Боря + Лена = Л… - Воробей Вера и Марина. Страница 17

– Понятно, – задумчиво произнес Боря. – Не волнуйся, я позвоню домой.

– Но…

– Я скажу, что заночую у товарища, – сказал он и как-то решительно, по-мужски, незнакомо сжал губы.

Лена стелила Боре и прислушивалась к его разговору с матерью. Да, это нехорошо. Все это знают. И она это знала, однако упорно напрягала слух, болезненно реагируя на малейшие изменения в его голосе. По резкому Бориному тону она поняла, что совершила ошибку, пойдя на поводу у собственной слабости. Нужно было отпустить его домой. Кроме того, из обрывков фраз она поняла еще и то, что мама Бори не передала, что она звонила ему утром. Забыла или не захотела? Скорее второе, чем первое.

Когда он вошел в комнату, она внимательно посмотрела на него:

– Ты что, поссорился с мамой?

– Это ерунда. У нас в доме ссоры довольно частое явление, – беззаботным тоном откликнулся Боря, но ему не удалось ее обмануть.

– Нет, наверное, не ерунда, если ты и вчера не ночевал дома. – Лена отбросила волосы за спину. – Извини, я слышала твой разговор.

– Вчера я ночевал у Кольки. – Боря взглянул на нее исподлобья. – И между прочим, у меня от тебя секретов нет.

– Да? Тогда скажи, из-за чего вы с мамой поссорились? – Что-то подсказывало Лене, что она задала нужный вопрос.

Боря отвел глаза.

– Не важно.

«Из-за меня! Не ко двору пришлась!» – сердцем ощутила Лена. Думать сейчас об этом просто не было сил. Лена была измучена и вымотана до предела.

Спустя час Лена лежала в своей комнате, в своей кровати, а сон все не шел. В голове теснились мысли, воспоминания сменяли друг друга, и им не было конца. Она вдруг вспомнила, как успокаивал ее отец, когда она прибегала к нему в слезах, стараясь выплеснуть обиду или пожаловаться на неудачу. «Не отчаивайся, дочка, – говорил он, покачивая ее на коленях. – Помни, когда закрывается одна дверь, всегда приоткрывается другая…» Но ведь и мама говорила о том же. Не зря же в недавнем сне она напомнила Лене, что зеленый цвет – это цвет надежды.

Тут в голову Лене пришла страшная мысль, что Бог забирает к себе тех, кого мы больше всего любим, и в отчаянии взмолилась: «Господи, не дай мне ее потерять! Ба и Катька – это все, что у меня осталось в этой жизни. И еще Боря!» Влага переполнила глаза, и соленые слезы покатились вниз. И не правда, когда говорят: слезами горю не поможешь. Поможешь, еще как! Для Лены эти горестные слезы были необходимы, они несли облегчение ее уставшей душе. Но едва скрипнула дверь, Лена бросилась вытирать их уголком пододеяльника. Боря стоял в проеме, привыкая к темноте. Лена отчетливо видела его силуэт, освещенный со спины светом ночника из смежной комнаты. Видимо, он еще не ложился, потому что был полностью одет.

– Ален, ты спишь? – Его голос прозвучал легким шелестом.

Он пришел проверить, спит ли она, и боялся ее разбудить.

– Нет, не сплю. Иди ко мне, – позвала она, стараясь не шмыгать носом, чтобы не выдать себя.

Он шагнул вперед, закрыл дверь. Теперь только слабый свет луны проникал в комнату сквозь окно.

Она подвинулась, и он присел. Она провела по его спине рукой. Он дернулся, как от удара, резко повернул голову, стараясь разглядеть в темноте ее лицо, и, когда она протянула к нему руки, опустился на кровать и обнял ее. Она не сопротивлялась, напротив, уткнулась лицом в его шею, и он прижал ее сильнее, как если бы мог защитить от перемен, неизбежных для них обоих. Позже, когда Лена вспомнила этот момент, к ней пришло понимание, что интуиция не обманула ее, но она просто отмахнулась от этих тревожных ощущений, решив, что издерганное сознание во всем готово увидеть опасность. Ее рука, ища удобное положение, легла ему на грудь. И Лена слегка вздрогнула от удивления, когда поняла, что ее ладонь лежит прямо там, где сильно и ровно билось его сердце. Она крепче прижала пальцы, прислушиваясь к его ритмичному биению, и вздохнула от радости, когда оно проникло в нее через кончики пальцев, и теперь она уже больше не могла различить, чье биение она чувствует. Его? Ее? Их. Два сердца, ставшие одним…

Лена спала, уютно прикорнув у него на плече. Ее ладошка по-прежнему лежала на его сердце, оно стучало, как молот о наковальню – равномерно и неустанно. А Борька все не мог заснуть. Перед глазами стояло ее мертвенно-бледное застывшее лицо, на котором выделялись только широко распахнутые глаза. Такой он увидел и запомнил ее в больничном коридоре, когда обернулся, нет, вернее, почувствовал ее безмолвный крик.

