Тропою разведчиков - Данилевская Нина Владимировна. Страница 24

— Как же! — ответил Балашов. — Пятеро друзей.

— Ого! Приятная встреча!

И капитан прошел дальше.

В порту ребята сразу разглядели грузовое судно. На борту виднелась надпись: «Орион».

Теплоход уже стоял под разгрузкой. Подъемный кран, управляемый механиком, точно гигантская рука, ухватисто доставал из раскрытых трюмов бочонки и запаянные банки и переносил их на берег.

— Оливковое масло, — определил Юра. — Наверное, из Италии…

Ребята вышли на мол и направились к теплоходу. У трапа дежурил загорелый матрос.

— Что вам здесь надо, ребята? — нетерпеливо спросил он.

Женя, умильно моргая, попросил:

— Нам бы товарища Балашова, дяденька.

— Племяннички нашлись! А зачем вам старпом? Он сейчас занят. Не видите — разгрузка идет?

— У нас к нему дело, — расхрабрился Марк. — Он ждет нас.

— Ждет? — недоверчиво переспросил матрос и вдруг отскочил в сторону, пропуская седого моряка в белом кителе. — А ну, уходите отсюда, не мешайте!

Но Наташа, разглядев знаки различия на морской форме, уже шагнула к моряку:

— Товарищ капитан, разрешите пройти к старпому Балашову!

Капитан удивленно оглядел тоненькую девочку с каштановыми косичками и прямым, смелым взглядом.

— А зачем вам мой помощник?

— Мы к нему по делу, — ответил Юра. — Он дал телеграмму, чтобы встречали.

Под усами капитана мелькнула улыбка.

— А-а, пятеро друзей!.. Вахтенный, — приказал он, — вызвать старпома!

Когда капитан ушел, Женя Андрющенко смерил победоносным взглядом удивленного матроса и независимо отвернулся.

Вскоре их окликнул чей-то веселый голос:

— Ребята, вы ко мне? — Через поручни перегнулся сероглазый круглолицый моряк: — Сейчас не могу принять — занят: разгрузка идет. Ровно через два часа жду вас к себе в каюту.

Он махнул рукой и скрылся.

Ребята вернулись на набережную. Два часа казались очень долгим сроком. Медленно шли они по городскому парку. Наконец остановились возле павильона с вывеской «Мороженое», особенно соблазнительной в этот жаркий день.

Пока Наташа заказывала мороженое, Юра оглянулся. Так и есть — Женя Андрющенко успел исчезнуть. Ребята уселись за столик и только принялись за еду, как раздался громкий вопль. Все в павильоне тревожно оглянулись.

Через дорогу, размахивая газетой, мчался Женя.

— Сумасшедший! — Наташа еле удержала тарелочку с мороженым, которую чуть не смахнул взволнованный мальчик. — Что с тобой случилось?

— Вот что я нашел — глядите! Я хотел узнать, кто победил в последнем матче — «Динамо» или «Спартак». Они вничью сыграли. А вот что рядом напечатано… — Женя торжествующе тыкал пальцем в развернутый лист газеты.

— И что же? — недоумевал Юра. — Почему надо орать на всю набережную?

— Да ты прочти, прочти! — не унимался Женя.

В небольшой корреспонденции из Казахстана сообщалось о лучших бригадах, работавших на уборке урожая. Среди отличившихся комбайнеров упоминался В. Веретенкин.

— Так ведь это же наш Вася, партизан! — Горячий румянец горел на щеках Жени. — Помните, Семен Трифонович нам говорил, что Вася теперь живет в Казахстане, что он комбайнер!

Мороженое было забыто. Ребята выхватывали друг у друга газету.

— Давайте напишем Васе, что мы ищем сумку комиссара! — предложила Наташа. — Ведь теперь мы знаем его адрес…

— Идея! — загорелся Женя. — Вася поможет — я уверен! Мальчишки всегда всё знают.

— Какой же он мальчишка! — засмеялся Юра. — Через столько-то лет… — И, став серьезным, добавил: — А предложение хорошее. Не будем откладывать. Давайте сейчас и напишем, благо время есть.

Тут же за столиком ребята принялись сочинять письмо. Марк вырвал из записной книжки листок и, вооружившись авторучкой, стал писать.

Когда письмо было готово, все под ним подписались и побежали сдавать на почту. Отправив письмо, Юра взглянул на часы и ахнул: до срока, назначенного Балашовым, осталось три минуты. Крича и толкаясь, ребята бегом кинулись в порт. Стремглав взлетели они по трапу (вахтенный с изумлением посторонился) и чуть не сбили с ног вышедшего навстречу Балашова.

