Газета Завтра 788 (52 2008) - Газета Завтра. Страница 23

Но вы должны понимать — для меня это был прежде всего родной дедушка, а жил я своей жизнью, не старался за ним как-то следить, что-то специально запоминать…

"ЗАВТРА". А что всё-таки вам запомнилось? Вот это семейное табу на его работу?

А.Б. Ну, табу — наверное, чересчур сильно сказано, но между семьёй и работой у деда была граница, через которую переходить никто не имел права. Даже его супруга, Виктория Петровна, не то что там давать какие-то указания — даже издалека спросить о чём-то не могла, если он сам не выходил на этот разговор. В семье он был главой семьи А дома он был главой семьи в полном смысле — вокруг него все собирались. Вот это внук — значит, надо спросить: как там учёба, чего хорошего? Пятёрку получили? Молодцы! Такие какие-то, чисто жизненные, застольные беседы велись в семье: когда день рожденья? да что на Новый год, а ты нам что подаришь? поедете в этом году со мной на Юг?.. Или там у старшего брата моего спрашивал: когда жениться будешь?

Но в любом случае, что бы он ни делал, всё равно у него сидела одна работа в голове. Если там шумели, мешали, он мог сказать: "Не мешайте! Тихо! Идите, а то вон сейчас бабушке скажу, она вас накажет!"

"ЗАВТРА". Бабушка была главной в этом деле?

А.Б. Да, бабушка держала дом. Что Леониду Ильичу надеть сегодня, поглажены ли рубашки, что приготовить на обед, на ужин — это всё было на ней.

"ЗАВТРА". Они сколько вместе прошли по жизни?

А.Б. При мне они праздновали 50 лет, "золотую свадьбу".

"ЗАВТРА". А было ли какое-то понимание, что вы — ближайшие родственники первого лица в государстве, говорили ли у вас в семье об этом?

А.Б. Ответственность чувствовалась, конечно, — мы ведь жили абсолютно в другой стране, чем нынешняя Россия. Когда я был ещё маленьким, на даче у нас был комендант, и он иногда гонял нас: меня, брата и старшую сестру, — за яблоки, которые мы рвали с деревьев. Он говорил: это всё Леониду Ильичу государством предоставлено, а вы — его семья. Вот если Виктория Петровна скажет дать вам яблок, я хоть все соберу и отдам. А сами — пальцем не смейте ничего тронуть. Такой был комендант, в хорошем смысле этого слова. Мы все знали, что да, Леонид Ильич — такой человек, которого мы не можем подвести, не можем ударить лицом в грязь. Поэтому надо и слушаться старших, и аккуратно одеваться, и быть вежливыми, и учиться хорошо, и всё прочее.

"ЗАВТРА". Получается, что вас растили не как наследников великого вождя, не для какой-то сверхцели, а как обычных советских людей, для обычной советской жизни?

А.Б. Да. И растила, в основном, бабушка. Леонид Ильич в этом практически не принимал участия — ну не получалось у него не быть генсеком даже дома. А мы знали, что надо получить образование, потом работать — все дороги открыты, вот и всё.

"ЗАВТРА". То есть никаких номенклатурных привилегий, никаких бриллиантов для Галины Брежневой?

А.Б. А какие привилегии? Что с чем мы сравниваем? Леонид Ильич, при полном гособеспечении, получал зарплату 800 рублей в месяц, квалифицированный токарь на военном заводе получал 400-500 рублей, моя вторая бабушка — 68 рублей пенсии, стипендия у студентов была 30 рублей, уборщице платили ставку в 70 рублей.

Ну, 70 и 800 рублей — это хоть как-то сопоставимо, правда? А сейчас что с чем можно сопоставить? Пенсию в три тысячи, пусть даже в шесть тысяч рублей — с доходами Абрамовича? Или с Чубайсом, который на посту главы РАО ЕЭС "честно зарабатывал" миллионы долларов?

"ЗАВТРА". Престижная квартира вне очереди, должность, персональные машины, спецпайки и так далее?

А.Б. Все как-то вели свою жизнь и карьеру, никто не отрицает… Но вот персональной машины у Галины Леонидовны не было. Персональная машина была у Чурбанова, персональная машина была у моего отца, который сначала был директором внешнеторгового объединения, а потом, когда добрые люди решили сделать Леониду Ильичу подарок, назначили его сына замминистром, хотя отец туда не очень рвался… У Виктории Петровны была персональная машина, и вся остальная семья этой машиной пользовалась — просили у бабушки заказать машину.

Я поступил в МГИМО, а мог бы и МГУ выбрать, и тоже поступил бы туда стопроцентно. И в любой другой институт, даже в Бауманку, где я ничего не понимаю, тоже, наверное, поступил бы. Но выбрал то, что было ближе по душе. Всё это так. Но тогда хорошее высшее образование было доступно практически всем, никаких закрытых вузов не было, со мной рядом учились дети простых учителей и рабочих.

"Спецпайки" — это да! У нас же "постоянный голод" был, колбаса только снилась, магазины пустые, вся страна только и делала, что в очередях стояла… Даже непонятно, как все выжили. А я вот жил в тридцатом доме на Кутузовском проспекте, у нас тогда там были две булочные, молочный, гастроном… Не номенклатурные, открытые для всех. Я спокойно покупал там молоко, кефир, хлеб, овощи какие-то, колбасу ту же самую… И это ведь не только в Москве — по всей стране у людей в холодильниках всё было.

Поэтому когда по телевизору начинают рассказывать, как моя тетушка, Галина Леонидовна, заходила в "Елисеевский" гастроном и сразу шла в спецподвал выбирать себе какую-то спецколбасу, или ещё что-то в том же духе, — надо быть полным дебилом, чтобы поверить в женщину, у которой есть всё и которая идёт в подвал за колбасой…

"ЗАВТРА". Жене замминистра внутренних дел СССР и дочери генерального секретаря ЦК КПСС всё нужное могли бы и на дом привезти?

А.Б. Да не в этом дело! Тётушка моя была человеком очень специфическим: красивая, весёлая, живая, да еще и дочка самого Брежнева! У неё от поклонников отбоя не было, её просто задаривали бриллиантами и чем угодно — и ей всё это очень нравилось.

До сих пор живы те официанты, которые говорили: "Господи, когда ж придёт Галина Леонидовна?! Она такие чаевые даёт: не то что в два — в три-четыре конца". И приходит Галина Леонидовна, которая кормит за свой счёт ползала, а потом ещё и чаевые даёт. Да на неё молились просто! Ну, может быть, и плохо было вести такую жизнь, но никто ей при жизни деда слова плохого не сказал.

"ЗАВТРА". При этом она работала и в АПН, и в архивах…