Близкая женщина - Делински Барбара. Страница 31

– Благодарю, господин министр. До завтра.

Она и сама ждала этой встречи с большим нетерпением. Ровно в одиннадцать она была на Бикон-стрит и звонила в дверь дома Джеймса Брайанта. А уже через пять минут сидела у него в гостиной и пила чай, который тут же принесла служанка.

– Я бы и сам принес чай, – улыбнулся бывший министр, – но с некоторых пор мои руки стали ужасно дрожать… – Он вытянул перед собой дрожащие руки. – Современные дамы обижаются, когда не ухаживают за ними. Так что примите мои извинения, и еще прошу вас – называйте меня просто Джеймс, – неожиданно предложил он. – Меня упорно называют министром, – продолжал он, – хотя я вышел в отставку вот уже двадцать лет назад. Я понимаю, что таким образом люди хотят выказать мне свое почтение, но, поверьте, это ни к чему… Итак, – спохватился он, – что же привело вас в мою стариковскую берлогу?

Дом Джеймса Брайанта меньше всего напоминал берлогу. Прекрасная обстановка, огромные окна, на стенах дорогие картины. Но Даника не стала возражать.

– Я размышляла над тем, что сказал Алан Хэнкок. Он предлагал вам писать воспоминания. Вы знаете, я с ним совершенно согласна. Ваши истории – это большая ценность, нельзя, чтобы они были преданы забвению.

– Это потому, что вы слышали только одну историю. Если я начну рассказывать, вы первая умрете от скуки. Так, по крайней мере, на них реагирует мой сын. Сразу начинает зевать – он терпеть не может, когда я ударяюсь в воспоминания.

– Это потому, что он ваш сын, – заметила Даника. – Вы, вероятно, с ним очень близки…

С собственным отцом у нее все обстояло наоборот. Между ними всегда стояла стена.

– Нет, – спокойно и убежденно возразил ей Брайант. – Ему не интересна политика. Теперь, как известно, многие люди ею не интересуются… Как странно, – продолжал он, – когда я был на государственной службе, мне казалось, что вокруг меня вращается весь мир. Политика, знаете ли, ужасно затягивает. Вы просто больше думать ни о чем не можете…

– Многие люди с вами согласятся. Те, кто интересуется политикой, – сказала Даника, взвешивая каждое свое слово. – Но история о Фрэнки Коне, которую я сама от вас слышала, вовсе не из разряда политических. Уверена, что вы знаете еще много таких историй! Вот я и хочу предложить вам сделать запись, словом, заняться не то чтобы мемуарами, но собрать все эти истории из жизни – о том, как жили в Бостоне сорок, пятьдесят, шестьдесят лет назад. Своего рода история Бостона в лицах и эпизодах.

– Вы это серьезно? – поднял брови хозяин дома.

Даника кивнула утвердительно.

– Честно говоря, никогда не задумывался об этом всерьез, – сказал Брайант, – но, вижу, вы настроены серьезно. И что же, вы хотите предложить мне свое участие и помощь?

– Вы правы, мне бы хотелось быть вам полезной в этом деле, – подтвердила она.

– Но зачем вам это нужно? – поинтересовался он.

Она была готова к этому вопросу.

– Меня увлекает сама идея, вы сами произвели на меня огромное впечатление, – честно призналась Даника. – Я закончила колледж, но по специальности мне не довелось работать – я рано вышла замуж. У меня нет детей, зато есть свободное время. Я ищу что-то, что могло бы всерьез заполнить мою жизнь… А позавчера мне пришло в голову, что мы с вами могли бы собрать необходимый материал и подготовить книгу… Во всяком случае, я предлагаю вам свою заинтересованную помощь. Располагайте мной, как считаете нужным.

Воцарилось молчание. Джеймс Брайант задумчиво смотрел на свою гостью.

– Интересное предложение. Но с чего вы взяли, что у вас достаточно опыта и умения, чтобы… стать моим соавтором? Вы ведь сами сказали, что не работали по специальности.

Впервые Даника увидела в добродушном старичке былого государственника – строгого и внимательного. Его тон почти не изменился, но она явственно услышала в его голосе начальственные нотки.

