Точка разрыва - Браун Джим. Страница 14

– Твое происхождение не имеет к этому отношения. Меня беспокоит твоя нравственность.

– О, об этом не волнуйся; это не проблема, – Клайд стащил картофель по-французски, а потом вполголоса зашипел: – У меня нет нравственности.

Дин расхохотался.

Даже Натан подавился от смеха:

– То, что я мэр, еще не значит, что я считаю себя политиком. Меня интересует только это место. Попрошу учесть разницу.

Клайд махнул официантке, чтобы она принесла меню, а пока угостился из не тронутого Дином стакана с водой.

– Я бы тоже хотел учитывать разницу, служить делу, бороться за правду. Но все это бред сивой кобылы. Как соблюдать такие правила, когда приходится тереться с воротилами в Вашингтоне – и только так можно чего-то добиться!

Они поговорили о политике, экономике, о полуторагодовалой дочери Клайда. И все это время Клайд и Натан подтрунивали друг над другом, как супруги, женатые много лет. Дин позволил себе наслаждаться зрелищем. Ему было приятно, что его старый друг, а теперь конгрессмен, Клайд Уоткинс чувствовал себя рядом с ними в своей тарелке, разговаривая честно и открыто.

Как бы то ни было, Клайд Уоткинс был в городе, и прежняя команда собралась вместе. Отсутствовали лишь Джон Эванс, которому помешал пожар, да его двоюродный брат Мейсон, давным-давно переехавший в Портленд. Но все же эти трое наслаждались встречей. Пусть даже короткой.

Конгрессмен взглянул на часы, затем посмотрел на Дина.

– Так, и что теперь будет? Могу я сказать друзьям из «Энекстех», что все в порядке? Ты с ними работаешь? – потом обратился к Натану. – Я думаю, они готовы приступить в течение месяца.

– Отлично, – сказал Натан. Дин молчал.

– Что? – спросил Клайд. – У тебя все еще есть сомнения?

– Я… я не знаю. «Энекстех» смущает меня.

– Если это касается их материалов по окружающей среде, мы уже это обсуждали. Ты принесешь больше пользы, внедрившись в компанию, чем оставаясь вне ее, – заметил Натан.

– Знаете, я изучал эту компанию. Там есть один отдел, который специализируется исключительно на разработке оружия.

Натан бросил взгляд на Клайда. Конгрессмен улыбнулся:

– Ну и что? Ты не войдешь в этот отдел.

– Разумеется, но войду в эту же компанию. А внутри нее обмениваются информацией.

Клайд покачал головой; улыбка стойко держалась на губах.

– Перестань, Дин. Твои исследования в какой области? Двойственность квантовой какой-то бестолковщины или как там?

– Многофункциональность квантовой физики и сверхволновой механики, – сказал Дин.

– Так это имеет какое-нибудь отношение к оружию?

– Нет, но…

– Ты думаешь, что это можно применить в области вооружения?

– Нет.

Клайд поднял руку. Улыбка стала еще шире:

– Так в чем проблема? – он не стал ждать ответа. – Ладно, я уезжаю. Должен попасть в Салем.

– Большие денежные средства? – прицепился Натан. – Прокуренные делишки с древесными парнями?

– Ага, в яблочко. ПЗУ. Дин приподнял бровь:

– ПЗУ?

– Поцелуй в задницу и улыбнись.

Клайд Уоткинс удалился так же, как пришел, работая на публику, – улыбаясь, смеясь, пожимая руки, похлопывая по плечам. Всегда политик.

Натан отлучился, чтобы принести чашку свежего кофе.

Дин Трумэн посмотрел в окно. Стая серых облаков продолжала разрастаться на горизонте. Скудный ветерок дразнил почти облетевшие деревья на лужайке перед судом.

Обрывок газеты скакал по траве, как подбитая птица, мимо фонарного столба, мимо пожарного гидранта, устраиваясь на ноге мужчины, сидевшего на скамейке.

Дин нахмурился.

Чужак сидел в позе спящего, сложив руки, повесив голову. Выгоревшая ковбойская шляпа надвинута на лоб, обвислый край заслоняет лицо. Его одежда явно подходила для непогоды, хотя прогноз обещал ясное небо и солнце. Длинный, защитного цвета плащ был потерт и забрызган грязью.

Ветер усиливался; края плаща трепетали, как тронутые плесенью крылья мертвого ворона.

Дин все еще смотрел на него, когда чужак поднял голову, показав длинные каштановые волосы, бороду и усы.

