Тропою разведчиков - Данилевская Нина Владимировна. Страница 35

— Вер ист да? — спросили из темноты.

Рындин не ответил, лихорадочно соображая, что делать.

— Вер ист да? — повторил немец.

Рындин увидел идущих прямо на него двух гитлеровцев. У того, что левее, теплилась сигарета.

Рындин выхватил из кармана фонарик. Луч света уперся в растерянные лица солдат и ослепил их.

— Штиль гештанден! (Смирно!) — скомандовал Рындин. «Только бы не выдал акцент!» — мелькнула мысль. — Сигаретте лешен! Шнелль! (Погасить сигарету! Живо!)

Сигарета отлетела в сторону. Смущенные солдаты торопливо прошли мимо. Рындин почувствовал противную слабость в ногах...

Вскоре отряд вышел к намеченному месту. Теперь он находился между двумя волнами карателей. Часовые партизан стояли почти рядом с немецкими часовыми.

Здесь и решили заночевать. Впрочем, несмотря на усталость, никто не спал. Люди хорошо понимали, какую одержали победу. Но впереди еще длинная ночь. А что принесет рассвет?

Было тихо, тихо... Ветер шумел соснами, да выли в горах шакалы...

К утру кое-кто забылся тревожным сном. Уснувших будил начальник разведки, следя, чтобы разбуженный не заговорил. Подъем, короткие сборы. Перепоясались потуже, оглушили себя затяжкой крепкой махорки, чтобы меньше чувствовать голод. Собрались в путь.

Комиссар осмотрел людей. Лица у всех обросшие, усталые...

Вернулась группа разведчиков. Они сообщили — каратели вот-вот возобновят прочес. Часть разведчиков осталась, чтобы не терять из виду противника.

И снова бесшумно шагает партизанский отряд. Но на этот раз гитлеровцы спереди и с тыла. Если отряд прибавит шаг, он врежется в первую волну, если отстанет, на него наткнутся каратели второй волны.

Разведчики, шедшие впереди, видели перед собой серо-зеленые спины гитлеровцев. А группа прикрытия, отходя, не теряла из виду передового дозора врага.

Вскоре пошло мелколесье. Здесь несколько лет назад бушевал пожар. Старый лес выгорел, а редкие молодые сосенки, среди которых торчали почерневшие пни, еще не поднялись выше человеческого роста.

Срок операции «Шварц Шаттен» кончался. Цепи гитлеровцев стали выходить к отрогам Чатыр-Дага. Затаившись у опушки, партизаны наблюдали.

Подразделения карателей на плато были видны совсем ясно. Они перестраивались в колонны.

Кременецкий знал, что то же самое происходит и в тылу партизан, где были вторая и третья волны карателей. Но он не знал, какими тропами они будут выходить из леса. Не пройдут ли они поблизости? Как уклониться от встречи с гитлеровцами?

Неподалеку, меньше чем за километр, рос густой лес. Пожар не смог перекинуться к нему через дорогу, проходившую в глубокой ложбине. Кременецкий повел туда отряд. Спуск в ложбину был крутой. Идти тихо было невероятно трудно. Из-под ног скатывались мелкие шумливые камни. Скорей, скорей! Внизу под откосом дорога, а за ней — спасительный лес...

Кременецкий развернул отряд фронтом к дороге, решив проскочить ее одним броском. Несколько мгновений стояли прислушиваясь. Все было тихо.

Комиссар подал рукой сигнал:

— Вперед!

Триста человек ринулись вниз бесшумной лавиной. До дороги оставалось метров тридцать. И вдруг...

Ритмическое цоканье копыт донеслось из-за поворота. На дороге показался взвод румынских кавалеристов.

Третьи сутки партизаны уходили от врага. И вот, когда выход из ловушки так близок, — эта встреча... Оставалось одно: принять последний короткий бой.

Залп автоматов, конечно, уничтожит румынский взвод, но и партизаны будут немедленно обнаружены и истреблены гитлеровцами.

Это понимали все и, развернув автоматы в сторону дороги, неподвижно стояли, ожидая решения комиссара.

Так же неподвижно, натянув поводья коней, застыли и румыны.

Комиссар встретился взглядом с румынским офицером и ясно понял, что тот взвешивает положение.