– Не подумайте, что я так самонадеянна, – сказала она. – Дело в том, что мой муж и я ведем большую общественную работу. Мне приходилось общаться с влиятельными людьми, я умею с ними разговаривать и хорошо их знаю. Я с детства слышала о политике, ведь мой отец – Уильям Маршалл. Он стал сенатором, когда я была еще девочкой…

– Что ж вы сразу об этом не сказали? – удивился экс-министр.

– Я вообще не хотела об этом говорить, – вырвалось у нее. – Мне не нравится требовать к себе внимания потому, что я дочь сенатора… Я и сама по себе что-то значу… Почему бы нам не попробовать? Вы же ничего не теряете.

Джеймс Брайант размышлял целую минуту.

– А почему вы решили, что мою… или, скажем, нашу книгу станут покупать? – спросил он.

– Но это же очевидно! Вы столько лет находились на вершине пирамиды власти, ваше имя широко известно и окружено неким романтическим ореолом. Если книга выйдет интересной и живой, то, я уверена, издатели за нее ухватятся – особенно в провинции…

Она заранее просчитала этот ход, но других козырей у нее, увы, не было.

Джеймс тоже понимал это. Но его увлекла уверенность Даники в успехе.

– Итак, – спросил он, – в чем конкретно заключается ваше предложение?

Она облегченно вздохнула.

– Я хочу, чтобы мы немного побеседовали, а затем я попробую обратиться в издательства. Если мне удастся кого-нибудь заинтересовать, мы начнем работать по-настоящему…

– А как именно мы будем работать? Должен признаться, у меня не хватит терпения сидеть и писать.

Вспомнив о своей первой встрече с этим человеком, Даника сказала:

– Вы можете просто рассказывать, а я буду задавать вопросы. Мы запишем наши разговоры на пленку, а потом приведем в порядок. Вот тут-то и пригодятся мои организаторские способности.

– Мне кажется, вы упрощаете дело, – проговорил Брайант, приподнимая брови. – Но, признаюсь, все это звучит очень заманчиво. Вы, конечно, хотите, чтобы ваша работа была оплачена?

Об этом она тоже подумала. В деньгах она не нуждалась, но быть самостоятельной ей не помешает. Если работа с Джеймсом Брайантом пойдет успешно, она приобретет определенные профессиональные навыки.

– Если дело пойдет и мы сумеем заинтересовать издателей, тогда и поговорим об авансе и гонораре, – сказала она. – Я не могу судить о том, насколько финансовая сторона важна для вас. Прибыль едва ли будет большая… – Даника перевела дух. – Но, как я понимаю, для нас с вами это не главное?

– Вы правильно понимаете, – усмехнулся он. – Вы действительно думаете, что издатели этим заинтересуются?

Даника поняла, что она победила.

– Я уже говорила, что мы с вами ничем не рискуем… И терять нам нечего.

– Даника, ты говоришь, что ты ничего не теряешь? А как же время? На это уйдет уйма времени! – грохотал по телефону отец.

Даника отодвинула трубку и спокойно сказала:

– У меня есть время, папа. И у Джеймса Брайанта тоже. Мы оба никуда не спешим. Если работа растянется на год – ничего страшного. Этот материал не устареет.

– На мой взгляд, это вообще пустая затея, – резко заявил отец.

Чтобы сдержаться, Даника закусила губу – она дала себе слово, что ни за что не станет злиться. Еще накануне она говорила с Блейком и знала, что тот собирается звонить отцу. В глубине души она надеялась, что отец воспримет новости доброжелательно. Он и сам мог издать подобную книгу воспоминаний… Увы, напрасно надеялась.

– Тогда зачем тебе это нужно? – раздраженно продолжал отец.

– Папа, ну как ты не хочешь понять?..

– Но ведь прежде тебе же не приходило в голову работать?

– Откуда ты знаешь? Что вообще ты знаешь о моей жизни?! Впервые я почувствовала, что смогу добиться чего-то самостоятельно. У меня много свободного времени, я могу работать дома.

– Хорошо, доченька! Не будем ссориться. Кажется, ты говорила, что нужно будет ходить к Брайанту.

– Да. Но только иногда. Мы всегда можем договориться об удобном времени. Он живет совсем рядом.

– Вообще-то мне не по душе, что ты будешь работать. По-моему, и Блейку тоже.