Кукарека Иванович - Вангели Спиридон Степанович. Страница 11

- Ну, как хочешь! - сказал Нани, спустился с чердака и даже лестницу в сторону оттащил и занялся своими делами во дворе, изредка поднимая глаза и посматривая на дымоход, не начал ли этот упрямый Титирикэ работать трубочистом?..

Только к вечеру решил Нани выпустить Титирикэ из его заточения. Постучал сначала в дымоход - Титирикэ не отвечает. Тогда позвал его.

Титирикэ теперь молчал назло Нани, - пусть тот думает, что он и вправду умер.

Нани же, вместо того, чтобы зареветь с горя, - слезает с чердака, да, не будь дураком, разжигает в печке кучу соломы, приговаривая:

- Сейчас, Чик-чи-рикэ, как миленький вылетишь у меня из трубы вместе с дымом!.. Руками только почаще маши, чтоб на землю мягко спуститься...

- Эге-ге-ге! - подумал Титирикэ. - Тут уж, кажется, не до шуток, - хочешь, не хочешь, придётся, видно, немного поработать трубочистом у Нани! - И полез, цепляясь за кирпичи, по трубе вверх; выбрался на крышу из дымохода, чихая и кашляя.

Страшный, как чёрт, стоял посрамлённый Титирикэ на крыше сарая, а Нани внизу хохотал, хватаясь за живот, как недавно смеялся над ним сам Титирикэ.

Спрыгнул Титирикэ с крыши - и скорее домой, перепрыгивая через забор, потому что разве мог он кому-нибудь показаться в таком виде? И хоть бежал быстро, отряхиваясь по пути, всё равно казалось, будто это не Титирикэ, а чёрное облако, принявшее его вид, катится, оставляя за собой дымный след и запах гари.

Надо сказать, здорово проучила Титирикэ вся эта история. С тех пор он уже не хвастался, что Нани у него запасным карманом работает, а к воротам своего приятеля и близко подойти боялся. Если же и случалось проходить мимо, то сгибался как-то странно и убыстрял шаг...

ЧЕЛОВЕК С ДВУМЯ ШАПКАМИ

Из дома он всегда выходил в серой каракулевой шапке, сшитой на заказ. Шапка была роскошная, волнистая спереди и сзади. И носил тот мужчина свою шапку как-то по-особому, то надвинув на глаза, а то лихо, набекрень. И никто не знал, что за пазухой у хозяина была спрятана совсем другая... шапка не шапка, а какой-то чугунок из облупленной кожи, к которому то ли сам владелец, то ли ещё кто пришил два дурацких уха длиною в аршин.

Завидев его на шоссе в серой шапке, любой шофёр, по какой-то непонятной причине, невольно резко тормозил и распахивал настежь дверцу: "Садись, мол!.." А подъезжая к Бельцам, каждый из них и карман тоже распахивал для рубля, да подлиннее... Глядь!.. А в кабине рядышком вместо человека в роскошной серой шапке сидит, сгорбившись, совсем другой мужичонка, в надвинутом на лоб до отказа словно бы чугунном котелке и в заскорузлой руке держит три копейки...

"Чёрт знает что! - раздумывал про себя водитель и даже плевал ему вслед. - Сажал одного, а высаживаю совсем другого!.."

И разлетелась молва по всем сёлам на запад и на восток: ходит по этим краям человек с двумя шапками и тремя копейками.

Ищут его люди там, а он появляется тут. Ищут тут, а он появляется там.

Пришла как-то весть из села Куболта: один ездовой пошёл купать лошадей и так и не вышел из воды. Женщина увидела через окно, что как раз в то время, когда он кричал, что тонет, по берегу шёл какой-то странный человек в ушанке...

Пока женщина металась по селу, поднимая тревогу, человек в ушанке как сквозь землю провалился. А среди тех, что собрались на берегу, был какой-то незнакомый мужчина, но только в серой шапке.

С плачем вытащили ездового, а женщина говорит:

- Люди добрые! Никак, тот, в ушанке, первый бросился в воду спасать нашего ездового и сам утонул, бедняга!

Два дня с утра до ночи искали его на дне пруда. Шестами искали, баграми, сетками, и всё без толку, в то время как ушанка была уже на мельнице в селе София.

Видя его таким затюканным и жалким, жители села, народ сердобольный, пропустили его без очереди, а один даже сказал:

- Давайте, люди добрые, поможем ему. Смотрите: у него даже стоящей шапки нет.

