Соскучился по дождику - Машков Владимир Георгиевич. Страница 22
— Прибил бы, — подтвердил Федя. — Как пить дать прибил.
Петр и не пытался спорить с отцом Володьки, понял, что бесполезно, но с любопытством слушал его. Правда, Петра не покидало ощущение, что перед ним не отец Володьки, растерянный, согнутый бедой, а совсем другой человек, какого он не знал.
На секунду замолкший Прокопенко-старший продолжал:
— А этим пацанам все по боку. Отца оскорбить — раз плюнуть. Остаться на второй год — проще пареной репы. Ничего не стоит убежать из дому, ограбить магазин, убить человека… Ни стыда у них, ни совести нет…
— Доказано же, что Володя не имеет никакого отношения к ограблению, — возмутился Петр.
— Но с грабителями водился, — отец жестко поглядел на Петра. — И милиции нечего с ними цацкаться. Нашкодили, получайте, голубчики, по заслугам…
— Постыдился бы, Иван, гостя так встречать…
Петр поднялся. В комнату вошла мать Володьки в нарядном платье.
— Я бульбочки почистила, поставила… Вмиг сварится.
Екатерина Антоновна приветливо улыбнулась Петру, но глаза ее глядели тревожно. Она сердцем чувствовала, что Петр принес новость, но какую — не знала. Из-за спины матери испуганно выглядывали близнецы — брат и сестра.
— Я к вам с доброй вестью, — начал Петр.
— Володю нашли? — прошептала мать.
— Нет еще, — ответил Петр. — Но его видели недавно в Севастополе… Видел мой флотский командир. Он письмо мне прислал.
Петр вытащил из кармана конверт.
— Капитан пишет, что они подружились с Володей, что он бы его с удовольствием взял на корабль, настолько ваш сын самостоятельный и разумный парень, да вот только годков ему не хватает.
Отец и Федя молча глядели на Петра.
— Так что скоро вы увидите своего сына, — сказал Петр.
— Спасибо за добрую весть, — растрогалась мать.
— До свидания, — кивнул всем Петр и направился к выходу.
— Куда же вы? — всплеснула руками Екатерина Антоновна. — Бульбочка вот-вот сварится…
— Спасибо, как-нибудь в другой раз, — сказал Петр, направляясь к выходу.
— Понимаю, служба, — вздохнула мать и пошла следом за Петром.
На лестничной площадке она остановила инспектора.
— Вы уж простите моего дурня, ради бога. Не составляйте протокола.
— И часто он… так? — спросил Петр, показывая на дверь.
Мать кивнула и торопливо добавила:
— А когда не пьет, хороший человек. О семье думает. Зарплату домой приносит, почти всю.
— А когда пьет? — спросил Петр.
— Когда пьет — страшно, — мать закусила губу. — Меня бьет, детей…
— И Володю?
— Его тоже. Володя за меня заступается, — тихо улыбнулась мать. — Но куда ему против отца? Сколько раз я отводила Володю к сестре ночевать…
— Катерина! — послышался из-за двери голос отца.
— Иду! — отозвалась мать.
— Может, мне с ним поговорить? — предложил Петр.
Мать покачала головой.
— Не надо… С этим я уж сама справлюсь… А вы хороший человек. Вот уж матери вашей счастье. И отцом хорошим будете, если сейчас за чужого мальчишку болеете, как за своего.
Она поглядела на Петра с надеждой и ушла.
Петр потоптался у закрытой двери и стал медленно спускаться вниз. Он понимал, что изменить жизнь Володькиной семьи ему трудно, но именно оттого на душе у Петра было скверно.
Катерина Антоновна надеется на Петра. Она ничего не сказала, но Петр это почувствовал.
И тут Петр вспомнил свою мать. С той поры как старший брат Саша уехал на стройку в Сибирь, Петр остался у матери и кормильцем, и опорой, и надеждой. А много ли мать видит сына? С утра до вечера сын на работе.
Петр заспешил домой. По дороге купил в гастрономе торт.
Когда Петр появился на пороге, мать покосилась на коробку, крест-накрест перевязанную бечевкой, спросила:
— А что за праздник сегодня?
— А просто так разве нельзя купить торт? — весело сказал Петр. — Обязательно ждать праздника?
— Нет, не обязательно, — ответила мать, и по тону ее Петр понял, что безо всякой причины торты тоже не покупаются. — Пойдем, чай поставлю.