Дину он не был знаком. Человек не обращал внимания на обрывок газеты, облепивший его ногу. Вместо этого он смотрел прямо вперед, прямо… На меня?

Расстояние не позволяло сказать наверняка, но Дин чувствовал, как незнакомец смотрит на него.

Нет – пристально наблюдает за ним.

Дин вздрогнул и отвел взгляд, как если бы влюбленно смотрел на жену друга. Он уставился на стол. Но незнакомец не выходил у него из головы. Он казался таким… неместным.

Дин снова взглянул в окно.

Чужак исчез.

Дин осмотрел панораму, открывавшуюся из окна. Человека в плаще нигде не было видно.

Но ведь незнакомец не мог так быстро исчезнуть. Или мог?

Конгрессмен Соединенных Штатов Клайд Уоткинс тщательно просушил волосы грубым гостиничным полотенцем и восхитился своим мужским достоинством. Он врал жене, врал сотрудникам, даже двум своим старым друзьям, хотя технически и впрямь все время тем и занимался, что целовал задницы и улыбался.

– Супер-пупер, – сказал он своему отражению в зеркале.

По мнению Клайда, сами друзья были виноваты в его неискренности. Если бы они только могли понять его потребность, его непреодолимое желание открыться кому-нибудь, Клайд был бы сама откровенность.

«Простите, друзья, – сказал бы он им. – Мне надо заняться групповушкой».

Но Клайд не мог сказать правду. Нет, только не им, не этой парочке ханжей – Натану и Дину. О политике – да, о сексе – никогда.

Он предвидел их реакцию: «А как же твоя жена, как же твоя дочь? Как они?» Клайд очень любил друзей. Но его сексуальные аппетиты были ненасытны. Дин, несомненно, квалифицировал бы их как тайные комплексы, поэтому Клайд предпочитал благоразумно скрывать свои потребности, обманывая семью и друзей, чтобы не ранить их.

Время от времени, вот уже больше года, он встречался с молодой, энергичной и чрезвычайно гибкой сотрудницей. Обычно для их свиданий Клайд снимал номер в гостинице в Вашингтоне. Но на этот раз она приехала к семье в город, а искушение было слишком велико. Впрочем, на другой чаше весов находилась возрастающая вероятность быть пойманным. «Не мочись в бассейн», – любил говорить его отец. Не развлекайся с куколкой в своем родном городе.

Но иногда Клайд просто не мог сказать «нет».

Он опустил полотенце. Волосы торчали во все стороны.

– Ты превосходный образец самца, – сказал Клайд себе. Отражение в ответ расплылось в улыбке.

Стоп, опасно, опасно даже дурачиться, но это только усиливало возбуждение.

– Давай, разогрей меня, – подмигнул он себе.

Дверь в комнату открылась, взвизгнув, как пойманная мышь. Клайд помедлил в ванной. Она вернулась.

Его неутомимая партнерша пришла за третьей порцией. Слегка раздраженный, но взволнованный, Клайд крикнул:

– Ну-ну, сладкая, мы об этом говорили. Я должен отъехать, – он показался из ванной, накинув на плечи полотенце, собирая волосы правой рукой и инстинктивно втягивая живот. – Кроме того, крошка, последний раз ты меня рассердила…

Ошеломление пресекло поток слов. Сознание одеревенело. Во рту пересохло, лицо вытянулось, глаза расширились от ужаса. Сердце остановилось, дыхание перехватило. Сама душа замерла.

Второй мужчина ухмыльнулся.

Тогда конгрессмен Соединенных Штатов Клайд Уоткинс действительно испугался.

глава 6

Пайпер Блэкмор погрузила две сумки с продуктами в машину и захлопнула дверь. Черный «Форд Рэнджер» рванулся с парковки для клиентов магазина и вырулил на Дэвис-стрит, разгоняясь, как чистокровный скакун, рвущий узду на старте. Пайпер свернула на аллею Ашер. Продукты перекатывались в сумках. Она нахмурилась, затем, ворча, отпустила акселератор, взяв следующий поворот на медленной скорости, столь несвойственной ее стилю вождения автомобиля.

Пайпер пробиралась боковыми улочками, выбрав извилистый путь, чтобы попасть домой. Она знала десятки маршрутов, ведущих к дому, но каждый раз старалась проехать новой дорогой. Если вы родились и выросли в Черной Долине, в Орегоне, приходится развлекаться всеми возможными способами.