Чисто весенние убийства - Кэннелл Дороти. Страница 19

– Боже мой, Элли! – Бен ласково погладил меня по волосам. – Какой ужас! И что же случилось?

– Не знаю. – Я подняла голову и тут же утешилась, встретив любящий взгляд. – Проведут вскрытие и, наверное, дознание, если окажется, что причиной смерти послужило падение, а не что-то другое, связанное со здоровьем, типа насморка или чего-нибудь столь же мгновенного.

– Кто-нибудь слышал звук падения? – Бен вопросительно поднял брови. – «Высокие трубы» – не такой уж большой дом.

– Собаки то и дело лаяли, – подумав, ответила я, – или она упала, когда Джонас включил электрическую пилу. Я попросила его взглянуть на старое дерево в саду сестер Миллер, ну а он, конечно же, потребовал инструменты. Неугомонный старик! А уж пока визжала пила, мы собственных голосов не слышали, не то что шума в другой комнате.

– Но все-таки это случилось именно во время вашего заседания?

– Да, наверное, – с сомнением ответила я. – Хотя, возможно, и раньше. Но совсем незадолго, поскольку миссис Гигантс начинает работу в девять. Кто-то, то ли полицейский, то ли санитар, действительно задал Джонасу вопрос, не видел ли он чего-нибудь необычного, поскольку наш старикан большую часть времени проторчал в саду, а в кабинете огромные французские окна. Но Джонас буркнул, что не видел ничего, в том числе и этих самых окон.

– Так, – Бен обхватил ладонями мое лицо, – по-моему, нам надо подкрепиться и выпить в спокойной обстановке. У тебя нет дома срочных дел?

– Нет, Эбби с Тэмом у Фриззи.

– Отлично. Давай отправляйся приводить себя в порядок, а я пока сварганю что-нибудь достойное тебя! – Бен прищурился. – Ягненок с рисом, приправленный изумительной смесью аниса и базилика, все это завернуто в виноградные листья и поджарено с восхитительным соусом из хурмы.

Я шумно сглотнула слюнки и спросила себя, почему мне так повезло. Воспоминания о сандвиче, который лишь укусила в компании миссис Крошкер, давно уже выветрились из моей памяти. Мысль о еде придала сил, и я устремилась в дамскую комнату. Подкрашивая губы, я размышляла, что могу сделать для восстановления репутации «Абигайль». Надо посоветоваться с Беном. Но когда я вошла в изысканный зал и увидела стол, покрытый белоснежной льняной скатертью и уставленный тарелками, – маленький обитаемый остров в океане темноты, – то решила подождать более удобного случая. У нас будет масса времени поговорить о проблемах дома, а сейчас следует забыть обо всех неприятностях этого дня.

За рекордно короткое время Бен приготовил настоящий шедевр. Мы позволили себе всего по бокалу шампанского, поскольку оба были за рулем. Мясу в виноградных листьях предшествовал салат из свежих фруктов, а за ним последовал восхитительный шоколадный торт. И темные мысли были с позором изгнаны из моей головы. Как известно, еда и неприятности несовместимы.

Моя мамочка как-то поделилась со мной одним мудрым соображением. Любовь, сказала она заговорщицким шепотом, похожа на бурную реку, которая, преодолев свадебный рубеж, превращается в неспешный и спокойный поток. И в этом есть свое очарование. Но порою, когда этого меньше всего ждешь, река делает крутой поворот и возникает волшебное ощущение, что середина вдруг обернулась началом и впереди у тебя сплошные чудеса.

Глава шестая

Похороны миссис Гигантс состоялись после полудня, когда на смену солнечному утру пришел сумрачный и дождливый день. Весна есть весна, уныло размышляла я. Словно девица на выданье, она то мило улыбается, то вдруг заливается слезами.

Бен тоже отправился на отпевание. Церковь Святого Ансельма была полна прихожан, прибывших отдать последнюю дань уважения несчастной миссис Гигантс. Домашний Очаг заявился почти в полном составе. Все, кто присутствовал в «Высоких трубах» в то злополучное утро, расположились в первых рядах. Сэр Роберт и леди Помрой, полковник Лестер-Смит, Том Эльфусс и Кларисса Уитком, все были тут. Прямо перед ними сидели Барселона и Женева Миллер. Но Рокси Мэллой нигде не было видно, что меня не на шутку встревожило.