Сконфуженный Юра, задыхаясь, остановился.

— Явились по вашему приказанию, — доложил он заранее приготовленной фразой.

— Вижу! — хохотал Балашов, растопырив руки, чтобы удержать Женю и Митю, которые в азарте налетели на него. — Ну, будем знакомы! Пошли в каюту, ребята!

В каюте над койкой тянулись полки с книгами. Книги были крепко принайтовлены на случай качки специальными зажимами, вроде тех, какие бывают на иллюминаторах. Марк сразу разглядел, что больше всего тут было книг о путешествиях и трудов по навигации. На небольшом письменном столе друзья увидели фотографию в рамке.

— Смотрите, ребята, Петр Сергеевич! — крикнул Юра.

Действительно, на фотографии вместе с моряками был снят худощавый серьезный парень в полушубке и ушанке. Он выглядел гораздо моложе Запольского, но сходство было несомненным.

— А меня не узнаете? — спросил Балашов. — Впрочем, в убеленном сединами старце, конечно, ничего не осталось от прежнего красавца юноши?

— Нет, осталось! — засмеялась Наташа. — Я вас сразу узнала. Третий справа мальчик — это вы!

— Мальчик? Да мне тогда кончался второй десяток!

— А это что? — вдруг, воскликнула Наташа, увидев открытый альбом.

На страницах его были наклеены красочные этикетки от спичечных коробок. Каких только картинок тут не было — морские пейзажи, горы, девушки под зонтиками, индейцы в вигвамах…

— Не узнали? Спички! Да, да, те самые спички, которыми вы пользуетесь каждый день.

— Таких красивых картинок мы еще не видели, честное пионерское! — От восхищения Женя Андрющенко даже языком прищелкнул. — Где вы их достали, Михаил Григорьевич?

— А я, ребята, почти всегда в плавании, вот и собираю спичечные коробки разных стран и народов. И давненько собираю.

— Вы — коллекционер? — почтительно спросил Марк.

— По-ученому собирателей спичечных этикеток зовут филоменистами.

— О филателистах, собирателях почтовых марок, я слышал. А все-таки почему спичечные коробки? Вы их за красоту полюбили?

— Почему? Началось это просто. Зайдешь в какой-нибудь порт, закурить нужно, вот и покупаешь коробочку. А потом привлекли меня этикетки на коробках — разнообразные, красочные. Стал собирать этикетки — русские и зарубежные. Заинтересовала меня их история. А история спичек прелюбопытная.

— История? А мне, по правде сказать, казалось, что спички всегда были. — Юра был смущен.

— Да нет, не всегда. — Балашов оживился. — Первые спички появились не так уж давно, в 1816 году, в Париже, а в России — в год смерти Пушкина, в 1837 году. Продавали их поштучно или десятками. И без коробок. Коробок тогда не было.

— А картинки, наверное, появились еще позднее?

— Конечно. Зато теперь этикетки рисуют художники. Видите, какие чудесные краски на индийских и китайских пейзажах?

— А это что? — воскликнул Марк. — Море и горы. Как похоже на крымский берег.

— Это итальянский приморский город Сорренто. А вот наши советские этикетки.

Ребята увидели на картинках летящие самолеты.

— Смотрите, поход ледокола «Красин», перелет Москва — Северный полюс — Америка, этикетки времен Великой Отечественной войны. А это совсем недавние — 800 лет существования Москвы, фестивальные…

Ребята с увлечением рассматривали картинки. Вдруг Женя вскрикнул:

— Ой! Это же Том Сойер и Гек Финн! Смотрите, Гек перекинул через плечо дохлую кошку!

— Узнали своих любимцев? Правда, они здесь как живые? На этой этикетке в связи с юбилеем писателя Марка Твена американцы изобразили памятник Тому Сойеру и Гекльберри Финну.

— Как — памятник? — воскликнула Наташа. — Их же не было!

— Не было? — Балашов хитро прищурился. — А как же вы их узнали?

— Ну, кто не читал книгу о Томе Сойере! — ответил Марк.

— Вот именно. Ребята всего мира читали эту книгу и знают ее героев. Памятник им поставлен в городке Ганнибале на реке Миссисипи, где автор приключений Тома и Гека провел свое детство. Там, на Кардиффском холме, стоят отчаянно смелые мальчишки в рваных штанах. Они готовятся к очередному похождению.