Феникс - Браст Стивен. Страница 32

Музыка смолкла, Айбин сделал несколько последних ударов, и музыканты поклонились. Айбин вернулся на свое место, и они заиграли новую, незнакомую мне песню. В смущении я отступил назад. Меня трясло. Что произошло тут несколько мгновений назад? Неужели я все придумал?

Инструмент Дав-Хоэля дразнил мелодию так же, как барабан Айбина дразнил ритм. С другой стороны, я бы не возражал, чтобы они просто продолжали выступать, но на всех остальных песня произвела впечатление, а Императрица выглядела довольной. Я никогда не разбирался в музыке.

Потом они спели глупую песню об огарке свечи, а затем сыграли мелодию, которой дали название «Танец безумца», и тут Лойош сказал:

— Босс, проснись. Императрица!

— Что? Понял.

Зарика манила меня к себе, а на ее лице вновь появилась улыбка.

Я подошел к трону, еще раз поклонился, и она сказала:

— Идите за мной.

— Да, ваше величество.

Императрица встала, очень естественно потянулась, бросила музыкантам кошелек, обошла трон и скрылась за занавешенным дверным проемом. Я последовал за ней, чувствуя неловкость, которой хватило бы на нас обоих. Она повернулась и кивнула, чтобы я ее догнал, и мы вчетвером, то есть Императрица Зарика, Держава, Лойош и я, молча пошли по коридору. Впервые ли она шла рядом с представителем Дома Джарега, джарегом, или человеком с Востока? Впрочем, если у нее действительно любовник…

Она поймала мой взгляд, и я отвернулся, чувствуя, что краснею.

— Вам в голову пришли недостойные мысли о вашей Императрице? — В ее голосе слышался смех, а не обида.

— Просто вспомнил слухи, ваше величество.

— Ах вот оно что. О моем любовнике, человеке с Востока.

— М-м-м… да.

— Чистая правда, — сказала она. — Его зовут Ласло. Он мой любовник вовсе не потому, что он с Востока, и не вопреки. Он мой любовник потому, что я его люблю, и он человек с Востока, поскольку именно к этому Дому принадлежит его душа.

Я облизнул губы:

— Как вам удается читать мои мысли, если мой друг ничего не замечает?

Зарика рассмеялась:

— Я наблюдаю за вашим лицом и строю догадки. У меня неплохо получается.

— И все?

— Часто этого бывает достаточно. Например, я видела, как вы пытались предотвратить покушение на мою жизнь, которого не произошло бы. Неужели вы забыли про Державу, охраняющую жизнь Императора?

Я снова покраснел. Я забыл. Чтобы оправдаться, я заметил:

— Это не всегда помогает.

— Вы, — заявила Зарика, — не Марио. Как и ваш приятель с Гринери.

— Значит, покушение — плод моего воображения?

— Да.

— Но как вы узнали, о чем я подумал?

— Вы не позаботились о том, чтобы скрыть свою тревогу, к тому же вы убийца.

— Кто, я?

— Да, — ответила она. — Вы.

Мне было нечего сказать, и я промолчал. Мы свернули и пошли по коридору с белыми стенами.

— Почему-то мне лучше всего думается, когда я здесь прогуливаюсь.

— Как тиаса, — не подумав, сказал я.

— Что?

— Простите, ваше величество. Я слышал такую поговорку: тиаса думает во время ходьбы, дракон — стоя на месте, лиорн сидя, а тсер думает потом.

Она рассмеялась:

— А когда думаете вы, мой добрый джарег?

— Все время, ваше величество. С этим я ничего не могу поделать.

— Да, знакомое чувство.

Мы прошлись еще немного.

Императрица держалась со мной свободно, но над ее головой кружила Держава, периодически меняя цвет — от темно-коричневого несколько минут назад к спокойному синему.

Может быть, она сознательно хочет меня смутить, подумал я.

— Вы очень необычный человек, баронет Владимир Талтош, — неожиданно заявила Зарика. — Вы привезли с собой в Империю человека, который мог оказаться убийцей, и разрешили ему выступить передо мной, однако были готовы защищать меня, когда решили, что он собирается меня убить.

— Откуда вы знаете, что он с Гринери?