Я позвонила в Лондон сразу же, как только мы с Беном вечером вернулись домой, но трубку взял Джордж, который возбужденно прокричал, что его мать занята ребенком. Поэтому я попросила, чтобы Рокси мне перезвонила, однако, не дождавшись к следующему утру звонка, снова принялась накручивать телефонный диск. Может, Джордж попросту забыл передать ей мою просьбу? На этот раз ответила Ванесса и сварливо потребовала объяснений, с какой стати я трезвоню в такую несусветную рань. (Дело близилось к полудню.) Разве я не понимаю, стенала моя прекрасная кузина, сколь тяжела участь любящей матери? Она полночи ворочалась без сна, размышляя, удастся ли ей вернуть былую фигуру, а тут еще я со своими глупостями. Она сроду не видела таких бестолковых младенцев – ее милая дочурка ни в какую не желает самолично разливать себе еду по бутылочкам! Наверное, я не понимаю ее проблем (тут голос Ванессы наполнился невыразимым трагизмом), поскольку никогда не была секс-символом! К тому времени, когда Ванесса утихомирилась, я чувствовала себя выжатой как лимон, но все-таки сумела вдолбить в голову кузины, что умерла подруга Рокси.

К несчастью, как это бывает сплошь и рядом, когда Рокси все же позвонила, меня не было дома – я отправилась за детьми в садик. Но Джонас, с большой неохотой снявший трубку (он ненавидит телефоны), продиктовал время и день похорон, и Рокси твердо пообещала приехать.

Так почему же она не появилась? – спрашивала я себя, то и дело озираясь на пустые скамьи. Неужели миссис Мэллой настолько погрязла в лондонских развлечениях, что не может вырваться даже на несколько часов? Или Ванесса закатила грандиозную истерику и объявила, что не собирается в одиночку возиться со всякими там сопливыми младенцами? Что ж, не исключено. Моя прекрасная кузина бывает тверда как скала, когда речь заходит о ее персоне. И все же я не верила, что Рокси Мэллой с такой легкостью могла забыть о своей лучшей подруге.

Викарий – временный, поскольку Роуленд Фоксворт уехал в отпуск, – завершил поминальную молитву. Он вознес хвалу миссис Гигантс как доброй христианке и пожелал ей счастья и спокойствия, словно она на пару недель отправилась кутнуть на модный курорт. Миссис Брюквус исполнила финальный гимн в таком темпе, словно за ней кто-то гнался. Наверное, злобно подумала я, не терпится улизнуть, чтобы в свое удовольствие поразмахивать плакатами в пикете. Последние несколько дней войско миссис Брюквус переключилось на кинотеатр «Одеон», где показывали новую версию «Джейн Эйр». Миссис Брюквус требовала, чтобы перед подобными фильмами обязательно крутили ролик, повествующий о пользе противопожарной сигнализации.

Гроб вынесли из церкви, за ним на почтительном расстоянии следовал священник, еще в нескольких шагах брели две женщины средних лет. Наверное, дочки миссис Гигантс. Обе были гренадерского роста и солидного телосложения. Когда они поравнялись с моей скамьей, я услышала, как одна жалуется, что у нее голова раскалывается от гимнов. Вторая заявила, что не собирается торчать у могилы целую вечность.

Дождь все еще моросил, когда мы с Беном вышли на улицу вслед за полковником Лестер-Смитом. На нем был бутылочного цвета плащ, который напомнил мне, что надо наконец вернуть тот, что стащил Бен. Мшистой дорожкой мы проследовали к свежевырытой могиле и вместе с остальными скорбящими сгрудились под старым кривым деревом, которое выглядело так, словно ему суждено здесь стоять в наказание за греховную жизнь. Пока викарий шарил в карманах в поисках молитвенника (выуживая обгрызенное собачье печенье, связку ключей, дырявый черный носок, катушку ниток, но никак не молитвенник), я оглянулась на сестер Миллер.

Они стояли в нескольких шагах от меня, зажатые между Томом Эльфуссом и полковником. Женева выглядела сдержанной и скромной в своем старомодном костюме и фетровой шляпке, из которой торчал пучок основательно поредевших перьев. На плече ярко белело «украшение», которое, вполне возможно, оставил на память голубь, просвистевший над нашими головами. Барселона напялила какой-то балахон времен расцвета эпохи хиппи, лицо ее было скрыто паранджой из спутанных волос. Больше всего Барселона сейчас походила на плакучую иву, дрожащую на ветру. Последние два дня я в мыслях то и дело возвращалась к сестрам Миллер, пытаясь понять, какие чувства они испытывают. Конечно, им стало бы намного легче, скончайся миссис Гигантс из-за тяжкого недуга. Наверное, Барселона и Женева изводят себя вопросами, что послужило причиной падения – шаткая стремянка, кривой пол или что-нибудь еще.