Мученик англичан - Лепеллетье Эдмон. Страница 17

Исполнив свою обязанность, баронесса Невиль занялась туалетом, сказав горничной:

– Поеду поздравить маркизу Люперкати с ее свадьбой. Она, должно быть, очень рада: покойный муж не оставил ей средств, чтобы долго носить траур. Маркиз Люперкати был разорен и к тому же скомпрометировал себя с Мюратом. Теперь милая Лидия устроится! Майорат в два миллиона! Вот бы мне что-нибудь в этом роде! Но такие находки попадаются не часто, – закончила она с завистливым вздохом.

Кончая одеваться, прекрасная баронесса думала про себя: «Ну, может быть, королевское правительство, которому я оказала сейчас важнейшую услугу, окажется на этот раз более щедрым, чем обычно».

XI

21 ноября 1815 года должен был начаться в Люксембургском дворце большой политический процесс: палата пэров должна была судить маршала Нея. Были приняты большие предосторожности для безопасности высокою собрания, вся полиция была на ногах. Везде были расставлены патрули, все кафе и кабачки были под надзором, а Люксембургский сад закрыт.

Маршал Удино, преданный Бурбонам, забывший все милости, которыми осыпал его Наполеон и завидовавший маршалу Нею, взялся за исполнение приговора над своим сотоварищем по оружию, знаменитым маршалом Франции, носившим звание «храбрейший из храбрых».

Заседание суда началось в десять часов утра. Публика была допущена лишь по строго контролируемым билетам. В первом ряду зрителей можно было видеть принца Вюртембергского, графа Гольтца, Меттерниха и многих английских генералов в полной форме. Все эти чужестранцы, после падения Наполеона высоко поднявшие головы, истинные властители Франции, у которых Бурбоны были только слугами, явились насладиться агонией своей жертвы, полюбоваться чудовищным зрелищем: герой, причинивший им столько зла, оказался преданным в руки палачей французским собранием, и пэры Франции мстили ему теперь за Англию, Россию, Австрию и Пруссию, за все зло, причиненное им Мишелем Неем. Это было мщение за Аустерлиц, Иену, Фридланд и Москву!

Был прочитан обвинительный акт, протест адвокатов против незаконной поспешности обвинения был оставлен без внимания, и начались продолжительные прения о поведении маршала Нея, обещавшего Бурбонам привезти Наполеона в железной клетке. Потом, овладев им, он перешел на сторону императора и вместе с ним двинулся на Париж.

Ней сказал в свою защиту, что решился присоединиться к Наполеону после заявления Бурмона, что если после возвращения императора король будет вынужден снова покинуть Францию, то он призовет па помощь иностранные войска. Бурмон прибавил, что не следует колебаться между изгнанием и обращением к иноземцам. Как бы велико ни было это зло, оно все же было в глазах роялистов предпочтительнее власти Бонапарта. Поэтому, присоединившись к победоносному орлу императора, он, Ней, не совершил никакой низости; он поднял шпагу не против короля, хотя и покинутого своим народом, а только против иноземцев.

Главный прокурор и президент употребляли все усилия, чтобы спутать защиту и лишить слова ее адвокатов. Защитник Беррье сказал судьям, что Ней думал избавить Францию от гражданской войны, присоединившись к Наполеону, что его побуждением было отнюдь не честолюбие, а единственно любовь к родине. Увы! Его речь была резко и грубо прервана. Второй адвокат, Дюпен, нашел несколько странный аргумент в пользу защиты: по договору с союзниками 20 ноября 1815 года Сарлуи – родина маршала Нея не была частью Франции и таким образом Ней, не принадлежа более к французам, не подлежал суду палаты пэров.

Однако при этих словах маршал Ней встал с места и, прервав речь адвоката, воскликнул:

– Я француз и умру французом!

После этого он вынул из кармана записную книжку, где записывал свои заметки, и прочел громким голосом:

«– До сих пор защита была свободна, теперь ее стали затруднять. Я благодарю своих защитников за все, что они сделали и хотели сделать, но теперь я прошу их прекратить такую неполную защиту. Пусть меня лучше вовсе не защищают, чем иметь только пародию на защиту. Меня обвиняют против законов и не позволяют мне объясниться. Я обращаюсь к Европе и к потомству…»

Президент прервал его, обратившись к защитнику:

– Продолжайте защиту, касаясь только фактов.

