Тайна одной башни (сборник) - Зуб Валентин. Страница 8
Но недолго ляховчане пожили счастливо. На нашу страну напали гитлеровские захватчики. Вместе с ними в Ляховцы явился и Антек. Он был назначен начальником полиции района. Немного погодя приехал и сам пан Вышемирский с женой и рыжим Ромусем. Не долго думая, он распорядился, чтобы крестьяне деревни Ляховцы заплатили за пользование усадьбой, землей, а также и лесом и лугами. Крестьяне не собирались платить. Тогда Вышемирский обратился за помощью к своему сыну Антеку. И вот однажды утром в деревню приехали на мотоциклах полицейские во главе с Антеком, оцепили ее, людей согнали к бывшему колхозному клубу. Перед ними, потрясая револьвером, выступил Антек.
— Счет моего отца, — визгливым голосом кричал он, — справедливый счет! Вы пользовались нашей землей, лугами, лесами? Пользовались! За это нужно платить. Если не заплатите по доброй воле — я заставлю вас силой! Принимаю только золото, серебро и ценные вещи.
Никто из ляховчан не тронулся с места.
— Ах так! — взвизгнул панич. — Тогда я сам… Вместе с двумя полицейскими он исчез в ближайшей избе.
Грабили они до самого полудня, не минуя ни одного двора.
Потом стало известно, что пан Вышемирский со своим бандитом-сыном проделали то же самое во всех остальных деревнях, подчиненных Антеку.
Правда, это так просто не сошло им с рук. Однажды ночью загорелась панская усадьба. Когда перепуганные владельцы ее выбежали на улицу, прогремела автоматная очередь. Пани Вышемирская была убита, а пан тяжело ранен.
На другой день снова приехали полицейские. Как звери, врывались они в избы и прикладами автоматов выгоняли людей. Выстроив всех на улице, Антек начал допрос. Он подошел к школьному сторожу деду Ивану — единственному мужчине, который в тот день оставался в деревне.
— Это ты поджег усадьбу?
— Нет, не я… — спокойно ответил дед Иван.
— А кто?
— Не знаю.
Антек со злостью полоснул деда плетью по лицу и стал допрашивать женщин. Он останавливался по очереди возле каждой из них, кричал, бил, угрожал расстрелом, требуя признания. Но ответ был один: знать ничего не знаем.
Так и не узнав, кто поджег усадьбу и убил его мать, Антек отобрал десять человек заложников и велел погрузить их в машину. Когда полицейские принялись выполнять приказ своего начальника, в толпе раздались вопли и рыдания.
— Молчать! — взревел Антек и пальнул в воздух из револьвера. — Если завтра к двенадцати часам ночи я не узнаю от вас, — именно от вас! — кто поджег усадьбу, заложники будут расстреляны.
Начальник полиции сел в кабину грузовика с заложниками и поехал. Впереди и позади машины ехали на мотоциклах полицейские.
Женщины не переставали плакать. Только дед Иван спокойно сидел и дымил своей трубкой, будто полицейские вовсе и не забрали с собой в качестве заложницы его внучку.
— Успокойтесь, бабоньки, — увещевал он женщин. — Наши заложники скоро будут дома.
— Как это?
— Их выручат…
— Что ты говоришь, кто выручит?
— Найдутся добрые люди, — уклончиво ответил дед, — я им послал весточку.
— Как, с кем послал? — допытывалась одна женщина, у которой полицейские забрали двоих дочерей. — Все наши вроде были здесь.
— С кем послал — секрет…
Дед Иван говорил правду: часа через три все заложники вернулись в деревню.
Их окружили, посыпались вопросы:
— Как вам удалось вырваться?
— Кто вас освободил?
— Партизаны! — последовал ответ.
…Зинаида Антоновна рассказывала так интересно, что никто и не заметил, как подкрался вечер и в комнату вошли сумерки. Вожатая встала, сняла с полки лампу и зажгла ее. Сначала лампа светила слабо, но потом разгорелась. Ребята с нетерпением смотрели на Зинаиду Антоновну, ожидая продолжения рассказа, но вожатая, задумавшись о чем-то, молчала.
— Зинаида Антоновна, а вы знаете, кто сообщил партизанам, что в деревню приехали фашисты? — не выдержала Нина.
— Знаю…
— Кто? Скажите! — зашумели ребята.
— А вы слушайте дальше.
