Внуки красного атамана - Коркищенко Алексей Абрамович. Страница 14

Вдруг перед глазами Даши сверкнула яркая белая молния-Даша присела, охватив голову. Ей показалось, что молния ударила в Егора. Грохнуло так сильно, что сотряслась земля. Когда она пришла в себя, рядом не было ни Егора, ни телят. Она закричала, сердце ее готово было разорваться от ужаса.

- Ты что, Даша? - Егор выбежал из кукурузы.

- Ёра, Ёра! - Она вцепилась в него, дрожа всем телом, и голос ее судорожно бился. - Я думала... убило тебя... Молния как ударит, а ты пропал!..

Даша заплакала и тут же рассмеялась.

Егор был так потрясен, что не мог сразу найти слов, чтобы успокоить ее. Как, однако, сильно переживала Даша за него!.. Погладил ее мокрые, спутанные волосы, близко заглянул в глаза, из которых уходил страх. Она благодарно прижалась щекой к его щеке.

Они быстро собрали телят и вскоре были на таборе, где укрылись под крышей сарайчика.

Дождь шел недолго. Туча сдвинулась и поползла в сторону станицы. Показалось горячее солнце, и над мокрой степью перекинулась двойная радуга. Она отражалась в лужах и в каплях на траве - и оттого в чистом синем воздухе стало так много радостного блеска и сияния.

- Какая красота! - воскликнула Даша. - Пойдем на солнышко.

Они вышли на солнечную сторону, за сарайчик. От их одежды пошел пар. Егор выжал сорочку, предложил Даше:

- Да ты сними платье, выжмем - быстрее высохнет.

- Ну да... придумал, - смущенно ответила она.

- Ты что, стесняешься? - удивился он. - Вчера не стеснялась, вместе в речке купались, а сегодня...

- А сегодня стесняюсь, понятно? - перебила она и, покраснев, показала ему язык.

- Ну вот еще новости! - растерянно пробормотал он, загоняя брови высоко на лоб, под самую шевелюру. - Вот еще новости... - повторил Егор и посмотрел на Дашу так, словно пытался разгадать какую-то тайну, заключенную в ней.

Мокрое платье, прилипнув к телу, стало коротким, видны были круглые розовые коленки. Икры крепкие, пальцы на ногах короткие, смешные, какие-то курносые, словно поросята, смущенно рылись и закапывались в раскисшую землю. Он поднял взгляд на ее покрасневшее лицо. Пряча глаза, Даша отдирала от тела плотно прилипшее платье.

- Да отвернись, ну же, Ёрка!.. Не смотри на меня, - сказала она жалобно и махнула на него рукой.

- Ну ладно, ладно, - пробормотал он ошеломленно и отвернулся.

Что-то дошло до него, но что именно - не сказал бы. У него вдруг закружилась голова. Нечто неведомое влилось в него, с шумом заполняя пустоты в сердце, во всем теле. Влилось с такой силой, что он оглох и ему стало трудно дышать...

- Вот еще новости... вот еще новости, - бормотал он. И губы не слушались его, и он уже не мог повернуться и посмотреть Даше в глаза.

Глава двенадцатая

В станицу Старозаветинскую, откуда шли пароходы на Ростов, Миня и Егор отправились спозаранку на полуторке, отвозившей молоко на маслозавод. В райцентре надо было проведать Феклушу, младшую сестру Панёты, ласковую и гостеприимную женщину. Жила она сама в большом каменном доме, удобно расположившемся на берегу Донца, - две ее дочери вышли замуж за военных и уехали.

Егор любил бывать в гостях у бабушки Феклы: кормила она вкусно и вволю. Поешь у нее - весь год помнится. И огород у Феклуши богатый, чего только в нем не росло: и мак, и "соленый" горох, и ароматные скороспелые дыньки-"качанки"! А сад какой!.. Просторный, с виноградником и ягодником - там и малина, и клубника, и смородина, и крыжовник. И каких только варений и солений не стояло у нее на полках в подвале! А на чердаке и в каморках висели многочисленные оклунки с курагой, лечебными корешками и травами...

И Миня любил гостить у своячницы: столько всяких наливок и настоек изготавливала она каждый год и хранила в подвале - и не для пьянства, а для "избавления человека от болестей и горестей", как присказывала она, угощая.

