Марсиане, убирайтесь домой! - Браун Фредерик. Страница 23

Когда стало известно — а новость эта разошлась быстро, что марсиане не только видят в темноте, но обладают рентгеновским зрением и видят через белье, одеяла, подушки и даже сквозь стены, сексуальная жизнь человека — даже узаконенная супружеская сексуальная жизнь — на время притихла.

Привыкшие, за исключением личностей неполноценных и испорченных, к полному одиночеству (разумеется, не считая партнера) — при получении даже самых обычных и нормальнейших удовольствий от собственных тел, люди не могли сразу смириться с вероятностью, что за ними наблюдают независимо от принимаемых мер предосторожности. Особенно при том, что вне зависимости от собственной формы воспроизведения, марсиане весьма интересовались нашей.

Насколько депрессивным оказалось их присутствие, демонстрирует статистика рождаемости, — по крайней мере, в той части что касается супружеских сексуальных контактов, — для первого квартала 1965 года.

В январе 1965 года (то есть спустя девять месяцев плюс одну неделю от появления марсиан) рождаемость в Соединенных Штатах уменьшилась в 33 раза, причем многие январские дети родились в начале месяца и были переношены, то есть зачаты они были до ночи 26 марта 1964 года. В большинстве прочих стран падение рождаемости было почти столь же велико, а в Англии еще больше. Даже во Франции этот показатель уменьшился в пять раз с лишним.

В феврале (десятом месяце плюс еще неделя от Появления) рождаемость снова начала расти. В Штатах она составила 30 процентов от нормы, в Англии — 22, а во Франции — 49.

До конца марта показатель рождаемости поднялся до 80 процентов во всех странах мира, а во Франции аж до 137. Понятно, что французы вовсю наверстывали упущенное, пока другие народы испытывали еще некоторую скованность.

Земляне оставались людьми, а марсиане — нет.

Результаты опросов по методу Кинси, проведенных в апреле, показали, что почти все супружеские пары возобновили, хотя бы спорадически, половую жизнь. А поскольку за большинством диалогов, на которых основывались исследования, наблюдали марсиане, знающие доподлиные факты, нет никаких сомнений, что результаты оказались гораздо точнее, нежели данные, скажем, двадцатилетней давности.

Почти повсеместно сексом занимались только по ночам, в полной темноте. Утренние и послеполуденные сеансы даже у молодоженов ушли в прошлое. А затычки для ушей применялись почти повсеместно; даже дикари, не имевшие доступа к аптекам, продающим затычки, обнаружили действенность глиняных шариков, применявшихся с той же целью. Оснащенная таким,образом и находящаяся в полной темноте особа, а точнее, пара, могла игнорировать присутствие марсиан и не слышать их непрерывных комментариев, обычно крайне непристойных.

Однако, при данных обстоятельствах предбрачные и внебрачные сексуальные контакты оказались исключены, уж очень просто было превратиться в мишень для сплетен. Только совершенно не имеющие стыда могли позволить себе такое.

Да и в супружестве половые отношения стали реже и менее приятными, поскольку сопровождались неизбежной скованностью, не говоря уже о том, что бессмысленно шептать нежные словечки в заткнутое ухо.

Конечно, секс был уже не тем, как в старые добрые времена, но по крайней мере его осталось достаточно, чтобы поддержать вид.

12

Дверь в кабинет доктора Снайдера была открыта, но Марджи Деверо постояла на пороге, пока врач не поднял голову и не пригласил ее войти. Он увидел, что она принесла с собой две машинописные копии, и глаза его заблестели.

— Закончил?

Марджи кивнула.

— И последнюю главу тоже? Она такая же хорошая, как первые?

— По-моему, да, доктор. У вас есть время прочесть?

— Конечно! Я свободен, просто делал кое-какие заметки к реферату.

— Отлично. Если у вас найдется бумага и веревка, я упакую, пока вы будете читать копию.

— В этом шкафу вы найдете все, что нужно.

Какое-то время оба были заняты своим делом. Марджи закончила на несколько минут раньше и ждала, пока врач дойдет до последней страницы и поднимет голову.

— Прекрасно, — сказал он. — И не только в литературном смысле, но и в коммерческом. Это бестселлер. Кстати, вы здесь уже месяц?

