Беглянка - Грэм Хизер. Страница 20
Индейцы и белые поселились в ту пору на территориях, в основном заболоченных; местами там встречались и непроходимые чащи, но хорошей земли с прекрасными пастбищами для скота вполне хватало. Сахарный тростник и хлопок произрастали здесь отлично. Сюда-то и ринулись новые колонисты, надеясь, что с небольшими деньгами, но с крепкими спиной и руками быстро обретут богатство. Конечно, белым стало казаться, что их обошли, и они обратили взоры на индейские земли. Индейцы же не желали их отдавать и возненавидели своих приграничных соседей. Начались взаимное недовольство и стычки. Индейцы обвиняли белых в захвате принадлежащих им земельных участков, а те считали, что индейцы крадут у них скот или пускают его пастись на их плантациях.
Однако между белыми и семинолами сохранялись и добрые отношения. Они обменивались товарами: индейцы продавали меха и кожи, белые щедро снабжали спиртными напитками, безделушками, тканями.
Но с недавних пор – Джаррет Маккензи хорошо помнил это – индейцы почти перестали покупать спиртное, предпочитая ему ружья, пули и порох.
Джаррет был знаком со многими индейскими вождями, знал жизнь и обычаи семинолов, пожалуй, не хуже – если не лучше, – чем быт и нравы своих соплеменников. Индейцы, обосновавшиеся во Флориде, говорили на разных наречиях, и внутри каждого клана имелось много различных групп. Во главе десятков кланов стояли верховные вожди, как и в группах. Субординация носила, однако, условный характер, и если один из вождей призывал взяться за оружие, другие могли решать по своему усмотрению, подчиняться или нет. Все окончательно определялось на так называемом «сборе красных палочек» – эти палочки приносили на общее собрание воины, желавшие участвовать в предстоящей битве.
Джаррета совсем не успокоила встреча с Оцеолой, состоявшаяся незадолго до поездки на Рождество в Новый Орлеан. Упрямому Уайли Томпсону, агенту по связям с индейцами, следовало бы знать, что семинолы не считают возможным заковать человека в цепи – ни за какой проступок. Все преступления, совершенные соплеменниками, они обсуждали раз в год на празднике «Танец зеленой кукурузы». Провинившихся подвергали разным наказаниям в зависимости от тяжести содеянного. Изредка выносился даже смертный приговор; за прелюбодеяние отрезали кусок уха или носа. Но никогда никого не заковывали ни в цепи, ни в кандалы.
Уайли Томпсон сделал это, обвинив Оцеолу в том, что тот вломился к нему в контору и нанес оскорбление словом. Вождя арестовали, надели на него кандалы и поместили в каторжную тюрьму. Томпсон считал, что поступил правильно, однако Джаррет, узнав об этом, сразу отправился к нему в форт, в глубь территории, желая объяснить, какой серьезной угрозе он подвергает хрупкий мир.
Томпсон, не согласившись с его доводами, настаивал на том, что наглость и непослушание требуют именно такого наказания. Джаррет уехал, сказав, что считал нужным предупредить о возможных последствиях. После чего сам, на свой страх и риск, решил встретиться с выпущенным из тюрьмы Оцеолой, выказать тому свою дружбу и выразить сожаление по поводу случившегося. Как и некоторые другие белые, Джаррет был убежден, что с индейцами следует дружить, ибо они достойны этого и только дружба обеспечит спокойствие на их общей земле. Но кое-кто придерживался иного мнения. И таких было значительно больше.
Теперь Джаррет возвращался, и не один, а с женой. Как бы он ни хотел оградить себя и свою новую жизнь от досужих толков, ему это не удастся. И Таре тоже придется столкнуться с этим. И со многим еще, доселе неведомым…
– У нас есть все для плавания? – спросил он у Лео.
– Так точно, сэр. Если будет попутный ветер, я приведу «Магду» в залив Тампа послезавтра утром.
– Отлично.
Джаррет с наслаждением пил горячий кофе, и мысли его прояснялись. Свежий соленый ветер овевал его.
– Я встану за штурвал, – сказал Джаррет Роберту, отдав Лео пустую кружку. – Пускай Нейтан приготовит поесть, а ты помоги ему, Лео.
– Хорошо, сэр…
Роберт выжидательно посмотрел на Джаррета.
– Ну что еще? – нахмурился тот. – Говори.
– Удивляюсь твоему хладнокровию, Джаррет Маккензи. Если бы я взял в жены такую леди…
– С твоей внешностью ты вполне мог бы опередить меня, но почему-то не сделал этого.
– Спасибо. Может, внешне я и привлекательнее, но ты зато намного богаче и сильнее меня. А многие женщины в этом очень нуждаются. Особенно эта. Да и она, похоже, тебе подошла, верно?
– Поживем – увидим. Время покажет. Пока ее больше всего страшит встреча со змеями и аллигаторами. Кто знает, что скажет Тара, когда столкнется с моими трудностями. С голой правдой о моей жизни…
– Хочешь, чтобы я подготовил ее?
– Я перережу тебе глотку, если заикнешься!
– Молчу как рыба. Но что, если она…
– Что?
– Если Тара не сможет вынести этой правды? Что ты сделаешь? Отправишь ее на север?
Джаррет устремил глаза в бескрайний морской простор, прислушался к плеску волн и задумчиво покачал годовой:
– Я о многом ее предупредил. Она сама выбрала путь. И надеюсь, пойдет по нему.
– Но ты все-таки не сказал ей…
– Всему свое время, Роберт! Когда я буду готов, то…
– А вдруг Тара услышит что-то по прибытии в Тампу?
– Возможно.
– И тогда…
– Тогда спросит меня о том, о чем захочет узнать.
– Есть, капитан! Как скажете… – Роберт вытянулся в струнку, щелкнул каблуками, подмигнул. – Взгляну, что делает Нейтан на камбузе, и потороплю его. Не знаю, как у тебя, а у меня живот уже основательно подводит.
Джаррет остался один за штурвалом и сейчас радовался этому. Мерное движение судна успокаивало. Все, что произошло прошлой ночью, казалось нереальным. А то, что он сделал, попросту фантастическим.
Услышав стук в дверь, Тара не сразу проснулась. Она приподнялась и села, но не почувствовала себя отдохнувшей. Усталость и напряжение не покинули ее. Тара огляделась и сначала не поняла, где находится; понимание стало приходить постепенно. Осознав все, она испытала испуг, замешательство, смущение и отчаяние…
«Боже правый, что я наделала? Что теперь со мной будет?»