Король медвежатников - Сухов Евгений Евгеньевич. Страница 5

Следует признать, что фоторепортер оказался человеком не без юмора и сумел показать полнейшее бессилие полиции. А вот немного ниже можно было прочитать, что комиссар клянется: преступник будет непременно найден в течение ближайшей недели. Савелий едко усмехнулся: ну-ну, блажен, кто верует!

На следующей странице приводился комментарий управляющего банком, в котором он уведомил, что хранилище пострадало на полтора миллиона франков. Савелий лишь улыбнулся: реальная цифра была почти на порядок выше. Оно и понятно, банкир из последних сил пытается сохранить репутацию своего учреждения, в противном случае он потеряет своих последних, самых верных, клиентов.

Раздался продолжительный гудок.

Родионов на минуту оторвался от газеты и посмотрел на реку. По Сене, пыхтя черным дымом, медленно скользил прогулочный пароход. На палубах пестрел праздный люд. Громко играл патефон, доносилась задорная мелодия шансона.

Вот у кого нет проблем!

Болонка, подняв мордочку, прислушалась к звукам музыки и сдержанно, будто бы стесняясь собственного голоса, залаяла. А потом, потеряв интерес к развлекающейся публике, бодренько побежала метить территорию.

Встреча ему была назначена именно в сквере Вер-Голан, и Савелий посчитал это неплохим знаком. В записке, доставленной ему привратником, говорилось, что речь пойдет о вопросе, который его обязательно заинтересует, и теперь Савелий терялся в догадках.

Кораблик отошел на значительное отдаление. Музыки уже было не слышно, да и дымком более не потягивало, но до берега с порывами сильного ветра продолжал доноситься беззаботный женский смех, ломающийся на самой высокой ноте.

– Савелий Николаевич? – неожиданно послышался за спиной вкрадчивый голос.

Родионов повернулся. На него смотрел мужчина лет тридцати. В правой руке он держал свернутый поводок, в другой была папка. Похоже, именно он был хозяином болонки, что резвилась на клумбе.

– А в чем, собственно, дело? – в свою очередь настороженно отреагировал Родионов.

– Это я вам назначил встречу.

Савелий внимательно всмотрелся в мужчину. Внешность у него была самая что ни на есть обыкновенная – где-то даже серенькая, смахивает на клерка из захудалой конторы, замотанного мелкими проблемами. Обращали на себя внимание лишь глаза – изучающие и будто бы всепроникающие.

– Ах, вот оно как... Интересно. И что же вы хотите сообщить?

– Позвольте присесть? – попросил мужчина. – Я не отниму у вас много времени.

Молодой человек был воспитан. Слегка согнулся в полупоклоне, дожидаясь любезного разрешения, – отказывать было грешно. Родионов слегка пожал плечами и великодушно разрешил:

– Как вам будет угодно. – И когда мужчина присел, он нетерпеливо поинтересовался, как если бы у него была намечена еще дюжина подобных встреч: – Ну, так в чем дело?

– Понимаете, уважаемый Савелий Николаевич, не буду лукавить, я готовился к нашей встрече. – Он положил на колени папку, щелкнул замками и, порывшись в ворохе бумаг, произнес как бы в задумчивости: – Где же они у меня?.. Ах, вот, нашел, – выудил он несколько газетных вырезок. – Понимаете, это все о вас... Это здесь вы совершенно никому не известны, а в России вы большая знаменитость! Все читать, наверное, не следует, тут слишком много написано... Да и что они могут знать о вас, эти журналисты?! А ведь вы крупная фигура. Так что, позвольте, я зачитаю вам только заголовки. – Мужчина нацепил пенсне. – «Король российских медвежатников», «Савелий Родионов. Кто он?..», «Динамит против сейфов», «Банкиры объединяются», «Пятьсот тысяч рублей за информацию о медвежатнике...»

– Вы меня с кем-то спутали, – без интонаций отреагировал Родионов.

– Вот как? Я бы посоветовал вам почитать рассуждения генерала Ксенофонтова, который занял место генерала Аристова. Так он прямо указывает на вас.

– Хм, интересные соображения.

