Визитная карточка хищницы - Борохова Наталья Евгеньевна. Страница 65
Ей вдруг некстати вспомнился бывший муж: «Эх ты, Заплатка! Что ты натворила…» Да, она так и осталась Заплаткой, молодой женщиной с заштопанной душой. Всю жизнь она пыталась выскочить за рамки круга, предопределенного ей по рождению. Но она так и осталась дочерью пьющего работяги и московской уборщицы.
На следующий день горничная, убирая номера, наткнулась на бездыханное тело молодой женщины. Ольга лежала на кровати и будто бы спала. Но мраморная бледность уже коснулась ее лица, навеки закрылись восхитительного цвета ореховые глаза.
На туалетном столике сиротливо стоял флакон с таблетками. Предсмертной записки обнаружено не было.
Суворову снился странный сон. Обрывки неясных видений уносили его то в край голубых сосен, то на побережье Испании. Хоровод чьих-то лиц, кружась в бешеном темпе, просто сводил с ума. «Стойте!» – кричал он, но никто его не слушал. Вдруг он увидел мать. Она стояла босиком на изумрудного цвета траве и улыбалась ему. Александр устремился к ней, но тщетно! Он бежал, задыхаясь, теряя последние силы, но добраться до нее так и не мог. К матери подошла какая-то девушка. Суворов видел ее со спины, но силуэт показался ему странно знакомым. Женщины, взявшись за руки, ушли, а Александр так и остался стоять с протянутой к ним рукой, будто умоляя их вернуться.
«Ольга!» – сверлящая мысль пронзила его. Он проснулся. Сердце отбивало какой-то сумасшедший ритм. Безумными глазами он обвел камеру. Был поздний час, и все спали. Он сел на нарах и обхватил руками голову.
Ольга… Ну конечно! Он должен ее увидеть. Он обязательно должен выслушать ее. Бедняжка! Что ей, вероятно, пришлось пережить! Но он постарается ее понять, и тогда все опять будет как прежде…
Александр лег и закрыл глаза. Его больше не пугала череда однообразных лет, которые он должен будет провести в заключении. Он потерял все, но вновь нашел ее. И если она будет ждать его, то он обязательно что-нибудь придумает.
Засыпал он с улыбкой на губах.
Завтра будет новый день. Нужно вызвать Грановского. Тот найдет Ольгу. Это – главное. А потом они обжалуют приговор. И на этот раз ему все-таки повезет. Не может быть иначе.
Пожалуй, в первый раз в своей жизни Александр понял, что он может прощать.
Татьяна Лесина сняла трубку:
– Алло! Я вас слушаю… Говорите же наконец!
Короткое молчание, затем гудки отбоя.
– Это невыносимо! Уже третий раз за сегодняшний день.
– Да, и вчера было то же самое, – подтвердила свекровь. – Ох, не нравится мне все это…
– Вы собирались идти гулять, так идите. Если еще раз позвонят, я найду, что ответить этому шутнику, – пообещал Лесин-старший.
Он выпроводил домашних и закрыл дверь. Подойдя к окну, он наблюдал, как во двор стремительно вылетел маленький Игорь. Удивительно похожий на отца, такой же подвижный и улыбчивый, он быстро нашел контакт с дворовыми ребятишками. Мать и бабушка безуспешно пытались угомонить его, но маленький упрямец уже не нуждался в женской опеке. Нахмурив белесые брови, он нехотя выслушивал наставления, но уже через несколько минут забывал про все на свете.
Раздался звонок. Лесин вздрогнул. Холодные мурашки пробежали у него по спине, и он удивился своей нервозности.
– Слушаю! Говорите…
Опять молчание.
– Говорите же, черт вас возьми!
Наконец – голос… Тихий, далекий, как из преисподней… Но страшно знакомый.
– Отец…
– ?!
Лесин-старший похолодел.
– Отец! Это я… Ты меня слышишь?
– Господи! Это не шутка? – неуверенно произнес он.
– Это я, папа. Я жив!
– Игорь! Да что же это?.. Где ты? У тебя все нормально?
– Отец, я вернусь… Только не сейчас, а чуть-чуть попозже. Подготовь мать и Таню. Я вернусь и все объясню.
У старика дрожали руки, и он мало что понимал. Только то, что его сын жив и тихий голос в трубке принадлежит ему. Он что-то спрашивал, что-то отвечал, но не помнил ни ответов, ни вопросов. Он боялся, что связь прервется и опять наступит тишина, невыносимая тишина неизвестности. Кажется, он плакал, но эти слезы впервые за несколько лет несли с собой радость и успокоение. Разговор был недолгим, но он понял главное. Его сын обязательно вернется.
…Был солнечный весенний день. Лучи, растворяясь в лужах, невыносимо слепили глаза. Елизавета припарковала машину и, полюбовавшись пару минут на чистые свежеотмытые бока любимого «Пежо», отправилась в консультацию.
Настроение, как и этот светлый апрельский день, было великолепным. Она на ходу расстегнула куртку и сняла с шеи платок. Даже лужа, разлившаяся, как обычно, перед входом в юридическую контору, не испортила ей настроения. Взяв небольшой разбег, девушка ловко приземлилась в нужном месте. Толкнув дверь, она оказалась в родных стенах. Там, как всегда по утрам, кипела жизнь. Кто-то висел на телефоне, кто-то принимал клиентов. Большинство же адвокатов громко переговаривались, сообщая последние новости, перед тем как разбежаться по судам. Елизавета с наслаждением окунулась в знакомую атмосферу.
– Дубровская! – раздался привычный резкий голос Пружинина. – К тебе тут пришли!
Заведующий показал на невысокого мужчину, который, растерянно озираясь по сторонам, мял в руках кепку. Его лицо не показалось Елизавете знакомым.
– Вы ко мне?
– К вам, если вы Дубровская Елизавета Германовна…
– Чем могу быть полезна?
Лицо мужчины разгладилось.
– Я хочу, чтобы вы мне помогли… Против меня возбуждено уголовное дело, не согласитесь ли вы быть моим адвокатом?
Елизавета с трудом удержалась, чтобы сразу не выразить согласия. Но ответ уже читался в ее темных, почти черных глазах, в которых радость всегда зажигала веселые золотистые искорки.