Сестры - Бут Пат. Страница 40

Скользя по острию сладостной отрешенности, Джейн растягивала миг наслаждения. Ее мышцы то напрягались, то расслаблялись, она руководила ртом, услаждавшим ее, заставляя его останавливаться, когда он жаждал продолжения, и запускать вновь, когда ему хотелось отдыха. И внезапно оказалась на вершине сладострастия, откуда не было возврата. Как во время прыжка с трамплина, она низко пригнулась, напрягая каждый мускул перед решительным полетом в необозримом пространстве. Все ниже она продвигалась к решительной точке; тело ее содрогалось, билось в ознобе. Пейзаж перевернулся, и она стремглав ринулась к цели. У нее в горле зародился крик. Он нарастал, клокоча и вырываясь наружу, чтобы обрушиться на безмолвные холмы, отразиться от невидимых гор – и возвратиться к ней снова, принесенный жалобным звонким эхом, стоявшим на страже в этот драгоценный миг счастья.

– Да, да-а-а-а-а-а-а! – пронзительно закричала она, когда разум и мысли улетели прочь, а губы соединились с губами мужчины, который любил ее.

– Похоже, Тернера уже рвет от Эм-джи-эм. Он перебрал больше, чем способен переварить.

Джули Беннет сладострастно принялась за устрицу, будто это было нечто такое, что можно было взять с собой в постель. Ее большие красные губы обвились, как змеи, вокруг нее, затем она быстро лизнула ее, а затем обошлась с ней, как итальянская уличная девка с вырванным ею из рук соперницы парнем. Когда устрица проскользнула в ее желудок, Джули взяла бокал ледяного «Кортон Шарлемань» 82-го года и подозрительно уставилась на Даниэля Гэлвина Третьего.

Под прилизанными набриолиненными волосами пышущее загаром лицо Гэлвина расплылось в довольной улыбке.

– Да уж, эти ребята полагают, будто им все по плечу. Но сейчас Тернер позорно бежит, и посмотри-ка, в какую беду попал Боески. Нет, лично я заставил бы конгресс поставить их на колени.

Даниэль Гэлвин говорил так, будто конгресс был специально создан для его личных нужд. И если им никак не удавалось поставить вне закона налетчиков, так это только потому, что он – по известным ему причинам – не отдал надлежащих указаний.

Джули улыбнулась его напыщенности, хотя знала, что тут есть доля истины. Как председатель, исполнительный директор и крупнейший владелец акций самой известной телекомпании Эй-би-эс, Даниэль Гэлвин стоял по правую руку от Господа Бога. Ее острота в адрес Тернера – энергичного, задиристого председателя Си-эн-эн, должна была понравиться Даниэлю, потому что совсем недавно тот пытался, но не сумел прибрать к рукам Си-би-эс, главного конкурента Эй-би-эс. Как в игре с музыкальными стульями в телебизнесе – «Коламбия» проглочена «Кока-Колой», спесивый павлин Эн-би-си сцапан Эр-си-эй, а Эй-би-си втянута в перестрелку с «Кэпитл ситиз». При этом огромное число людей нервно оглядывается через плечо, стараясь в этой схватке оказаться в нужном месте, когда музыка закончится.

– Под тебя кто-то роет? – Джули внимательно взглянула на него краешком глаза, принимаясь терзать следующую устрицу.

– Господи Боже, нет! – гневно выкрикнул Даниэль Гэлвин. Джули Беннет явно не знает кое-каких вещей относительно бизнеса. Ему не очень-то нравилось принимать предложение пообедать от тех, кого он едва знал, но Джерри Форд настоял, чтобы он шел на обед обязательно, и сейчас Даниэля интересовало, почему он был так обеспокоен. Эти англичане себе верны. Они думают, что солнце светит из их задницы, и если ты не из королевской семьи, с тобой и считаться нечего. Джули должна знать, что ему принадлежит Эй-би-эс – ну по крайней мере добрые двадцать пять процентов. И любая дешевая проститутка, которая собирается вмешиваться в его деятельность, будет стерта в порошок. Даже если дела не блестящи в данный момент, организации, которые имеют его акции, не откажут ему в поддержке. Он же один из них – «Фай Бета Каппа», «Гарвардское право», Богемский клуб, – и он всегда может рассчитывать на их помощь, если кто и посягнет на его дело. И все же иногда по ночам, часа в три, когда уже не действовал мартини, наступал какой-то странный нервный сдвиг – им и объяснялась его реакция на замечание Джули Беннет, и то дурное настроение, с которым ему все сложнее становилось справляться.

Джерри Форд вмешался в не сулящую ничего доброго беседу. У него была репутация человека, умеющего проливать бальзам на чужие раны.

– Даниэль рассказывал мне, что их отдел развлекательных программ состряпал сериал под названием «Ночи в Беверли-Хиллз», который вытеснит Косби с верхних позиций рейтинга. Это переплюнет «Династию», правда, Дэн?

– Да. – Даниэль Гэлвин порозовел при мысли о новом телесериале. – Вся компания взмоет ввысь, как воздушный змей. Мы берем крутой старт. – В техническом отношении это было не в его компетенции, и вся честь создания нового сериала не могла принадлежать ему, но никто на Эй-би-эс и чихнуть не смел, не спросив его разрешения или не доложившись ему впоследствии.

– Для постановки мы пригласили Пита Ривкина. Его передача «Все вместе» – лучшее, что мне когда-либо доводилось видеть, а его последние короткометражки просто добили Нильсенса.

Карлос наклонился над ним, чтобы подлить ему вина, и Даниэль тут же жадно припал к бокалу. Он чувствовал себя уже лучше. Куда лучше. Это было действительно хорошее бургундское. На его взгляд, лишь «Ле Монтраше» выдерживало сравнение с «Кортон Шарлемань» того же года. Правда, оно было чересчур холодным. Обычная ошибка в пустыне. Здесь все слишком долго хранили в замороженном виде. Он оглядел сидящих за длинным столом, а выдержанное вино тем временем пьянило его. Большинство гостей были ему знакомы. Разумеется, Джерри и Бетти. Эллиот Рузвельт и Нейл Саймон, по всей видимости, писатели, как и хозяйка. Старинные друзья Джон и Бонни Свеаринген из «Стэндард ойл». Аллен Паулсон, глава «Гольфстрим аэроспейс», продавший Эй-би-эс парочку реактивных лайнеров. Немного наискосок от него сидела совершенно обворожительная девушка. Очень юная, чертовски привлекательная и, к несчастью, поглощенная беседой с каким-то пареньком, который и вполовину не был так хорош.

Джули Беннет проследила за его взглядом… и за его мыслями. Она вновь возвратилась к вчерашнему вечеру. В маленькой столовой был сервирован ужин на троих, но она ужинала в одиночестве, то и дело поглядывая на свои наручные часы от Картье, инкрустированные бриллиантами и изумрудами. Но минуты равнодушно отсчитывали время, а ярость все нарастала внутри ее. Она посмотрела направо и налево, на пустые безмолвные стулья. Место Джейн. Место Билли.