— Погоди, — остановил ее Петр. — Я сам. Ты посиди.
Поставив чайник на плиту, Петр вернулся к матери.
— Был я у родителей Володьки, — сказал Петр.
— Письмо Василия Федоровича показал? — спросила мать.
— Показал, — кивнул Петр. — Вошел, а там отец с дружком пьянствуют, а мать с малышами прячется в другой комнате, боится…
— Конечно, без отца жить тяжело, — вздохнула мать. — Но и с таким пьянчугой не слаще…
Когда их оставил отец, Петру не было и года. Мать ему была всю жизнь и мамой, и папой…
— Мам, ты не расстраивайся, на следующий год я обязательно поступлю, — сказал Петр. — Ты мне веришь?
— Верю, — улыбнулась мать.
— Но теперь уже в педагогический, — добавил Петр.
— Наверное, так будет правильней, — подумав, согласилась мать.
На кухне захлопал крышкой чайник — подав голос, что пора пить чай.
Петр с матерью пошли на кухню. Мать нарезала торт, попробовала кусочек.
— Свежий, очень вкусно, — похвалила она и неожиданно сказала: — Только ты будь осторожнее, Петя. Ножом еще ударят…
— Это кто же меня ударит? — беспечно воскликнул Петр. — Мальчишки? Силенок не хватит…
— Не мальчишки, так взрослые, — стояла на своем мать. — Я тебя прошу, Петя…
— Хорошо, мама…
Петр молча пил чай из блюдечка. А мать не сводила с него глаз, и были в ее взгляде и гордость за сына, и тревога, и радость, и печаль…
Кажется, легче легкого прочесть, о чем говорят глаза матери, настолько ясно и открыто в них отражается все, о чем она думает и что чувствует. А на самом деле нет ничего в мире сложнее материнского взгляда.
РЫЦАРЬ С ПШЕНИЧНЫМИ ВОЛОСАМИ
Руки в брюки, нахохлившись, Володька брел малолюдными в воскресное утро дворами микрорайона. Когда мальчишка огибал длиннющий дом, издали похожий на крейсер, навстречу Володьке стремительно вышла смуглая девочка в розовом платье. Черные, блестящие волосы свободно падали ей на плечи.
Володька пригляделся. Эту девочку он встречал раньше. Да, он видел ее, когда сидел на бульваре и жевал булку. Потом еще к нему подошел Василий Федорович, и Володька потерял девочку из виду.
Девочка радостно распахнула глаза и остановилась. Она тоже узнала Володьку. Но мальчишке было неприятно, что девочка напомнила ему о капитане, и он грубо бросил:
— Чего зенки вылупила? Шлепай своей дорогой.
Не ждавшая таких слов, девочка растерянно заморгала, а Володька потопал дальше.
До его слуха внезапно долетело:
— Лэжыт сыненькое круглэнькое под кроватью и пищит. Что такое?
Володька обернулся и увидел, как смуглую девочку окружили трое мальчишек, по виду его ровесники. Тот, который, коверкая слова, дразнился — рыжая челка закрывала его лоб, — схватил девочку за волосы.
— Ну, будешь отвечать на вопросы? — издевался мальчишка, пригибая девочку к земле.
Девочка молчала. Володька снова пошел своей дорогой. Какое ему дело! Но не успел Володька сделать несколько шагов, как услышал тихие слова девочки:
— Отпустите, мне больно…
— Ответишь, тогда отпустим, — ухмылялись мальчишки.
Володька круто повернулся. Вынул руки из карманов, тыльной стороной ладони провел по внезапно пересохшим губам и пошел на мальчишек.
— А ну, отвали от девчонки! — негромко потребовал Володька.
Мальчишка с рыжей челкой окинул с головы до ног оценивающим взглядом Володьку и хмыкнул:
— А ты кто ей — хахаль?
Мальчишки и не думали трусить. Что ж, другого Володька и не ждал. Придется драться. Отчаянное настроение овладело Володькой.
Он ударил под ложечку тому, с рыжей челкой. Мальчишка ойкнул, скорчился и отпустил волосы девочки.
На Володьку накинулись двое. Он только успел влепить одному по носу, как второй нанес ему удар по зубам. Володька ощутил на губах солоноватый вкус крови.
Внезапно мальчишка с рыжей челкой налетел на Володьку сбоку и сбил его с ног.