Стражники Иерусалима - Вульф Франциска. Страница 39

– Простите за беспокойство, господин, – произнес он с поклоном в сторону Козимо. – Два янычара стоят у двери и желают войти.

Козимо нахмурился и бросил на Ансельмо строгий взгляд. Тот вытаращил глаза, воздел руки в знак своей невиновности и энергично затряс головой. Козимо шумно выдохнул воздух:

– Ну хорошо, Махмуд, проводи их в библиотеку. Я сейчас приду. – Он сердито швырнул на стол свою салфетку. – Ансельмо, не натворил ли ты чего-нибудь? Признавайся!

Ансельмо вновь яростно затряс головой, его глаза метали молнии.

– Нет. К тому же вам следовало бы лучше знать меня, отец. Если я что-нибудь вытворяю, как вы изволили выразиться, я никогда не попадаюсь. Никому. А уж тем более этим...

– Ну хорошо, хорошо, – быстро перебил его Козимо. – Но тогда возникает вопрос, что янычары забыли в нашем доме. – Он встал.

– Не нужно ли нам... – начал Ансельмо и тоже поднялся.

Но Козимо отмахнулся:

– Нет, оставайтесь здесь. Если возникнет необходимость, я прикажу вас позвать. Тут не может быть ничего важного. Вероятно, это какая-то ошибка. Или сообщение о неправильно доставленном товаре.

Он вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь. Ансельмо мрачно сверлил ее глазами, словно пытаясь силой своего взгляда прожечь дыру в дереве и заглянуть внутрь.

– Что тут позабыли янычары? Чего им от нас надо? – бормотал он себе под нос, словно жонглер, ловко вращая в руке нож. – Если бы я только знал...

В этот момент дверь распахнулась, и опять появился Козимо. Но не один. По пятам за ним шел один из янычар, бдительно следивший за каждым его движением. У Анны запершило в горле. Она вдруг представила себе, что они находятся в Берлине, а на дворе 1937 год, несмотря на то что на янычаре был не кожаный плащ гестаповца, а пестрая, яркая форма и высокая шапка, богато украшенная золотыми шнурами и кисточками, что при других обстоятельствах, несомненно, вызвало бы ее улыбку. Ансельмо дал знак Анне, и они оба поднялись. Козимо сказал что-то на иврите солдату, низкорослому полноватому мужчине с пушистыми черными усами и равнодушным выражением лица. Тот кивнул.

– Позвольте кратко перевести, – произнес Козимо. – Янычары пришли обыскать наш дом.

– Но почему? – взорвался Ансельмо. – Что они ищут? В чем наша вина?

Козимо сделал предупреждающий жест рукой. Ансельмо гневно нахмурил брови и так тесно сжал зубы, что на его щеках и висках напряглись мускулы. Но он молчал.

– Они не сказали мне, что именно ищут. Похоже, нас ни в чем конкретном не подозревают. – Это прозвучало как утешение, и все же страх сдавил Анне горло. Ей показалось, что она задыхается. А вдруг... Вдруг кто-то из обитателей дома рассказал о ее загадочном появлении в библиотеке? Что, если янычары ищут ее? – Сохраняйте спокойствие и раскрывайте рот только тогда, когда вас о чем-нибудь спросят. С одним из них у меня недавно была стычка у городских ворот из-за моей лошади. Но пока они ведут себя корректно. Быть может, парень уже забыл об инциденте. И если мы не будем раздражать их – так я, во всяком случае, надеюсь, – ничего страшного не случится. – Козимо еще раз предостерегающе взглянул на Ансельмо, потом сделал шаг в сторону и пропустил янычара мимо себя в столовую.

Глаза солдата скользнули сначала по Ансельмо и Анне, потом по столу. Это был поверхностный взгляд, как если бы он полагал, что все это пустая безделица, докучливая и ненужная рутина. Пожав плечами, он что-то сказал Козимо и развернулся, чтобы выйти. Козимо улыбнулся, и пульс Анны почти пришел в норму. Все было позади. Что бы ни искали янычары, похоже, здесь этого не было. Она вздохнула. Наверняка они сейчас испарятся, и она вновь обретет покой.

В этот момент в комнату вошел второй янычар. Он был более высоким и стройным, чем его товарищ, и из-под высокой шапки выбивались светлые, почти белокурые пряди. Мужчины перекинулись несколькими словами, и блондин покачал головой. Неожиданно что-то привлекло его внимание. Он отодвинул в сторону товарища, быстро подошел к столу и поднял крышку блюда, на котором все еще лежали горячие колбасы. Пытаясь что-то вспомнить, он смерил испытующим взглядом сначала Ансельмо, потом Анну.