ПЕРВЫЙ СВЯЗНОЙ
Еще в первые дни войны в избу колхозной доярки вдовы Насты Семенчук — все звали ее запросто теткой Настой — зашел парнишка лет четырнадцати. Он попросил напиться. Тетка Наста глянула на него — и сердце у нее сжалось. Парнишка был худой и такой усталый, что едва держался на ногах. Его желтые ботинки совсем изорвались, из них выглядывали распухшие, сбитые в дороге пальцы.
— И куда же ты путь держишь? — ласково спросила тетка Наста.
— Хочу как-нибудь в Москву пробраться.
— А откуда ты?
— я, тетенька, от самой Горынской заставы иду…
— А где же твои отец, мать? — продолжала допытываться тетка Наста.
— Отец на фронте, а мама погибла… Мы выехали на машине, и нас разбомбили по дороге…
У тетки Насты на глаза навернулись слезы. Ей вдруг стало до боли жаль этого не по годам серьезного мальчишки с большими синими глазами. Она накормила его, потом нагрела воды и предложила помыться:
— Пылища-то вон какая… А кто у тебя в Москве? — спросила она, когда парнишка собрался мыться.
— Бабушка у меня там… Мы все до 1939 года жили в Москве. я там и родился. Потом папу перевели на границу — он ведь военный.
Тетка Наста тяжело вздохнула:
— Ох, война, война! Всю жизнь перевернула, сколько людей гинет… Ну, давай, сынок, мойся.
Хозяйка вышла. Парнишка не торопясь разделся, налил в широкую, совсем еще новую лохань воды. Мылся он осторожно, чтобы не набрызгать, а когда кончил, оделся, затер тряпкой пол, вылил воду и спросил у тетки Насты, где у них колодец.
— А зачем тебе?
— Хочу воды в лохань наносить, чтоб не рассохлась.
Тетке Насте пришелся по душе догадливый, аккуратный парнишка, и когда он, передохнув, собрался идти, она сказала:
— Ну куда ты пойдешь? Оставайся у меня, как-никак переживем эту напасть, а тогда и к бабушке поедешь, и отца разыщешь…
Парнишка задумался. Видно было, что ему сильно хочется идти на восток, к своим. Но, бросив взгляд на свои ботинки с разинутыми ртами, пошевелив синими распухшими пальцами ног, он только тяжело вздохнул.
— Спасибо, тетенька, — тихо проговорил он. — Если можно, я бы остался. Вы не думайте, что я лодырь или белоручка. я работать буду: дрова колоть, воду носить — все, что нужно.
За время своего трудного, мучительного блуждания в поисках дороги на ту сторону фронта, в Москву, парнишка насмотрелся разного. Память его хранила жуткие картины издевательств фашистов над советскими людьми. И теперь стоило ему увидеть человека в зеленом френче с крыльями на рукаве, как ненависть, жгучая ненависть к врагам охватывала его. Это чувство стало еще сильнее после того, как в Ляховцы наведался Антек со своими разбойниками.
Степа не знал, кто поджег усадьбу пана Вышемирского, но он всем сердцем завидовал неизвестным героям. А вскоре ему довелось не только познакомиться с теми людьми, что отомстили пану Вышемирскому за издевательства над крестьянами, но и самому принять участие в их отважных делах.
Через день после того как сгорела усадьба, тетка Наста послала Степу в лес за хворостом. Он уже был на опушке леса, когда вдруг услышал треск мотоциклетных моторов. Сквозь кусты он увидел, как по дороге в деревню промчались четыре мотоцикла, на которых сидело по трое полицейских. Позади пылила грузовая машина. В кабине, рядом с шофером, Степа разглядел начальника полиции.
«Снова Антек к нам! — с ужасом подумал он. — Надо предупредить людей».
И Степа со всех ног пустился бежать назад в деревню.
Недалеко от околицы мотоциклисты остановились. Из машины вылез Антек и принялся что-то растолковывать полицейским. После этого один мотоцикл свернул направо, другой — налево. «Окружают», — догадался Степа. Остальные поехали прямо в деревню.
Пока Антек разъяснял полицейским свой план, Степа успел добежать до околицы.
— Тетка Наста! Тетка Наста! Снова Антек приехал… — с трудом выговаривая слова, произнес он с порога.
— Беги к деду Ивану. Он просил, если что-нибудь такое, дать ему знать.