Непотопляемая Атлантида - Миронова Лариса Владимировна. Страница 24

Нет, это, конечно, правда: именно тогда и были созданы вершинные образцы духовного искусства – но это же от отчаяния… Внешний фактор (процессы в Европе) играл, похоже, всего лишь роль катализатора. Москву «уламывали» вплоть до конца 13 века – только тогда она снова стала центром самостоятельного княжества, до этого она давалась в удел младшим сыновьям ростово-суздальских князей. С правления сына Александра Невского и началось новое объединение земель под московское княжество (нередко для этих целей использовались и ресурсы Золотой Орды).

Итак, к концу 14 века в услугах Орды новое Московское княжество уже не нуждалось, и ей был нанесен сокрушительный удар. В 16 веке Московское княжество уже делилось не на уделы, а на простые административные единицы – уезды, которые возглавлялись представителями центра – специальными должностными лицами. С этого времени принято вести отсчет существованию великорусской народности – вместо бывшей до этого единой древнерусской народности. Тут есть один любопытный момент. После расчленения Киевской Руси единая древнерусская народность, считается, распалась. (О Киеве мы ещё не говорили – это отдельная песня.) На её базе и возникло три народа, которые стали называть: великоросами, украинцами и белорусами. Похоже, что здесь произошла очередная путаница. Можно предположить, не сильно греша против истины, что Киевская Русь и была («Ки-е-В = Ве – (л)-и – к») и былагосударствообразующая народность Великороссы, она и, главным образом, она переместилась впоследствии северо-восточнее – в Москву, по внутренним и внешним политическим соображениям, а остались на местах аборигены – «малы» (местные – др. рус.), и стала эта часть (окраиннная) называть впоследствии Малоросией или Украиной, что означало: часть Руси, где проживают теперь главным образом местные (а не державообразующий народ – государственные, служилые, в основном, люди), расположенная на окраине Русского государства. Волга – большая (великая) река, то есть имеющая непосредственный выход в море. Молога – малая (местная) река, впадающая в другую реку. «Великорос» – («Велес», Волхов, волхвы, волость – это от одного корня. Волхвы – священники (жрецы) в древней земле: мы ведь и по сей день употребляем выражение «Святая Русь», «священная русская земля», а это и есть как раз «Волховия» = «Земля Велеса». (Вот тут мы могли бы небезынтересно позубоскалить по поводу «Тамбовского вол(к) = (хв)а» и выяснить – кому же он товарищ? – да жаль, времени нет.) Итак, великорос, как понятие, уже со времен Киевской Руси несет на себе отпечаток социальности более, чем конкретно национальности. (Слово «конкретно» здесь выступает в качестве определенного артикля, в отличие от слова «типа» – аналога артикля неопределенного.) Впоследствии эта особенность слова «великорос» забылась и отражалась лишь в интуитивном понимании некой особой роли русского человека в этом мире, его повышенной ответственности за организацию мирного порядка во всем мире, а вот признание великой миссии русской интеллигенции – это уже по другому разряду: это как раз о тех старых русских, которых великоросы порядком потеснили. Русский интеллигент – это бескорыстный потомок (возможно, духовный наследник) тех древних античных людей, которые видели свою миссию в том, чтобы преобразовывать и гармонизировать нарождающееся по всему лицу земли незрелое ещё подростковое человечество, учить его тому прекрасному, чему они сами уже научились. У них в генах это было записано: русские за всех в ответе. Понятия «интеллигент» в нашем смысле нет ни у одного народа. Всюду это просто работник сферы интеллектуального труда. И только у нас «интеллигент» – это миссия, а не профессия. Понятно теперь – почему? В пору моего студенчества (на физфаке МГУ) в ходу был анекдот: «Интеллигент – это человек, который это слово пишет через „и“, а слово „телега“ – через „е“». (Это было таким вот смешным правилом для проверки безударной в слоге «ли».) Анекдот анекдотом, но связь между этими словами, в контексте нашей гипотезы, конечно, есть. «Интеллигент – от слова „телега“» – это второй анекдот на ту же тему (для проверки безударного «е» в слоге «те»). Мы же, без всяких анекдотов, предполагаем, что «телегами» в античные времена на русской Атлантиде назывались средства доставки (возможно, многоступенчатые) миссионеров в колонии: «теле» – далеко, «га» (go) еду. Однако, назад, в 16 век – к великороссам, теперь они у нас главные действующие лица на арене мирового народостроительства (ну а «отсталую» немеркантильную и непрагматичную античную интеллигенцию уже повсеместно записывают в юродивые). Заметим ещё одну важную особенность того времени: понятие «великоросс» в 16 веке охватывало представителей самых разных племен. Объединяло их, по-прежнему, общее дело и единая идеология, которую можно выразить примерно так: облагораживание и окультуривание всего остального мира – на правах старшего брата (в силу, как мы отметили в разделе 1, чисто геологических причин, без какой-либо шовинистической дури).