– Это не соображения, Савелий Николаевич, это факт. Он тоже приводит веские доказательства... так сказать, вашей бурной деятельности. А еще в «Московских ведомостях» имеется ваша фотография. Вот взгляните, – протянул он вырезку. – Правда, здесь вы несколько моложе. Но что поделаешь, время безжалостно.

Стараясь сохранять равнодушие, Савелий Родионов взял протянутый листок. Без труда узнал Хитровскую площадь с ее многочисленными ночлежками, подле которых толпились бродяги. На переднем плане возвышался огромный дом, в котором располагался трактир «Каторга», известный как притон громил и беглых каторжников. Законопослушному гражданину подобные заведения полагается обходить за версту если уж не из чувства брезгливости, то хотя бы из страха за собственную жизнь, но человек, стоящий у трактира, спокойно беседовал с кем-то и выглядел очень независимо. Смущала лишь его франтоватая внешность, никак не вязавшаяся с окружающим, а дорогая трость с костяным набалдашником и вовсе смотрелась чужеродным предметом. На пальце левой руки он рассмотрел даже кольцо, которое ему подарила Елизавета на день ангела. Как это ни обидно, но он его совсем недавно потерял и даже не мог припомнить, где. Кольцо было чуток великовато и частенько слетало с пальца.

Всякий, кто видел эту фотографию, невольно должен был задаться вопросом, почему же бедовые хитровские бродяги не вытряхнут господина из его дорогого костюма. И лишь приглядевшись повнимательнее, можно было заметить, что джентльмен в обществе бродяг чувствовал себя совершенно свободно, если не сказать больше, – он смотрел на хитрованцев совершенно по-господски, словно суровый барин, отчитывающий крепостных крестьян. Не хватало еще одной фотографии, где хитрованцы застыли бы перед суровым хозяином в глубоком земном поклоне.

Конечно же, это был он. Правда, чуть помоложе, без усов, но вполне узнаваем, даже с первого взгляда.

Савелий Родионов вернул снимок. Он остался доволен собой – равнодушие удалось. Возможно, даже с перебором. Но это уже издержки.

– Вы меня шантажируете, молодой человек, я вас правильно понял?

– Боже упаси! – Собеседник выглядел смущенным. – Разве я бы посмел.

– Тогда что же вам от меня нужно?

– Сейчас попробую объяснить. – Подбежала болонка. Она энергично обнюхала штанины Савелия и, подбрасывая пушистый зад, устремилась в противоположный конец острова. – Дело в том, что мне известно, кто совершил ограбление банка... о котором вы сейчас читаете.

– И кто же? – хмыкнул Родионов.

Молодой человек собрал вырезки и положил их в папку.

– Вы, – очень просто объявил он.

– Ах, вот как! – невольно выдохнул Родионов. – А вы наглец!

– Хотите доказательства? Пожалуйста. Я следил за вами. Как только я убедился, что вы тот самый человек, о котором в России писали все газеты, я не отходил от вас ни на шаг.

– Вот как? Я этого не заметил.

– Все верно, – охотно согласился молодой человек. – Я был очень осторожен. Вы вели образ жизни состоятельного рантье. Интересовались искусством, посещали выставки, просиживали часами в кафе. В Париже, по-моему, не осталось ни одного ресторана, в который вы бы не заглянули. Вас всюду принимали за скучающего бездельника, и никто не догадывался о вашем истинном амплуа! Уверяю вас, если бы французы знали, с кем они имеют дело, то наверняка...

– Засадили бы в тюрьму? – скривился Савелий, подыгрывая незнакомцу.

Мужчина лишь махнул рукой:

– Что вы! Они очень оригинальный народ, – брали бы у вас автографы. Здесь падки на разного рода сенсации, тем более если они имеют криминальный душок.

Савелий снисходительно улыбнулся:

– Молодой человек, у вас очень богатая фантазия. А вы не пробовали случайно заняться сочинительством? Уверяю вас, вы имели бы большой успех.

Серенький клерк оставался серьезен.

– Вы напрасно иронизируете. Разрешите, я продолжу.

Родионов взглянул на часы, а потом произнес:

– Право, это меня слегка забавляет... У меня есть еще десять минут свободного времени, и я готов вас послушать, – и посмотрел на болонку, возле которой увивался породистый серебристый пудель.