Привет! Это я... (илл. Грёнтведт) - Грёнтведт Нина Элизабет. Страница 12
Дорогой дневник!
Это мама меня окликнула. Шпионский отчёт допишу потом. Сейчас я должна делать математику. Что за…! Ненавижу… Нет, со словом «ненавижу» нужно быть осторожнее — это очень плохое слово. Вместо этого можно сказать «очень не люблю». Я очень не люблю делать уроки. Математику особенно. С математикой у меня не так чтобы очень хорошо. (Сак правило, неважно. Я бы с ней лучше справлялась, если бы у меня всё получалось. Норвежский намного интереснее. И уроки лепки тоже. Мамины математические гены мне не передались. Интересно, от кого мне передались гены письма и рисования, потому что…
— Ода! Ты закончила делать уроки? Скоро обед! — опять кричит мама.
— Да-а-а, закончила-а! — кричу я в ответ и беру учебник по математике…
Ой, извините!
Мама работает в городе. Она бухгалтер. Поэтому у неё очень хорошо с математикой. И мама любит решать судоку! Она решает абсолютно всё. На Рождество мама получила от меня (и от Эрленд) толстенную книжку под названием «1001 головоломка судоку, которую нужно решить до своей смерти». Смешное название, ведь до маминой смерти о-о-чень далеко, а этих судоку не хватит даже до летних каникул! Мама уже решила огромное количество головоломок из этой книги.
У мамы есть такая особенность — она вздрагивает буквально от ВСЕГО, но никогда не ругается. «Ёлки-палки! Простите за выражение!» — вскрикивает мама, подскочив до потолка по очередному поводу (то есть по какому угодно поводу). Из-за этих восклицаний и извинений мы часто дразним маму, потому что тут абсолютно не за что извиняться! «Ёлки-палки» — тут нет ничего особенного. Маме Хелле смешно, что моя мама от всего вздрагивает и подскакивает, и поэтому она то и дело в шутку пугает мою маму и потом от души смеётся.
1. Когда к ней подбегает собака, чтобы поздороваться (и так каждый раз).
2. Когда из тостера выскакивает хлеб.
3. Когда выключается кнопка электрочайника.
4. Когда попкорн лопается и выстреливает при жарке, хотя мама сама поставила его на плиту!
5. Когда кто-нибудь захлопывает книгу.
6. Когда кто-нибудь неожиданно входит в дом, а мама не знала, что к нам должны прийти.
Папа говорит, что в Новый год гораздо интереснее смотреть на маму, чем на самые красивые фейерверки. По-моему, мне передалось намного больше папиных генов, чем маминых. Мы с папой не трясёмся по любому поводу, и мы не такие кокетливые, как мама, — она ведь делает макияж, даже когда идёт в магазин за молоком! И я, и папа способны на многое и много чего умеем. Почти всё, можно сказать. Кроме как решать судоку. Но это не считается.
Предупреждение
Поскольку сейчас папа на работу не ходит и у него масса свободного времени, он берётся за мамины судоку. Но он справляется с ними хуже, чем мама, злится и захлопывает книгу.
— Ёлки-палки! Простите за выражение! — извиняется мама, сильно вздрогнув на своём диване.
— Кто-нибудь хочет со мной на набережную, удить рыбу? — спрашивает папа.
— Сейчас? — спрашивает мама и смотрит в окно. (Там густо падает снег.)
— Я хочу! Я хочу! — кричит Эрленд и прыгает по комнате.
— Отлично, Эрле! Одевайся! Надевай спасательный жилет — и вперёд. А ты, Ода? — одеваясь, спрашивает папа уже из коридора.
— У меня времени нет, — отвечаю я. — Мы с Хелле должны продавать лотерейные билеты: у нас в школе собирают деньги на разные нужды. Купишь билетик?
Папа покупает четыре билета и говорит, улыбаясь:
— На всех четверых. Вдруг кто-нибудь из нас выиграет миллион! Это было бы кстати, особенно сейчас, когда я без работы.
Папа мне подмигивает. Надевает свою рыбацкую шапку.