Тогда маршал, обратившись к Беррье и Дюпену, повторил:

– Я запрещаю вам говорить, если не будет разрешено говорить свободно!

– Так как маршал желает закончить прения, – сказал главный прокурор, – то мы со своей стороны не сделаем больше никаких замечаний. Итак, я прошу палату применить статьи закона уложения о наказаниях и параграфы закона второго брюмера V-гo года относительно лиц, уличенных в государственной измене и покушении на спокойствие государства.

Настало глубокое молчание.

– Подсудимый, – спросил председатель суда, – не желаете ли вы что-нибудь заметить насчет применения наказания?

– Ровно ничего! – ответил Ней.

– Удалите подсудимого, свидетелей и присутствующих, – распорядился председатель.

Маршал, адвокаты и свидетели покинули зал; трибуны были очищены от публики, и палата пэров приступила к голосованию. Совещание продолжалось долго. Единственный пэр Франции, герцог Виктор де Брольи, ответил «нет» на третий вопрос: «Совершил ли маршал покушение на безопасность государства?» Поименное голосование относительно применения наказания дало следующие результаты: 142 голоса за смертную казнь по военным уставам, то есть за расстрел, 1 голос за смертную казнь по общим уголовным законам, то есть за гильотинирование, 43 голоса за пожизненное изгнание. Пять пэров воздержались от подачи голоса.

В половине двенадцатого ночи в отсутствии подсудимого был вынесен приговор. Он был изложен в следующей форме:

«Во внимание к тому, что предварительным следствием и прениями на суде доказана виновость Мишеля Нея в том, что в ночь с 13-го на 14-е марта 1815 г. он принимал у себя разведчиков узурпатора; что он прочел на площади Лон-ле-Сонье, в департаменте Юра, во главе своей армии, прокламацию, направленную к подстрекательству, к мятежу и к переходу на сторону неприятеля; что он дал немедленно приказ своим войскам присоединиться к узурпатору и произвел это присоединение сам во главе их; что он совершил этим государственную измену и посягательство на безопасность государства, целью каковых было уничтожить или сменить правительство и порядок престолонаследия, – палата, после совещания, объявляет его виновным в преступлениях, предусмотренных статьями 77-й и следующими свода законов и статьями 1-й и 5-й закона 21-го брюмера V-ro года; вследствие того, применяя упомянутые статьи, палата приговаривает Мишеля Нея, маршала Франции, герцога Эльхингенского, принца Московского, бывшего пэра Франции, к смертной казни и к уплате судебных издержек; палата приказывает, чтобы казнь была совершена в порядке, предписанном декретом 12-го мая 1793 г.».

По требованию генерального прокурора председатель суда прочел дополнительное заявление, гласившее, что «Мишель Ней, кавалер большого креста Почетного легиона, как нарушитель правил чести, исключается из списков ордена».

Пэры Франции один за другим подписали приговор.

Во время этой довольно продолжительной процедуры судьи Мишеля Нея в буфете, устроенном возле зала заседаний, пили шампанское, поздравляя себя с тем, что они еще раз спасли трон и алтарь.

Пока пэры Франции совершали это преступление и беззаконие, – потому что Парижской конвенцией 3 июля 1815 года была объявлена полная амнистия, а трактатом 20 ноября 1815 года было установлено, что ни одно лицо не будет потревожено и не пострадает за свое поведение или за свои политичеекге убеждения во время Ста дней, – ла Виолетт, сговорившийся с солдатами, которые должны были бы нести караул, когда маршала водворили бы в камеру, делал последние приготовления к побегу. Было условлено, что если маршалу вынесут смертный приговор, то его супруга, которой будет разрешено прийти к нему и остаться с ним наедине в его предсмертные минуты, поменяется с ним одеждой. Закутанный в длинную шаль, с опущенной вуалью осужденный мог пройти неузнанным мимо внешней стражи. Трудность была в том, как переодеться вблизи караульных и обмануть бдительность часовых. Однако ла Виолетт взялся устранить эту опасность. Часовые решили содействовать ему, согласившись рискнуть головой, чтобы спасти маршала Франции. В кабачке «Солдат-Земледелец» были сделаны последние распоряжения, и побег Мишеля Нея казался обеспеченным. Между двенадцатью ветеранами, назначенными в караул, не могло найтись предателя.