— Завтра будет месяц.

— Значит, в общей сложности он писал пять недель. Видите: вы ему ничуть не помешали.

Марджи улыбнулась.

— Я старалась держаться от Люка подальше, когда он работал. Это было не слишком трудно, ведь я в это время тоже работала. Я отнесу пакет на почту, как только закончу дежурство.

— Прошу вас, отнесите прямо сейчас. И отправьте авиапочтой. Бернштейн немедленно пустит это в набор. Пока вы будете ходить, мы с Люком справимся одни. Но не дольше.

— Что вы имеете в виду?

— Вы хотите и дальше работать здесь?

— Конечно, почему бы и нет? Вы недовольны моей работой?

— Вы прекрасно знаете, что доволен. И хочу, чтобы вы остались. Но, Марджи... зачем вам это? За последние пять недель ваш муж заработал столько, что хватит года на два. Учитывая понижение цен в результате Кризиса, на пять тысяч в год вы оба можете жить почти по-королевски.

— Но...

— Знаю, деньги это еще не все, но у вас достаточно, чтобы стартовать. Те тысяча четыреста лежат нетронутые. А поскольку ваш оклад покрыл все мои расходы на Люка, все ваши личные сбережения остались в целости и сохранности. Уверен, что Бернштейн выплатит новый аванс, вы его попросите, еще до выхода книги.

— Вы хотите от меня избавиться, доктор Снайдер?

— Бросьте, Марджи, вы же не настолько глупы. Я просто не могу понять, зачем человеку работать, если в этом нет нужды. Я бы не стал.

— Правда? Сейчас, когда человечество нуждается в психиатрической помощи больше, чем когда-либо, вы отошли бы в сторону, если бы могли себе это позволить?

Доктор Снайдер вздохнул.

— Я понимаю, куда вы клоните, Марджи. Честно говоря, я мог бы уйти, если бы продал свою клинику. Но я не предполагал, что и у сиделок может оказаться такой подход к делу.

— У этой вот сиделки может, — ответила Марджи. — Кроме того, как быть с Люком? Я не осталась бы здесь, если бы не он. По-вашему, ему здесь больше нечего делать?

На сей раз вздох доктора Снайдера был действительно глубоким.

— Марджи... — сказал он. — Пожалуй, именно это беспокоит меня больше всего... если не считать марсиан. Кстати, похоже, они освободили нас от своей опеки?

— Их у Люка было шестеро, когда он отдавал мне рукопись.

— И что они делали?

— Танцевали на нем. А он лежал на кровати и обдумывал сюжет новой книги.

— Он не хочет отдохнуть? Я бы предпочел, чтобы... — Врач криво усмехнулся. — Не хочу, чтобы он перетрудился. Что, если он сорвется?

— Он хотел устроить себе свободную неделю, начиная с завтрашнего дня. Однако сначала хочет обдумать сюжет новой книги и ее название. Говорит, что если сумеет, тогда его подсознание само начнет охотиться за идеями, а он будет отдыхать, и когда почувствует себя готовым для работы, она пойдет как по маслу.

— Но это лишит его подсознание отдыха. Какой же писатель работает таким образом?

— Я знаю, некоторые поступают именно так. Мне бы хотелось поговорить с вами насчет отдыха Люка. После дежурства? Или, может, прямо сейчас?

— Вы уже закончили дежурство. Рукопись может подождать еще несколько минут, так что говорите.

— Мы с Люком обсудили это прошлой ночью, после того, как он сказал, что сегодня закончит роман. Он охотно остался бы здесь при двух условиях. Во-первых, что я тоже освобожусь от работы на эту неделю. Во-вторых, что замок на его двери сменят, чтобы можно было выйти в парк. Он сказал, что предпочел бы отдыхать здесь, чем где-либо еще, только бы не чувствовать себя взаперти, и что мы могли бы устроить себе второй медовый месяц, если бы мне тоже не приходилось работать.

— Договорились. А замок в его двери вовсе не нужен. Порой мне кажется, Марджи, что Люк — единственный здесь человек в здравом уме. И лучше всех приспособленный к жизни, не говоря уж о том, что зарабатывает побольше прочих. Вы что-нибудь знаете о его новой книге?