И стали один за другим тащить наверх его мешки, а что в мешках это их не интересовало.

Человек в ушанке набил свои мешки белой как снег мукой, и тут же его не стало, словно испарился...

После смотрят люди - что за напасть: идёт какая-то серая мука. Давай пробовать её - трещит на зубах. Нюхают - землёй отдаёт!

Тут же берут за грудки мельника:

- Это мука называется, а?

- Ох, ох, ох, - хватается за голову мельник, - кто-то сыграл злую шутку! Поди знай, что у человека в мешке?! И что в голове!

Ну и шумиха поднялась на мельнице! Слова, как зерно, сыпались.

- Кто это сделал? Посмотреть бы ему в глаза! - грозили друг другу кулаком сельчане.

Полная мельница людей, и все до одного сердитые. Только когда языки устали, вспомнили про человека в ушанке, кинулись искать, а его и след простыл...

Ну что за напасть?!

Встретились потом как-то двое, один из Софии, другой из Куболты, разговорились, и пошла молва дальше: берегитесь, люди добрые: тот, что в ушанке, не утонул!

Один готов был поклясться, что видел его, когда он спускался по дороге в Шишки. Другой клялся, что видел серую шапку выходящим из села.

Правда, там у многих серые шапки.

С тех пор жители села Шишки, заходя друг к другу по делам или в гости, сразу косят глаза на вешалку. А Титирикэ, тот разыскивал ушанку даже с помощью бинокля. Ушей находилось сколько угодно, а вот облупленного чугунка не видно было.

Осенью человек в серой шапке повёз продавать виноград в Бельцы. К тому времени и до горожан дошёл слух о человеке с двумя шапками. И каждому хотелось поймать его первым.

Люди осторожно заглядывали под прилавки и во всякие закоулки, куда только можно было заглянуть, - не было нигде ушанки.

"Смотри-ка, как же это он продаёт без неё? А может, это не он, а кто другой?" - сомневались бельчане. Но виноград покупали. Виноград был что надо.

Покупают они виноград сегодня, покупают завтра, глядят на весы. Весы точно показывают, как в аптеке. А дома нескольких гроздей не хватает, хоть умри. Гири на своих местах, весы проверили - тоже в порядке, ни к чему не придерёшься. А веса полного нет как нет... Ну... и опять начали искать проклятую ушанку.

- Да при чём здесь шапка, люди добрые? - защищался крестьянин. Вот и милиция покупает у меня виноград! - говорил он в полное своё оправдание.

Но и бельчане не простаки. Ищут они ушанку, ищут... и видят: стоит под прилавком... улей. Тут только и заметили люди целый рой пчёл на весах. Разгуливают они по винограду, словно в своём улье, целыми стайками, жужжа, с одной кисти на другую перелетают.

Покупатель берёт с весов виноград, пчёл отгоняет, а они садятся на другие грозди, и человек взвешивает точно, ну как в аптеке...

- Виноград первого сорта! - нахваливает хозяин свой товар. - Пчела на плохой виноград ни за что не сядет, хоть на верёвке её тащи. - И опять взвешивает тех же пчёл - кладёт их вместе с виноградом на весы.

Тут бельчане, грозно гудя, окружили улей, но и пчёлы, раздражённо жужжа, облепили бельчан, и началась настоящая война. Один отмахивался шляпой, другой портфелем, третий газетой, а кто и просто руками.

Разозлились тогда пчёлы: "Ах, так!.." - и давай жалить всех подряд, правых и виноватых. Поднялся страшный переполох на рынке:

"Ох! Ох!" - кричали горожане, совсем как сельские жители.

"Дым! Дым нужен!" - закричал один, более опытный в таких делах человек, сразу видно, что пчеловод.

Тут каждый зажигает, кто что может. Повалил дым из разных мест.

- Эй! Рынок горит! - Пожарные прыгают в машины.

Ну, с помощью дыма и воды пробили себе дорогу к улью. Когда один из пожарников заглянул внутрь, то увидел... ушанку и вытащил её на свет божий. А на дне, под ней, что бы вы думали было? Ну конечно, медовые соты!

- Вот она!.. Вот она!.. - закричали бельчане, с треском отрывая от шапки уши. И тут вокруг этого проклятого головного убора началось целое собрание, правда, что без президиума.