И вдруг офицер отпустил поводья. Кавалеристы качнулись в седлах и двинулись вперед. Партизаны молча провожали их взглядами и дулами автоматов.

Когда взвод поравнялся с партизанами, румыны отвернулись, как бы держа равнение на безлюдный лес, и исчезли за поворотом.

Партизаны броском пересекли дорогу.

Они входили в лес. И лес, будто приветствуя партизан, пел под ветром свою вековечную вольную песню.

После вчерашней грозы воздух в горах был особенно прозрачным и свежим. Ветер слегка раскачивал кроны могучих деревьев, когда путешественники подходили к Поляне Комиссара.

— Так же, наверное, шумел лес, когда комиссар вывел своих товарищей из окружения, — шепнула Наташа Юре, который шел теперь во главе группы.

Но командор не слушал ее. Он был поглощен близостью цели. Ребята шли в полном молчании. Юра вел их по тропе в сторону небольшого оврага. Вел без всяких колебаний. Еще один поворот, и за ним...

Остановившись, Юра торжествующе воскликнул:

— Вот он — камень! Видите?

Да, вот он — зеленый камень. Ошибиться невозможно. Другого такого не сыщешь. Все окружили скалу и с любопытством рассматривали зеленый, точно малахитовый срез камня.

— Такой сразу запомнишь! Шитов правильно выбрал, — сказал Марк, не сводя глаз с редкого ориентира.

Женя восторженно кричал:

— Вы только посмотрите, он будто из сказки! Редко бывает такой цвет. Правда, Петр Сергеевич?

— Да. Эта порода мрамора встречается не часто, — ответил Запольский.

— Ну что ж, приступим? — волнуясь, проговорил Юра.

Ребята начали внимательно рассматривать землю у подножия камня и вдруг...

— Что это? — Митя указал на углубление, рядом с которым был небольшой холмик. Будто кто-то давно-давно рыл землю, отбрасывал ее в сторону, а земля потом слежалась и затвердела.

— Ой! Здесь уже копали до нас! — воскликнул Женя Андрющенко.

— Не может быть! — Наташа нагнулась, рассматривая ямку.

— Чего не может быть? Не видишь разве?

Юра схватил лопату и начал раскапывать яму, заполненную сверху палыми листьями, комьями слежавшейся земли, подгнившими ветками.

Под лопатой что-то громко звякнуло, и Юра выбросил наверх облепленный глиной плоский металлический предмет. Наташа дрожащими руками принялась очищать глину чистым носовым платком.

— Коробка из-под патронов, — тихо сказал Запольский.

Коробка позеленела от сырости и долгого лежания в земле. Петр Сергеевич открыл ее, вставив между створками нож.

Она была пуста. Сумки комиссара в ней не было.

Запольский смотрел, как пятеро ребят передавали находку из рук в руки. Растерянность, разочарование были написаны на лицах. В глазах Наташи стояли слезы, у Жени вздрагивали губы.

— Ну вот, все лето пропало — искали и ничего не нашли! — с отчаянием в голосе проговорил Женя.

Запольский не знал, что ответить мальчику.

Юра молчал, напряженно о чем-то думая. Ребята не сводили глаз с товарища.

— Ты говоришь — лето пропало? — повторил Юра, обращаясь к Жене. — А я, мне кажется, никогда не забуду этого лета. И вы, наверное, тоже. Подумайте-ка! — Голос Юры звучал все уверенней. — Сколько мы всего узнали, сколько друзей приобрели! Да каких — настоящих героев!..

Лица ребят посветлели. Марк вдруг по-новому взглянул на Петра Сергеевича. Может быть, он понял, что герои идут в жизни совсем рядом. Балашов, Рындин!.. Уж они-то не опустили бы рук при неудаче.

Наверное, об этом думала и Наташа, пристально смотревшая в зеленую глубь леса. Ей казалось, что оттуда сейчас выйдут усталые, но не сломленные врагом люди...

Э п и л о г

Письмо Васи

Прошло несколько недель, и на имя Юры пришло письмо с почтовым штемпелем Казахстана. То была долгожданная весть от Васи Веретенкина с целинных земель. Снова, после долгого перерыва, в трюме старой шхуны горела свеча, и ребята сосредоточенно слушали командора, читавшего письмо вслух.