— Я заподозрила это, когда убедилась в том, что он полностью закрыт псионически. Потом я обратилась к Державе. Выяснилось, что именно на Гринери носят такую одежду и так играют на барабане.

— Понятно, ваше величество, зачем вы меня пригласили?

— Чтобы взглянуть на вас. О, у меня остались смутные воспоминания о том, как вы ловко избегали прямых ответов во время расследования одного убийства. Но я хотела познакомиться поближе с человеком, который угрожал представителю своего Дома прямо во дворце и чья жена является лучшим другом наследницы трона.

Я рассмеялся, вспомнив природу этой дружбы.

— Да, — сказала она. — Мне все о них известно.

— Откуда?

Императрица покачала головой:

— Норатар ничего мне не рассказывала. Но я все-таки Императрица. Подозреваю, что моя шпионская сеть лучше вашей, лорд Талтош.

Ой!

— Не сомневаюсь, ваше величество.

Чего же она не знает? Известно ли ей, к примеру, что войну с Гринери развязал именно я? Наверное, нет, в противном случае я бы сидел в соседней с Коти камере.

— Неужели вы всегда так проводите празднование Нового года, ваше величество?

— Когда нам одновременно с войной угрожает еще и восстание, я не могу чувствовать себя спокойно, баронет. Я должна принять важные решения — например, следует ли мне отказаться от престола в пользу Дома Дракона. Я буду весь день встречаться с людьми, которые могут сыграть в происходящем существенную роль.

— Но что заставляет вас полагать, будто я имею отношение к войне и восстанию, ваше величество?

— Я могла дать несколько разных ответов на ваш вопрос, но самый короткий состоит в том, что, когда я попросила Державу назвать имена этих людей, ваше появилось одним из первых. Я не знаю почему. Вы можете мне объяснить?

— Нет, — ответил я, стараясь контролировать выражение своего лица.

— Не можете или не станете?

— Не стану, ваше величество.

— Очень хорошо, — сказала Императрица, и я наконец смог вздохнуть.

— Нам грозит война, ваше величество?

— Да.

— Я сожалею.

— И я тоже. Над союзом Гринери и Элде будет трудно одержать победу. Для нас практически невозможно осуществить высадку на островах, а сами мы имеем очень протяженную береговую линию, которую нужно защищать. В конечном счете мы раздавим их численностью, но придется заплатить очень высокую цену — мы потеряем много жизней и золота.

— Чего они хотят, ваше величество?

— Я не знаю. Создается впечатление, что им ничего не нужно. Возможно, за войной и союзом с Элде стоит безумец. Или бог.

Мы еще раз свернули, снова налево, и я почувствовал, что пол начинает понемногу подниматься.

— Где мы сейчас находимся, ваше величество?

— Вы знаете, я не совсем уверена. Я часто здесь прогуливаюсь, но никогда не задавалась вопросом, где именно находится это место. Тут нет других дверей или проходов, о которых мне доводилось бы слышать. Иногда я спрашиваю себя: зачем вообще нужен такой длинный коридор? Может быть, именно для прогулок?

— Но тогда он практически бесполезен во время правления драконов, лиорнов или тсеров.

Зарика улыбнулась:

— Наверное, вы правы.

Теперь коридор шел по прямой.

— Ваше величество, почему моя жена в темнице?

Она вздохнула:

— Давайте будем точными. Это не темница. Под темницами следует понимать сырые камеры, где герцог Не-Проклинай-Меня держал купцов, которых у него не было основания казнить, но чьих богов он любил гораздо больше, чем их цены. Леди Коти Талтош, графиня Лостгард Клефт и окрестностей, находится в Имперской тюрьме по подозрению в заговоре против Империи.

Я прикусил язык.

— Принято к сведению, ваше величество.

— Хорошо. А теперь я скажу, почему леди Талтош здесь: причина одна — она так хочет. Я получила прошение о ее освобождении, которое подписала. Она отказалась.

— Я знаю, ваше величество. Прошение подала леди Норатар. Что сказала Коти, когда отказалась покинуть тюрьму?

— Она не говорила, что хочет остаться, но сказала, что не подпишет документ, предъявленный ей при освобождении.