Кукловод - Шведов Сергей Владимирович. Страница 30

Последнюю ночь Дальский спал плохо, ворочаясь в ставшей вдруг жёсткой постели. Был момент, когда он даже пожалел вдруг ни с того, ни с сего, что до сих пор не женился и не завёл детей. Хотя с другой стороны, зачем ему дети, да ещё в тот момент, когда собственная жизнь катится под откос. И снились ему чудовищные вещи. Снилась площадь, заполненная ликующим народом, и топор палача, взлетающий над его головой. Топор всё влетал и взлетал, а Дальский каждый раз замирал от ужаса в ожидании конца, но конец так и не наступал, а вечный ужас оставался.

Разбудил его звонок, устрашающей интенсивности, из чего ещё не продравший глаза Дальский заключил, что принесла нелёгкая Брылина. – Гулькин умер, – сказал Костя от самого порога. – Как умер? – поразился Дальский. – А вот так и умер, – Брылин в раздражении пнул подвернувшийся под ногу стул, но даже, кажется, не заметил этого. – От желудочных колик, как и пророчествовал в своё время Попрыщенко.

Каких-то событий, связанных с Игнатием Львовичем, Дальский, конечно, ждал и, можно сказать, кое в чём сам поучаствовал, но он никак не предполагал, что дело примет столь крутой оборот.

– Причина смерти? – Сергей не то что бы пришёл в себя, а просто сейчас не было времени для паники.

– Официально у Игнатия Львовича инсульт, во всяком случае, так мне его безутешная вдова сообщила, а вот что там было на самом деле, один Бог ведает. Верхушка гвардии и Катькиного ордена встречалась вчера вечером с Гулькиным.

– Ну и… – не выдержал Дальский.

– Ну и встретились, – сказал Брылин упавшим голосом. – Говорил же этой дуре: мягче вы там с ним, мягче, в крайнем случае припугните только, но это в самом крайнем случае.

– А прокуратура в курсе? – Какая прокуратура! – взорвался Костя. – Ты что, не понял, о чём я тебе тут целый час талдычу: гвардия заняла губернаторский дворец, захватила дом правительства вместе с явившимся на работу Рыкиным, а теперь занимает областную думу, блокируя там струхнувших депутатов.

– Но это же переворот, – ахнул Дальский, покрываясь холодным потом.

Действительность оказалась много хуже кошмарного сна. Лучше Дальскому было совсем не просыпаться. Рассчитывали, конечно, на молодёжную бузу, но чтобы в таком масштабе и с такими последствиями – это же уму непостижимо!

– А чего они хотят-то? – Ты не поверишь, Серёжа, – Брылин зашёлся в истерическом смехе. – Я как от Витьки Маркова это услышал, так меня чуть удар не хватил: они решили объявить Катьку Великой княгиней! Знамение им было свыше. Ты можешь себе это представить, Дальский?!

Брылин заметался по комнате, безжалостно круша дорогую мебель. Дальскому показалось, что Костя либо уже спятил, либо собирается это сделать в ближайшую минуту. Впрочем, и сам Сергей уютно бы сейчас себя почувствовал только в психиатрической лечебнице.

– Но это же бред, полный бред! – Ты, Дальский, как-будто не в России родился, – Брылин в раздражении плюнул на персидский ковёр хозяина. – Из всех бредовых идей у нас непременно торжествует самая бредовая. Я ведь знал, догадывался, что эти щенки готовятся к чему-то, но мне и в голову не приходило, что они дозрёют до столь чудовищной глупости. Ведь это мясорубка будет, Дальский, мясорубка!

– А милиция? – Да какая милиция! – всплеснул руками Брылин. – Ведь одних только кавалеров и волонтёров ордена тысяч двадцать, ещё и из соседних областей подъезжают, будто у нас своих дураков мало. А потом, ведь два полка на их сторону перешло с оружием.

– Как два полка? – Дальский очумело уставился на Брылина. – Десантный и внутренних войск. Катька их давно обхаживала с помощью орденских сестёр, а уж как она их голых перед воротами выставила, тут уж, сам понимаешь, конец всему. Повязали солдатики отцов-командиров и рванули к девкам. Говорят, что не только ворота вдребезги разнесли, но и каменную ограду по кирпичикам раскидали. Витёк Марков мне сказал, что к ним ещё один полк двигается на подмогу – танковый. В полной боевой. Вот такое у нас, Сергей Васильевич, получается «Монако». Не знаю, то ли плакать, то ли смеяться – ничего себе молодёжь вырастили! Вот тебе и сникерсы с памперсами! – Костя показал дулю угрюмо молчавшему телевизору.

– А заявление в прессу они уже сделали? – Чёрт его знает, что они сделали, а что нет. Я как всё это увидел и услышал, так к тебе рванул. Надо что-то делать, Сережа, иначе всё это может плохо закончиться и в первую голову для нас с тобой.

Сократов и Попрыщенко ввалились в квартиру без звонка и стука, видимо дверь была открыта. Виталий был бледен как стена свежепобеленного общественного туалета, а Степан Степанович наоборот – красен до бордовости и синевы.

– Все редакции газет у них в руках, – сказал Сократов. – Либералам слегка намяли бока, а нас, как истинных монархистов, просто выперли из помещения.

– А телевидение? – Телевидение и радио они прибрали к рукам в первую очередь, – Виталий махнул рукой. – Грамотные ребята.

– Так кто ж у нас не знает, как перевороты делаются, – вздохнул Попрыщенко. – По тому же телевизору сколько раз показывали.

– Танковый полк подошёл, – сообщил Виталий. – Прут по центральной улице с оркестром, чуть нас с Попрыщенко не замяли.

– Оркестра не видел, – не понял Сократовских метафор прораб. – А танков штук десять насчитал. Зубы ещё скалят.

– Кто скалит, танки? – не понял совсем уже растерявшийся Дальский. – Гвардейцы, – удручённо крякнул Попрыщенко. – Наворочают делов! – Спасибо, что пока не стреляют, – сказал Сократов. – Милицию они, кажется, уже разоружили. Рыкин звонил генералу, чтобы не вздумал в горячке порядок наводить, а то таких дров наломаем…

– Так, – длинно протянул Дальский, собирая в тугой комок безобразно обвисшие нервы. – А где сейчас находятся городские власти?

– Под крылышком у генерала, – пояснил Сократов. – Гвардейцы пока здание УВД не взяли, но никого уже оттуда не выпускают. А Сытин в Москве, интригует против нас.

– К генералу, – твёрдо сказал Дальский. – Надо обсудить положение. – Ну, они нас там встретят, – Брылин оскалился нак дурачок на ярмарке. – Намылят холку.