Точка разрыва - Браун Джим. Страница 2

Джон достал пиво из холодильника. Приложил холодную бутылку к ноющей шее, перекатывая ее пальцами, стараясь охладить напряженные мышцы. В ночи потянуло свежим ветерком, неожиданно повело прохладой.

Он содрогнулся. Прохлада? Почему на холме Хокинса всегда холоднее? Дин, должно быть, в курсе.

Джон посмотрел на Черную Долину. «Не ахти какой город», – подумал он, но его этот город устраивал. Ему нравилось однообразие и размеренность. Когда не появлялись чужаки…

Он перевел взгляд на могильный холм. Гнев вернулся с удвоенной силой. Джон закрыл глаза, стараясь остыть. Открыл и посмотрел на небо. Тяжелые облака затемняли свет, цикады завели свою монотонную песню, а Уайти Доббс оставался в глинистой земле холма Хокинса.

– Поехали, – сказал наконец Джон, бросив прощальный взгляд на могилу.

Джон и Натан забрались в старый асфальтового цвета грузовик, пригодившийся им для перевозки гроба. Натан скользнул на водительское сиденье, а Мейсон и Клайд влезли в «шевроле» Мейсона шестьдесят пятого года. Мотор завелся с первой попытки. Джон оглянулся на холм Хокинса: он был окружен густым ельником Дугласа, но в центре не росло ничего за исключением чахлой сорной травы. Никто не знал – почему. Некоторые говорили, что просто на холме скверная земля; другие – утверждали, что это место ведьмацких шабашей, что духи убивают здесь все живое.

– Боже, – вскрикнул Натан и дал по тормозам, так что грузовик и пассажиры резко подались вперед.

В рассеянном свете фар отчетливо виднелась черная кожаная куртка, висевшая в воздухе. Она колыхалась на ветру, и Джон различил тонкую ветку дерева.

– Доббс повесил ее на этот прут перед тем, как мы его зарыли.

– Знаешь, показалось, что она плывет в воздухе, – жалобно проговорил Натан, потом нервно рассмеялся.

Джон оглянулся на холм.

Скверная земля… место шабашей…духи убивают все живое…

Ну что ж, теперь Уайти Доббс нашел там пристанище.

Дин Трумэн провел влажной тряпкой по крышкам столов, и в голове у него появился образ Джуди Пинбрау. Он наполнил держатели для салфеток, обновил стаканчики с зубочистками, проверил солонки и перечницы и снова мысленно увидел Джуди Пинбрау. Дин извлек две груды грязных донельзя пластиковых подносов из симметрично расставленных контейнеров, передал через прилавок сдатчику, затем упаковал и вынес три мешка мусора, и снова в голове его возник образ Джуди Пинбрау.

19.45

Она должна освободиться через пятнадцать минут, значит, здесь появится через шестнадцать. Дин выбросил мусор на свалку, потом вернулся в ресторан. Перед тем как войти, он вдохнул полной грудью. Ночной воздух был влажным и бодрящим. «Спокойно, сконцентрируйся», – успокаивал он себя. На сей раз никакой стеснительности, никаких отвлекающих маневров, никаких извинений.

«Джуди, погуляешь со мной как-нибудь?» – вот все, что нужно сказать. Казалось бы, очень просто. Но время играло против него. Через две недели Дин Трумэн должен закончить школу – и тогда прощай Хутервилль и прощай Джуди Пинбрау. Все же он собрал в кулак всю свою смелость и решил спросить ее о конкретном дне. Джуди приходилась сводной сестрой его лучшему другу, Джону Эвансу. Дин знал ее всю жизнь и, наверное, столько же любил ее.

Но Дин никогда не обмолвился об этом ни словом. Тебя не отвергнут, если ты себя не обнаружишь. Впрочем, победы ты тоже не одержишь.

«Я могу это сделать, – говорил он себе. – Я могу это сделать».

Дин вошел в ресторан. Огни мигали. Второй удар грома потряс помещение. Кассовый аппарат со звоном подпрыгнул.

– Проклятие, – выругался старший смены мистер Двайер.

Он с размаху ударил по боковой стороне кассы и виновато поглядел на посетителя.

– Проклятую заразу опять заело.

– Буря виновата, – произнес посетитель таким глубоким голосом, который нельзя было подозревать при его росте. – Проклятые заразы появляются там и тут.

