Записки Виквикского клуба - Сиснев Виссарион Иванович. Страница 12

- Какие это - настоящие? - спросил папа.

- Настоящие - это значит настоящие. Большинство проживающих в Ноттинг-хилле тоже обладают британским паспортом, но для настоящего англосакса они все равно остаются "блади форинерс" - "проклятыми иностранцами". Англичане не расисты, но такое милое выраженьице у них бытует. Не у всех, понятно, а у так называемого среднего благонадежного обывателя.

За разговором мы не заметили, как подъехали к трехэтажному дому из красного кирпича с узким фасадом в четыре окна и островерхой крышей, покрытой сероватыми плитками. Одним словом, то, что англичане называют "коттедж". Здесь жили дядя Алеша с тетей Лизой. Рядом стоял точно такой же дом, и еще, и еще, до конца улицы по обеим сторонам. Отличались они лишь цветом входной двери и оконных рам, формой изгороди палисадника и тем, что внутри палисадника росло. Перед домом дяди Алеши ничего, кроме одного дерева и нескольких кустов, не было, а по соседству росли какие-то деревца, усыпанные лиловыми цветами. Но трава зеленела во всех палисадниках.

Дядя Алеша выразился правильно, обещая нам показать, "как живут настоящие англичане". Хоть я и находился в Лондоне совсем недавно, но уже знал, что так вот они и живут - на улицах с одинаковыми домами. Только в одних районах дома получше, а в других похуже. Трава - там, где она росла, - тоже была вот такая же, одинаково ровно подстриженная, густая, как ковер, и одинаково зеленая что летом, что зимой.

- Недурно вы устроились, - похвалил папа. - Тишина, как на даче.

- Именно! - с энтузиазмом подхватил дядя Алеша. - Летом по утрам даже соловей в саду поет. А ведь до центра всего двадцать минут на машине.

- Ну, насчет соловья это ты уж загнул, - не поверил папа.

- Честное благородное! Так заливается, будто в Курске практиковался. И белки по деревьям прыгают, ежик иногда забредет.

- Просто джунгли, - засмеялся папа.

- Не джунгли, а Хэмпстэд. Это один из старых жилых пригородов. То есть когда-то был пригород, а теперь становится фешенебельным районом. Скоро нашему брату здесь жить будет не по карману. В северном Хэмпстэде уже не поселишься, там денежная публика концентрируется, а здесь пока еще можно. Ну-с, прошу в наш сад.

Мама осталась с тетей Лизой в доме, а мы гуськом прошли по узенькому проходу между боковой стеной дома и забором и попали в садик размером с волейбольную площадку. С трех сторон за забором виднелись такие же садики.

- В Хэмпстэде, - сказал дядя Алеша, - люди устраивались на жительство истинно по-английски - продуманно, основательно. Тут каждый квартал - это прямоугольник, заполненный внутри зеленью и опоясанный тоже зеленью. Видите - к каждому коттеджу такой же садик примыкает сзади. И понимаешь, что получается? Кварталов таких сотни, вместе составляется немалый зеленый массив. Значит, и воздух приличный, несмотря на все машины.

- А что сие должно означать? - указал папа на кусок садика, отгороженный от остального участка металлической сеткой.

- Сие означает, что моя лендлордша, миссис Мэй, особа весьма предприимчивая, хотя ей, я полагаю, стукнуло лет семьдесят пять. Раньше сад принадлежал всему дому, а она отрезала кусок для нижнего этажа и на этом основании увеличила квартплату так раза в полтора. Я с ней спорил, спорил и бросил.

- Взял бы да переехал куда-нибудь поблизости, ты же вольная птица.

- Поблизости! Поблизости, брат, все принадлежит той же миссис Мэй. У нее домов двести в этой округе.

- Да ну?

- Факт. И потом, ты что думаешь, другие лендлорды лучше? К ней я уже привык, она крайне колоритная особа, я о ней когда-нибудь напишу. Миллионерша, но скупа до анекдота. Электрические пробки сама чинит, ей-богу. Придет, снимет норковую шубу и возится. У них с покойным мужем прежде была целая трикотажная фабрика. Они от нее избавились и начали скупать доходные дома. Я ее спрашиваю: "Миссис Мэй, почему вы фабрику-то продали?" Она отвечает: "Мистер Синэлникоу (так она меня величает), вы не представляете, сколько хлопот с фабричным производством. Профсоюзы, цеховые старосты, коллективные договора, забастовки, дорожание сырья - с ума можно от всего этого сойти". Понятно? Дома-то - капиталовложение надежное, бастовать они не будут, а прибыль уже небось на пятую тысячу процентов перевалила.

Следующие часа полтора мы ездили на синем "ровере" по Хэмпстеду и везде видели ряды похожих домов, отороченные травой и кустами. Я наконец спросил о том, о чем все забывал спросить: что это за красные круглые тумбы установлены на углах улиц то тут, то там? Оказалось, что это у англичан такие почтовые ящики в мой рост и весом, наверное, тяжелее дяди Алеши и папы вместе взятых - эти круглые тумбы отливают из чугуна, чтобы их ни вскрыть, ни утащить нельзя было.

Красивых деревьев, сплошь покрытых лиловыми соцветиями, которые я впервые заметил по соседству с домом дяди Алеши, в Хэмпстэде было не сосчитать. И очень много разных оттенков. Кусты росли здесь не как у нас, а непроницаемой зеленой массой; во многих палисадниках их подстригали фигурно - где квадратом, где шаром, а в одном месте я даже видел "крокодила" и "моржа".

Потом дядя Алеша вспомнил, что обед, наверное, уже ждет нас на столе, и мы поспешили обратно к маме и к тете Лизе.

- О, ростбиф! - восхитился папа, когда тетя Лиза подала нарезанное тонкими ломтиками розовое мясо. - Насколько я разбираюсь, более английского во всей Англии ничего нет. Так или не так?

- Так и не так, - посмеиваясь, ответил дядя Алеша. - Согласно легенде - так. Ростбиф - тире Англия. Но ведь легенды про англичан, как и про других, создают не столько они сами, сколько туристы. В то время, когда создалась легенда про ростбиф, иностранцы сюда приезжали только весьма состоятельные. Приедут, поселятся в хорошем отеле, спросят блюдо получше, им и притащат ростбиф. Так оно и пошло: "Вы едете в Англию? Тогда очень рекомендую попробовать их ростбиф".

- Алексей, - сказала тетя Лиза, - ты своими байками подрываешь мою поварскую репутацию.

- Это не байки, а факт. Или почти факт. Потому что истинно английское блюдо это не ростбиф, а "бэнгерс", свиные сосиски, которые действительно едят и те, кто побогаче, и те, кто победнее, с самого детства. Когда их жарят, они издают стреляющий звук - бэнг! бэнг! отсюда и название.