Да и шапка-то у него не настоящая рыбацкая: это мамина старая шляпка, модель «горшок». Стильно… Ни за что в жизни я бы не хотела, чтобы меня кто-нибудь увидел рядом с папой, когда на нём эта шляпка!
— Да не подмигивай ты мне всё время! Сил никаких нет! — говорю я. (Кстати, — чтобы уж совсем закрыть эту тему — ни один из нас с этими билетами миллионером не стал.)
— Какая прелесть! — замечает мама. — Значит, на завтра к воскресному обеду у нас будет лосось! Как думаешь, сколько штук вы поймаете?
Мама улыбается папе. Не понимаю, почему они должны без конца улыбаться друг другу?!
— А сколько нужно, мадам? — спрашивает папа, подыгрывая маме.
— Ну, скажем, три-четыре таких, средненьких, — заказывает мама.
— Сделаем, — обещает папа. — Мы с Эрле обеспечим вас лососем.
Уже на выходе папа добавляет, обращаясь ко мне:
— Не советую предлагать лотерейные билеты в Зелёном доме.
При этом мама и папа обмениваются быстрыми взглядами — я это заметила.
— Почему? — спрашиваю я, но папа не слышит.
— Удачи вам с билетами! — кричит он напоследок и отправляется на набережную в компании Эрленд в оранжевом жилете, который мотается и лупит её по ногам, как будто вокруг неё скачет резвый щенок.
— Удачи! — кричит им вслед мама.
— Почему нам не стоит продавать билеты в Зелёном доме? — спрашиваю я у мамы.
— Потому что вокруг полно других домов, где люди будут рады вашему приходу, — говорит мама. — Я имею в виду — те люди, которые не чувствуют на себе наблюдения двадцать четыре часа в сутки.
— Э-э-э… А что, за Зелёным домом наблюдают? — спрашиваю я.
— Знаешь что, Ода… — мама смотрит на меня долгим-долгим взглядом. Тоненькая иголочка слегка колет меня куда-то в сердце. Я решаю закрыть тему. (Как это типично для взрослых — не отвечая на вопрос, дать понять, что разговор окончен!)
— Ну что ж, давай, моя девочка, заглянем с тобой в магазин и купим лосося, пока они там не закрылись, — предлагает мама. — А уж сотрудники на рыбной Станции сегодня точно рыбы не досчитаются. (Намёк на папину «удачу» в рыбной ловле.)
Отлично! Я хочу с мамой в магазин!
Сегодня суббота, и если я буду рядом, то сама выберу что-нибудь из сладкого к «детской телесубботе».
(Это когда мы смотрим по субботам детское ТВ и едим вкуснятину.)
Поедем за покупками, когда мы с Хелле управимся с билетами.
Мы с Хелле встречаемся на Платформе, У нас с собой билеты и пластиковые пакеты для денег. (Сегодня новых страшных рисунков тоже не поступало.) Я передала Хелле, что сказал папа перед рыбалкой про Зелёный дом и что потом сказала мама.
— «Не ходите в Зелёный дом!» — повторила Хелле. — Почему он так сказал?
Мы смотрим на Зелёный дом и дрожим от страха. Папа знает о чём-то, что нам неизвестно? Почему ему важно, чтобы мы туда не ходили? Неужели соседи на самом деле детоненавистники? И потом ещё мама сказала про, наблюдение. Значит, они под наблюдением! Может, они переехали сюда, потому что бежали в другой город после преступления? Даже мама и папа их опасаются.
Значит, они действительно опасные и злые.
Хелле вздрагивает, и я вслед за ней. Она тычет варежкой в сторону Зелёного дома. Дверь жилища злодеев открывается, по лестнице спускается маргинал. Мы сидим на Платформе, затаив дыхание, тихо, как мыши. Ему нас не видно — мы находимся выше по склону. Он сажает собаку на привязь и скрывается в доме. Ещё какое-то время мы сидим тихо и наблюдаем за жуткой собакой. Затем сползаем с Платформы, как можно тише, но пёс всё равно нас услышал! Он разражается лаем и рвётся в нашу сторону! Мы с воплями бежим что есть силы через Лесок, потом по дороге — прямо к дому Хелле. Дизель до нас не достаёт! Цепь дёргает его назад. К счастью для нас.