Марсиане, убирайтесь домой! - Браун Фредерик. Страница 21

Римско-католическая церковь сохранила единство и почти девяносто процентов своих последователей благодаря здравому смыслу или, если хотите, непогрешимости папы. Его булла возвестила созыв специальной конференции католических теологов и католических ученых с целью выработки позиции Святого Престола, и объявила, что до оглашения формального решения католики могут считать и так и эдак. Конференция собралась через месяц и все заседала; поскольку условием завершения совещания было принятие единогласного решения, похоже было, что они будут сидеть бесконечно, предотвращая этим опасность схизмы. Правда, в различных странах молодые девицы имели божественные — хотя и противоречащие друг другу — видения относительно природы марсиан, а также их места и предназначения во Вселенной, но ни одно из них не признавалось церковью и каждое завоевало только местных приверженцев. Даже то, которое имела некая чилийка, похвалявшаяся стигматами: отпечатками маленьких шестипалых ручек на своих ладонях.

У людей, более склонных к суевериям, чем к религии, количество гипотез относительно марсиан стремилось к бесконечности. Так же как и количество предлагаемых способов" избавления от них с использованием сил зла. Отдельные группы сходились в том, что, независимо от природы марсиан, молитва к Богу, чтобы он освободил нас от них, недопустима.

Однако, на волне моды на суеверия превосходно расходились книги о чарах, демонологии, а также руководства по черной и белой магии. Испытывались все известные формы чудотворства, темных практик и заклятий. Кроме того, изобретались новые.

Среди прорицателей, практикующих астрологию, нумерологию и миллиарды прочих видов мантики [Мантика — термин, обычно определяющий все виды гаданий, имеющий своей целью предсказание будущего и, в небольшой степени, воздействие на него. (Прим. ред.)] — от гадания на картах до изучения бараньих кишок — предсказывание дня и часа ухода марсиан стало настолько распространено, что независимо от того, когда они покинут Землю, правы должны были оказаться сотни прогнозистов. И каждый прорицатель, предсказывавший их исход в течение нескольких ближайших дней, мог обзавестись приверженцами. На ближайшие несколько дней.

10

— Самый странный случай в моей практике, миссис Деверо, констатировал доктор Снайдер.

Он сидел в своем роскошно обставленном кабинете за дорогим столом красного дерева. Невысокий мужчина со сверлящим взглядом и улыбчивым лицом, напоминающим полную луну.

— Но почему, доктор? — спросила Марджи Деверо. Она была очень красива, прямо сидя в кресле, созданном для того, чтобы в нем развалиться. Высокая девушка с волосами цвета меда и голубыми глазами, она приехала в санаторий прямо с дежурства в больнице. — Другими словами, ваш диагноз — паранойя?

— С истерической слепотой и глухотой к марсианам. При этом я не хочу сказать, что случай трудный, миссис Деверо. Ваш муж — первый и единственный известный мне параноик, которому живется в десять раз лучше, чем любому из здоровых. Я ему завидую, и никак не могу решиться на лечение.

— Но ведь...

— Люк — я должен был хорошо узнать его, чтобы называть просто по имени — провел здесь уже неделю. Он чувствует себя абсолютно счастливым — за исключением того, что постоянно спрашивает о вас, и успешно работает над романом о Диком Западе. От восьми до десяти часов в день. Он закончил уже четвертую главу; я читал их все, они превосходны. Так сложилось, что я люблю вестерны, читал их по несколько штук в неделю и хорошо знаю жанр. Это не какая-нибудь халтура, а настоящая литература, не уступающая лучшим книгам Зейна Грея, Люка Шорта или Хэйкса и других ведущих мастеров. Мне удалось достать «Ад в Эльдорадо», первый роман Люка о Диком Западе, он его написал несколько лет назад... Это было еще до того, как вы поженились?

— Задолго до этого.

— И я его прочел. Тот, над которым он сейчас работает, на порядок лучше. Не удивлюсь, если он окажется на самом верху списка бестселлеров или так близко к вершине, как только может оказаться вестерн. Но бестселлер там или нет, он неизбежно станет классикой своего жанра. Так вот, если я вылечу его от этой мании... от его уверенности, что никаких марсиан нет...