«Сколько же ей пришлось пережить? А ведь ей всего пятнадцать, как и мне…» – снова подумал он, и сердце, до этого ритмично бьющееся, внезапно защемило от мучительной боли. И сразу возникло желание защитить ее от всех бед, уберечь от любых неприятностей, сделать так, чтобы ее солнечная улыбка никогда не пряталась в тень, а из глаз навсегда исчезла печаль.

Боря осторожно отвел светлый шелковистый локон со щеки Алены.

– Я люблю тебя, – тихо сказал он, хотя знал, что она спит и не слышит.

Но ему необходимо было произнести это вслух.

14

Наступил понедельник, за ним вторник. Последующие несколько дней ничем не отличались от предыдущих. Боря с Леной встречались на остановке, вместе ехали в школу. После уроков они возвращались чаще всего к Лене, вместе делали уроки, иногда так, на скорую руку, потом обедали втроем с Катюхой и уже после этого ехали проведать ба.

– Ален, давай устроим маленький праздник, – предложил Борька, заметив, что фиолетовые подпалинки под ее глазами стали глубже.

Они возвращались от ба. Лечение шло в соответствии с назначенным курсом, анализы у ба были хорошие, и даже ответ из онкологического центра, о котором они впервые сегодня услышали, пришел отрицательный.

– Что это значит? – прошептала Лена, недоуменно глядя на врача, разглядывая бумажку с печатями.

– Это значит, что у твоей бабушки нет раковой опухоли, девочка. Я не хотела тебя волновать раньше времени, поэтому не стала об этом говорить. Сейчас уже причин для такого рода беспокойств нет. И вообще твоя ба молодец. Перчик, а не ба! – рассмеялась довольная Ирина Валерьяновна. – Если бы все пациенты были настроены на победу так, как она, мне бы жилось намного проще.

Однако вопрос об операции не был снят с повестки дня. И Боря видел, что это сильно беспокоит Лену, потому что у ба возраст, давление и потому что в каждом человеке живет страх потери… А у его Алены это особенный страх…

– Что ты молчишь? – напомнил Боря. – Давай забьем на английский и пойдем вечером куда-нибудь посидим?

– Не получится, – наконец-то открыла рот Алена. – Сегодня вечером у меня генеральная уборка. Полы буду драить, плитку отчищать, туалет мыть, вот так.

– А до субботы это не может подождать?

– Нет. Это не дома, Борь, – вздохнув, пояснила Алена. – В офисе, где ба работает.

– Так она у тебя работает?

– Да. Жить как-то нужно, – просто отозвалась Лена. – Я хожу за нее убираться все эти дни вместе с Катькой.

– Когда же ты успеваешь? – изумился Борька. – Мы вроде все время вместе?

– Ну, иногда все же и врозь.

– Но только не сегодня. – Борька обнял Алену. – Сегодня я иду с тобой, раз у тебя генеральная уборка у какого-то хмыря в офисе.

– Не говори так, – строго предупредила она.

– Почему?

– Потому что речь идет о твоем отце.

– Вот как! – присвистнул Борька и, развернув ее к себе, поцеловал прямо на улице.

И это так не вязалось с предыдущим разговором, что Лена от неожиданности растерялась и часто-часто заморгала длинными ресницами.

Илья Борисович захлопнул дверцу шестисотого «мерса», запахнул на себе дорогое пальто и стал торопливо подниматься по ступенькам. Рядом с ним топала стройными ножками секретарша Раечка. Бизнесмену всегда некогда. Илья Борисович хоть и оценил по достоинству деловые качества новой помощницы, но вот поближе познакомиться с ней пока не успел. Ничего не поделаешь: делу время – потехе час. Нужно назначить этот час, подумал высокий подтянутый мужчина, внезапно заметив, что какой-то парень, чем-то похожий на его Борьку, в такой же бандане с черепами, лихо драит полы, орудуя шваброй.