«Этого не может быть», – сверкнуло молнией в голове у Анны, а потом у нее замерло все – сердцебиение, дыхание, мысли. Словно раскаленная стрела пронзила ее сердце, и она стояла, парализованная и пригвожденная к полу. Время? Да что время... Она целую вечность могла бы стоять здесь и смотреть в эти глаза. Это были самые голубые глаза, которые она когда-либо видела в своей жизни.

– Рашид!

Второй янычар деликатно теребил товарища за рукав. Медленно и неохотно, словно пробуждаясь ото сна, он оторвал взгляд от лица Анны. Его товарищ сказал еще несколько слов Козимо, и они попрощались.

Анна снова опустилась на свой стул, подивившись, что ноги держали ее все это время. Ей показалось, что прошли часы. Она чувствовала себя скованной оцепенением, оглушенной, как будто ее подмял под себя грузовик. Единственной мыслью, сверлившей ее затуманенное сознание, было: «Как я смогу снова увидеть этого юношу?»

– Думаю, нам нечего опасаться. – Козимо вскоре вернулся в столовую, с довольным видом снова занял свое место и пригладил волосы. – Напротив, оба были на удивление вежливы. Извинились за причиненное неудобство, попросили меня войти в их положение и сказали, что мы можем претендовать на компенсацию, если их визит нанес нам финансовый ущерб.

– Я растроган, – сыронизировал Ансельмо. Он все еще кипел от злости. – Ну и что же они искали? Они вам это тоже сообщили по дружбе?

Козимо покачал головой:

– Понятия не имею. Сначала я опасался, что они прознали про синьорину Анну, но, к счастью... Анна? Синьорина Анна?

Медленно, словно возвращаясь из забытья, Анна приходила в себя.

– Что?

– С вами все в порядке?

– Да, конечно, а в чем дело?

Козимо и Ансельмо переглянулись, смысл их взглядов был непонятен Анне. Козимо тяжело вздохнул и опять провел рукой по своим густым непокорным волосам, имевшим обыкновение стоять торчком во все стороны. Вид у него был не слишком счастливый.

– Дело может принять веселый оборот, – пробормотал он, и Ансельмо угрюмо кивнул. Глаза его метали искры.

– Так в чем же дело? – растерянно спросила Анна. – Я что-нибудь сделала неправильно?

– Нет. Думаю, вы тут не виноваты, синьорина Анна, – ответил Козимо, выпустив воздух, как тяжеловес, поднявший особенно тяжелую штангу. – Но есть силы, над которыми человек не властен.

Рашид вышел на улицу словно в трансе. Легкий ветерок дунул ему в лицо и остудил пылающие щеки. Его трясло как в лихорадке. И тем не менее разум его был на редкость ясен, а тело таким легким, что он почти не чувствовал камней под ногами. Ему вдруг показалось, что все изменилось в городе, с тех пор как он переступил порог этого дома. И воздух вокруг начал благоухать, будто повсюду цвели розы и жасмин. Рашид глубоко втянул носом воздух и вновь увидел перед собой ее лицо. Ее глаза. Это была она. Он это твердо знал, так же твердо, как то, что его зовут Рашид. Та единственная, за которой он отправился бы на край света, бился бы с чудищами или достал золотое яблоко с древа жизни. Ради нее он был готов на все.

– Опять по нулям, – радостно возвестил Юсуф. – Ничего необычного, никаких следов этого злополучного проповедника. – Да, ты прав.

Ответ механически слетел с губ Рашида, и все же его дивный сон дал трещину, будто к окружавшему его благоуханию примешалась другая, дурнопахнущая нотка. Совсем незначительная, всего лишь намек, но сердце забилось быстрее, а в животе появилось ощущение, чуточку напоминавшее тошноту.

– Да, друг мой, – Юсуф положил ему руку на плечо и посмотрел на него сияющими глазами, – на сегодня мы свою норму выполнили. Зайдем к мастеру поварешки, доложим ему обо всем, а потом поедим. Как тебе эта идея?

– Хорошая мысль, – ответил Рашид. Неприятное ощущение усилилось. Юсуф произнес то, что усилило это ощущение. Но что именно? Он сказал что-то про еду. Колбаса! Точно, вот что это было. Запах колбасы в столовой, в той комнате, где была она. Теперь он все вспомнил. Это был тот же запах, который он почувствовал пару ночей назад на улице, правда, тогда запах смешивался с испарениями потного человека, который был не слишком щепетилен в отношении ежедневного мытья. Значит, он все же не ошибся? И действительно видел кого-то, прятавшегося от янычар и пахнувшего колбасой? Такой, которую ели в этом доме – ее доме? Но тогда...