Феклуша, женщина статная, седовласая, с лицом свежим, нежно-румяным и по-молодому ясными серыми глазами, радостно встретила их. И обняла, и поцеловала, и поклонилась - отчего на душе у Егора стало как-то празднично, и защебетала вздрагивающим от полноты чувств голосом:

- Да милые вы мои, родные! Наконец-то появились, порадовали. Глаза устали вас выглядывать, негодники вы такие-растакие!.. Егорунчик мой кудрявый, как ты вырос да помужествел! Усы, усы-то пробились, а! Женить, гляди-ка, пора уже, а?.. Ну, а ты, Миня, все такой же орелик? Все такой же неуемный казачина?!

Миня крякал, усы подкручивал, плечи расправлял - гоголился.

А Феклуша еще раз каждого обняла, расцеловала в щеки, ласково посмотрела в глаза.

- Ну молодцы, праздник мне устроили!.. И Назара жду. Вот-вот нагрянет, прислал письмо,

Помня вкусы и желания гостей, она тотчас отправила Егора в сад, а Миню повела в прохладный подвал. Егор знал, они оттуда выйдут не скоро. Бабка Фекла в компании деда сама была не прочь опробовать лечебные настойки и наливки.

Егор прошелся по огороду и по ягоднику, взял свою долю с каждой грядки, с каждого куста, а потом забрался на старую черешину, которую любил с малых лет. Ничего не знал соблазнительнее и аппетитнее сочных, крупных, просвеченных солнцем черешен. Полез на самую вершину раскидистого дерева - там они, чуть привялые, были послаже. Набивал ими рот, сколько влезть могло, алый густой сок тек по подбородку и животу. Наевшись досыта, уселся в рогульке ветвей. Прохладный ветер с реки, пахнущий луговыми травами и водорослями, обдувал его. Сизые скворцы вдруг падали с неба, пробивая крону черешины, и, заметив полусонного Егора, тревожно свереща, шумно выпархивали из нее.

Собираясь уже спускаться вниз, Егор услышал знакомый свист. Только Санька мог так свистеть - подражая паровозу. "Ага, наверное, с отцом приехал!" подумал он. Присмотрелся, где находится шахтинский братан. Тот стоял посреди гороховой грядки, лущил стрючки. Не отозвался. "Попасись пока!" Любопытно ему было понаблюдать за Санькой со стороны. Он заметно подрос, стал шире в плечах и крепче с виду с тех пор, как бывал у них - два года назад. Ну и смешной же был тогда этот Санька!

Как-то стали они бороться у скирды за сараем. Егор с первой же минуты положил его на лопатки.

- Это случайно вышло! - завопил Санька. - Я не подготовился как следует. Давай еще раз. Айн момент!

Глубоко дыша, стал он делать упражнения: напрягал не очень крутые, еще жидковатые мышцы рук и груди, приседал, с шумом вдыхая и выдыхая воздух.

Егор смеялся, глядя на него.

- Смейся, смейся... Ты у меня сейчас получишь, братуха! Зверски перекосив остроносое, обрызганное коричневыми кляксами лицо, Санька кинулся на него, наклонив стриженую, в белых шрамах, голову.

- Ха-ха! - смеялся Егор. - Крыса-мыша! Напугал - ноги затряслись, упал разбился.

Он опять ловко кинул Саньку на сено, но положить на лопатки не сразу смог. Братан, тощий, жилистый, выскальзывал из рук, словно намыленный. Наконец выдохся.

- Сдаюсь, братуха, твоя взяла...

- Я в нашей бригаде всех кидаю, - похвастался Егор. Санька, отряхиваясь, хмыкнул.

- Думаешь, вру? Спроси у Грини. Меня все боятся. Одного Степу Евтюхова не могу одолеть. Тоже сильный, чертяка! Бьемся, бьемся, носы и губы расквасим юшка бежит! - а никто верх не возьмет. А ты... Крыса-мыша ты...

Санька с наскока вцепился в его сорочку. Устрашающе водя глазами и брызгаясь горячей слюной, прошипел:

- Жалко, что ты мой братуха, а то бы я показал тебе по-шахтерски крысу-мышу!

- Кому ты грозишь, Санька? Я старше тебя на год с лишним, так уважай.

Санька покраснел так густо, что скрылись коричневые кляксы на лице. С чувством независимости проговорил:

- А ты не дразнись. Какая я тебе крыса-мыша?.. Старше, старше... Ну и что, если старше? Заслужи, так буду уважать.

- Ну ладно, ладно, - примирительно сказал Егор. - Я тебе по-свойски, без обиды, а ты кидаешься...

...Вообще-то, Санька - парень что надо! Истинный Запашнов... Правда, немного горячий, но это пустяки, главное, честный, смелый и гордый - не дает себя в обиду.