Рабы свободы - Вольнов Сергей. Страница 13
Должно хватить.
Приступайте.
Один из НИХ выделывает очередной красноречивый жест, демонстрируя пятёрку своих пальчиков с маленькими, совсем крошечными ноготками.
Пять минут. Любят они, обожают, чтобы с запасом. Для индива-профи, даже средней руки, достаточно и трёх, чтобы проникнуть внутрь и запустить ЭМИ, уничтожающий любую электронику в строго заданном объёме пространства...
Ладно, мальчики-с-пальчики, с вами весело, но надо бежать, а то заругается «мамочка»... то бишь МЫмочка.
Оно сделало ручкой (левой), правой затушило сигарету и покинуло банк только ему доступным способом.
... Сегмент, лишённый прямого соединения, всплеснул руками (обеими) и побежал было в большой зал, где находились другие организмы, в данный момент пребывающие внутри этого здания.
Но через несколько шагов резко затормозил и хлопнул себя по лбу, будто неожиданно вспомнил что-то. Открыл дверь, одну из многих, что тянулись вдоль длинного коридора, и нырнул в кабинет.
С теми, кто сейчас собрался в вестибюле, он более не сочетается. Пусть совсем недавно, но он уже склонился в иную сторону, приобщившись к высшему разуму.
Те, кто остался на прежней стороне, все до единого – НЕ сегменты. Даже не периферийные. Они всё ещё пребывают в клетках разобщённости, им неведом бесподобный экстаз единения...
Одним уничижительным словом – они всё ещё ИНДИ-ВЫ, цепляющиеся за иллюзорную свободку собственного ничтожного «Я».
Пусть цепляются.
До поры до времени.
Пока что они полезны именно в качестве «обычных» людишек.
... гранаты чуть подрагивают в руках. Сейчас или пан, или... но об этом (вполне, кстати, вероятном) «или» мне даже думать не хотелось.
– С богом! Давим на счёт три. Раз...
Если капитановы ребята не вырубили систему слежения и охраны – что довольно-таки непросто, я знаю! – то здесь и сейчас разразится натуральнейший ад со всеми положенными заправскими чёртовыми чертями на расплавленных сковородках.
– ... три!
Лёгкий хлопок, почти незаметная вспышка. Но толстенная, всячески бронированная стена моментально превращается в клуб раскалённого пара.
Все мы попадали на укрытую снегом землю, инстинктивно стараясь вгрызться в неё, зарыться как можно глубже... Тишина. Значит, спам сработал. Теперь нам сам чёрт не страшен. Теперь пару-тройку эми-излучателей нормальной мощности, и ни одна электронная схема даже не пикнет.
Рядовых сектантов вообще бояться нечего. У простых ямов там, внутри, сейчас слошной экстаз склонения и последующего единения. Если, конечно, не эмиссары там засели... Но настоящего «непериферийного» месера живьём – никому из прессеров захватывать не доводилось. Ни одному из наших сотрудников не посчастливилось суицид вовремя пресечь.
А мёртвых видали, видали, приходилось, увы...
Хошь не хошь, а невольно вспомнилось, когда и при каких обстоятельствах это приключилось со мной в последний раз. Не далее как пять лет тому назад. В аккурат. Прям-таки юбилей, блин...
Но сейчас вперёд, только вперёд, излучатели наизготовку – и вперёд, чтобы ни одна дрянь не приблизилась на расстояние тактильного контакта. Вперёд, и жечь, жечь всё, что шевелится.
Да уж, картинка, наверняка, что надо. Пар, дым, горящий металл и несколько мчащихся на полном ходу сугробов... маскировку ж никто не вырубал...
ДАВИТЬ!!!
Штурмовая группа врывается внутрь и шустро рассредоточивается. Бегом, бегом, бегом. С самого низа на самый верх. Ни один лифт после такой атаки работать не будет – это как дважды два.
Коридор, дверь, дверь, ещё дверь...
Гранаты взрываются почти одновременно и почти бесшумно, оставляя в кабинетах только пепел и жар. Дверь, дверь, дверь. И снова, и снова... Снова дверь. На этот раз открывается сама. Идиотская рожа какого-то клерка. У ямов всегда идиотские выражения сразу после слияния. Вспышка, запах горящего мяса. Сектант даже не успел опомниться.