— Я понимаю, куда вы клоните. Он никогда не закончит эту книгу... разве что марсиане снова доведут его до безумия.

— Причем до такой же степени безумия. Один шанс из миллиона. Станет ли он счастливее, вновь видя и слыша марсиан, но не имея возможности писать?

— Так вы предлагаете вообще не лечить его?

— Я уж и сам не знаю. Мягко говоря, у меня проблемы, миссис Деверо... Это совершенно непрофессионально: иметь на руках пациента, которого можно вылечить, и даже не попытаться. Я никогда не допускал такой ситуации и не должен допускать ее впредь. Однако...

— Вы что-то узнали о его чеках?

— Конечно. Я позвонил его издателю, мистеру Бернштейну. Чек на меньшую сумму, четыреста долларов — это деньги, которые издатель был ему должен. Хорошо, если бы он переписал этот чек на вас — тогда его можно будет депонировать или использовать на содержание Люка в случае чего. Считая по сто долларов за недельное пребывание у нас, одного этого чека хватит для оплаты прошедшей недели и еще трех. Чек на большую сумму...

— А ваш гонорар, доктор?

— Мой гонорар? Как я могу требовать гонорар, если даже не пытаюсь его лечить? Но вернемся ко второму чеку, на тысячу долларов. Это аванс за роман о Диком Западе. Когда я все объяснил мистеру Бернштейну: что Люк психически болен, но на редкость споро работает над романом; он отнесся к этому скептически. Боюсь, он не доверяет моему вкусу. Он попросил одолжить у Люка рукопись, позвонить ему еще раз, за его счет, и прочесть первую главу по телефону. Я сделал это разговор, должно быть, стоил более ста долларов, — и Бернштейн был восхищен. Сказал, что если остальное будет на таком же уровне, то книга принесет Люку, самое малое, десять тысяч долларов, а может, и во много раз больше. По его словам, Люк, естественно, может получить деньги и оставить себе как аванс. И если я сделаю что-то, что помешает Люку закончить книгу, то он лично прилетит сюда и собственноручно меня застрелит. Разумеется; я не допускаю, что он действительно хотел это сделать, а если бы даже допускал, не мог бы позволить, чтобы это повлияло на мое решение. Хотя...

Он виновато развел руками. На правой появился марсианин, бросил: «Отцепись, Джонни», — и исчез.

Доктор Снайдер вздохнул.

— Взгляните на это под другим углом, миссис Деверо. Примем десять тысяч долларов за минимум того, что «Тропа в никуда» — он изменил не только название, но и переписал начало романа — может принести Люку. Те четыре главы, которые он написал за эту неделю, составляют примерно часть книги.

Таким образом, можно смело утверждать, что за последнюю неделю он заработал две с половиной тысячи долларов. Если работа у него и дальше пойдет в таком темпе, он заработает в месяц десять тысяч долларов. Учитывая перерывы между книгами и то, что сейчас он пишет очень быстро, компенсируя творческий кризис, который переживал так долго, в этом году он должен заработать не менее пятидесяти тысяч долларов. И кто знает, может, даже сто или двести, если, как утверждает Бернштейн, этот роман может принести ему значительно больше обычного гонорара. У меня, миссис Деверо, в прошлом году чистыми вышло двадцать пять тысяч. И вы хотите, чтобы я его лечил?

Марджи Деверо улыбнулась.

— Я и сама боюсь об этом думать. До сих пор лучшим годом Люка был второй год нашей супружеской жизни, когда он заработал двенадцать тысяч. Но я кое-чего не понимаю, доктор...

— Чего именно?

— С какой целью вы меня вызвали? Конечно, я хочу с ним увидеться, но ведь вы решили, что лучше мне этого не делать, что это может помешать Люку или довести его до безумия, прервать его работу или даже положить конец. Я говорю это не потому, что хотела бы ждать дольше, но если, работая в таком темпе, он может закончить роман за три недели, может, мне все-таки разумнее подождать? Даже если... он снова изменится, то пусть закончит хотя бы эту книгу.