Ларри Пеппердин был диск-жокеем на местной радиостанции и пользовался особой популярностью в Черной Долине. Дин знал его через Клайда Уоткинса, который подрабатывал на радиостанции по выходным.

Огни снова замигали. Касса прозвонила.

– Чертовщина. Извини, Ларри, она раньше чем через пять минут не очнется. Можешь подождать или… Послушай, Дин! Я пробиваю бастербюргер с сыром, картошку, большую коку и яблочный пирог!

– Какая порция картошки?

– Максимальная!

– Получается пять долларов сорок пять центов. Мистер Двайер вопросительно взглянул на Ларри. Ларри улыбнулся:

– Звучит отлично. У меня двадцать.

– Сдача – четырнадцать долларов пятьдесят один цент, – сказал Дин, не дожидаясь вопроса.

Мистер Двайер расплатился с клиентом из кармана, затем нацарапал для себя записку, чтобы пробить заказ позже.

– Как это у него получается? – спросил Ларри. Менеджер просиял:

– Это еще цветочки: послушай вот это. Дин, сколько времени?

– 19.56, – сказал Дин. Ларри взглянул на часы.

– Ба! А он не смотрел на часы?

Менеджер выпятил грудь от удовольствия, как будто сам осуществил этот трюк.

– Даже не взглянул, – он упаковывал заказ. – Я проверял его, пытался одурачить. Не сработало. Дин Трумэн всегда знает, сколько времени. Всегда.

– Боже, парень, ты что, экстрасенс или еще чего? – спросил Ларри. – Это магия?

Менеджер скорчил гримасу:

– Лучше не говори о магии.

– Магия? – переспросил Дин зазвеневшим голосом. – Магия? Нет никакой магии.

– Ну вот и приехали, – заметил менеджер, выкатывая глаза.

– Магия – прибежище невежд. Все, я повторяю, все, что я делаю, можно научно объяснить – если не сегодня, то завтра, но точно и бесспорно. Это самый суеверный из всех городов, какие я видел.

– Это оттого, что мы живем в тени холма, – сказал Ларри.

– Холма Хокинса?

– Ну началось, – менеджер покачал головой, ворча себе под нос.

– Сплошной вздор. Россказни о привидениях, выдуманные, чтобы пугать детей, и проникшие в самую глубину сознания. Холм – одно надувательство. Надо быть простаками, чтобы верить в это.

– Я тебя предупреждал, – заметил менеджер.

– Он всегда такой? – спросил Ларри.

– Только если речь идет о всяких непонятных материях. Думаю, побочный эффект от большого количества мозгов.

Дин внимательно изучал свои ботинки, неожиданно смутившись. Он взял тряпку и стал тереть прилавок.

– Извините, меня иногда заносит. Ларри Пеппердин рассмеялся:

– Эй, я с тобой заодно, дружище. Единственная магия, в которую я верю, – это та, что я творю с девчонками. Понимаешь, о чем я?

Он подмигнул, и Дин покраснел.

Диск-жокей взял еду и уже собрался уходить, но вдруг остановился.

– Вестей о Клайде Уоткинсе и Джоне Эвансе еще нет? Интересно, как все прошло.

– Что прошло? Ларри нахмурился:

– Ты не знаешь? Я подумал, раз вы друзья и все такое… – он покачал головой. – Ладно, не бери в голову. Увидимся позже.

Дин кивнул и вернулся к прилавку.

19.58

Джуди Пинбрау работала по соседству в «Подарках и открытках от Хелен», и ее субботняя вечерняя смена заканчивалась к восьми часам. За последние недели у нее вошло в привычку заезжать в ресторан после работы и заказывать клубничный пломбир с орехами, затем садиться у стойки. Она свешивала ноги и болтала с теми, кто был в баре. Дин всегда принимал участие в разговоре – расспрашивал ее о том, какие фильмы она видела, какие книги читала, но ничего больше.

Дин завидовал ее сводному брату, Джону-бесстрашному. Джона практически ничего не пугало, ничто не могло вывести его из равновесия. Джон Эванс был способен на все. Завести разговор с гордой незнакомкой – пожалуйста. Вправить выбитый сустав – протяните ему вывихнутую руку – через секунду гуляйте. Зафиксировать сломанную кость – тоже без проблем, он проводил эту операцию и на себе. Джон умел чинить, резать, шить, забивать, клеить, накладывать гипс и наносить удары – справлялся с любой проблемой на выбор.

А все, что умел делать Дин, – производить подсчеты у себя в голове и выдавать точное время, не взглянув на часы.