На всякий случай заглянуть внутрь... Склад технического хлама, промежуточное звено между офисами и помойкой. За уборку мне должны будут сказать спасибо члены совета директоров банка... Бросить гранату – и вперёд, вперёд. Теперь уже шагом. Здоровье не то, да и мало ли кто может здесь шляться...
Коридор заканчивается, упираясь в оформленную под антикварный земной дуб дверь.
Делаю шаг назад и высаживаю антиквариат правой ногой. Дубовая створка срывается с петель и тяжко валится на пол. А грохоту, грохоту-то...
– Выделываемся? – Моцарт без комментариев не Моцарт. Подоспел, блин. Тыл прикрыть, не иначе. Напарничек.
Зал, в котором оказались, впечатляющ донельзя... А как ещё может выглядеть вестибюль солидного банка?
Высокий, под восемь метров, потолок с пересекающим его поперёк фирменным логотипом «Эмпайр». Декоративные гранёные колонны с консультативными терминалами и автоматическими обменными пунктами. Нескончаемые стойки для клерков... Дизайн выдержан а-ля незыблемая солидность и всестороннее преуспеяние.
Нестандартность: посреди зала, там, где обычно клиенты снуют – длинный стол. Вокруг стола – цепочка стульев. На стульях – восседают люди. Что удивляет – на столешнице, крытой роскошной скатертью... чайный сервиз. Чашки выстроились вереницей, перед каждым из сидящих ароматно дымящийся сосуд...
Ничего себе картина маслом! Ямы чаи гоняют!
При этом все адепты вопросительно, с удивлением во взорах, но достаточно спокойно разглядывают ворвавшихся, словно их логово только что не штурмовая группа взяла, а компания подгулявших юнцов перепутала дверь бара с дверью банка и ввалилась, чтобы продолжить питейный вояж.
– Спокойно! Всем оставаться на своих местах, – с фирменным своим апломбом вещает Моцарт.
Ага. Попробуй сорвись с места, когда на тебя десяток стволов направлено...
Тут вдруг берёт слово капитан (его юрисдикция всё-таки). Да ещё как берёт!
– Граждане, вам известно, какая участь ожидает вас, если вы не проявите добрую волю. От имени ПРЕС-Са предостерегаю вас и советую расторгнуть контракт с дьяволом. Ваше решение определит вашу будущность, жизнь и свободу. Если вы сдадитесь добровольно, то попадёте в список амнистированных или подлежащих амнистии. Иной вариант обсуждению не подлежит. Вы и сами знаете, что вас ожидает в противном случае...
Прям-таки соловушкой разливается капитан, в надежде, что эти монстры способны услышать.
Э-э, у него сегодня первое свидание, вот так да! Когда я свой первый арест проводил, тоже рот не закрывал первые минуты. Пока одна из тварей на меня не бросилась и в глотку не вцепилась. Три недели в госпитале потом провалялся, едва не помер...
Здесь слова не нужны. Бесполезно. Разговаривать с ними – равносильно попыткам общения с бациллой чумы. При столь кардинальной «разности масштабов» только огонь применим, и никаких раздумий, попыток спасти и сожалений о содеянном.
Большим пальцем правой руки сдвигаю регулятор мощности своего лучемёта на полную и длинным импульсом срезаю всех, кого могу достать, не причиняя вреда своим.
ТО ЕСТЬ ВСЕХ ДО ЕДИНОГО.
Все за раз. Почти два десятка штук.
Стрелять длинными импульсами я научился первым делом. Когда твой враг зовётся МЫ, краткими одиночными выстрелами фиг чего добьёшься...
Отвожу взгляд от насмерть поражённых целей и, не сдержавшись, презрительно смотрю на ошалевших местных прес-серов.
«М-да-а, – читается наверняка в моём взгляде, – не пуганый здесь народишко проживать изволит. Демократы беспечные, не жёванные стальными челюстями тоталитаризма...»
... С телами этими говорить бесполезно. Они уже не люди. Теперь это клетки большой раковой опухоли под названием Я-Мы. Лучше обшарьте банк. Здесь побывало ещё что-то, покруче. Было оно тут, было! Мозжечком чую месера...
Резидента или эмиссара, – поправил агент Моцарт, судя по всему обожающий терминологическую дисциплину.