Но была также ещё и совершенно новая задача – выстраивание специльных государственных структур, которые этот новый порядок в меняющемся ОТДЕЛЬНОМ МИРЕ будут обеспечивать – ведь уже не было объединяющей и самоорганизующей идеологии превращения всего мира в цветущий сад. На смену ей пришла идеология нового – великоросского державного – миссионерства.

Таким образом: великороссы – это многонациональная социальная группа населения, возникшая ещё в домосковско-великокняжеский период, занятая, главным образом, весьма тесно государственным, державным строительством, которая, однако, после образования и укрепления Московского княжества уже воспринималась как отдельная самостоятельная нация. (Сейчас появилось определение: русский – это не национальность, а настроение.) Предположим также, что понятие «древнерусский народ», скорее всего, является более правильным, широким и всеобъемлющим, чем «великоросс». Но одно пока мы можем свидетельствовать абсолютно твердо: с момента создания русской державности главной особенностью народа, называвшего себя великороссами, была многонациональность, это и отличало её самым существенным образом от уже возникших к тому времени государств Европы (они были более гомогенны по национально-племенному составу). Конечно, возникновение более-менее унифицированной государственности взамен былой самодержавности привнесло много нового и в правовое поле. Отдельную, самую мощную социальную группу составляли теперь уже феодалы. К ним относились: служилые князья, княжата, бояре, слуги вольных и детей бояр. Служилые князья – это верхушка группы (в неё входили и бывшие удельные князья, утратившие политическую власть, но сохранявшие право собственности на землю в своих уделах, они приравнивались к боярам). Главной их обязанностью была воинская повинность. Они, как и бояре, являлись по зову Московского князя со своей дружиной. Постепенно они слились в верхушкой боярства. Московский князь, в свою очередь, обеспечивал им полный иммунитет на местах: их полное право быть единовластными хозяевами в своей вотчине. Дети боярские – не были детьми бояр в прямом смысле (имейте это в виду, когда в исторических фильмах или романах сталкиваетесь с таким обращением к народу: Дети мои! – говорит царь людям.) Но они составляли особую социальную группу и несли личную службу у государя (без собственного военного отряда) – они также охраняли «детинец» – внутренность Кремля.) Все они обладали старинным правом отъезда – служили сюзерену добровольно поэтому и выбирали его по своему вкусу. Случалось, что служило такое дитя у князя, который вел войну с другим князем, где были расположены дитятины земли… Конечно, они стремились служит у того, кто сильнее, и объективно это способствовало объединению Руси – слабых постепенно разбивали и поглощали более сильные князья. Но по мере укрепления Московской власти право отъезда стало мешать центральной власти, и она, чтобы не допустить уж слишком большого усиления отдельных бояр на местах, склонялась объявить новую модель внутренней политики: дескать, накушались суверенитета? А теперь ша! И все – по местам. И право отъезда ограничивается, а потом и вовсе отменяется. Отъезжающих бояр стали лишать их вотчин, а потом и вовсе на «имеющих двойное гражданство» стали смотреть как на изменников. Низшая группа феодалов – «слуги под дворским». Она возникла ещё, вероятно, до Киевской Руси, – это просто дворцовые слуги, некоторые из них могли со временем стать управленцами самого высокого ранга при дворе, топменеджеры в нашем смысле. Из них и образовались впоследствии дворяне. Они получали за свою службу земли от князя и становились феодалами. Ну и бояре постепенно становятся уже не теми – они теперь больше чиновники при дворе, чем просто крупные землевдладельцы. В тот же период зародился конфликт – NB!! – который и по сей день портит кровь многим нашим гражданам – и связан он с понятием «коренного населения». Это «коренное население» тогда называлось «старожильцами», и местные феодалы не очень-то ими могли помыкать, потому что «Старожильцы» ещё творческие вольные времена. Тогда феодалы стали практиковать приглашение в свои вотчины гастарбайтеров – пришлых, свободных людей из других земель, но без своих средств производства. С ними им, конечно, было легче управляться. Начнут кочевряжиться, можно и со двора попросить и призвать других пришлых. Однако тогдашнее законодательство было поразительно лояльно к пришлым – прожив энное количество лет, пришлый мог быть записан в старожильцы, или даже сразу мог записаться в местные, если брал на себя определенные правовые обязательства. Так пришлые уравнивались в правах со старожильцами и даже начинали повсеместно замещать их. Давайте по ходу дела и ещё в одном запутанном вопросе распутаем серьёзный узелок.