Английский детектив. Лучшее - Флеминг Ян. Страница 34

Тем временем в «Проснись, Британия» все тоже не шло гладко: двое ведущих запутались, кто что должен представлять. Каролина сосредоточила внимание на экране, она любила смотреть, когда Бен портачил.

— Прошу прощения, — произнес Бен с улыбкой доброго дядюшки. — Я думал, это слова Мэрайи, но, оказывается, мои. Так… Я знаю, что нашего сегодняшнего гостя зовут Дэвид, но я не знаю, о чем вы хотите сегодня поговорить, Дэвид.

— О ядах, — ответил Дэвид.

Но камера не переключилась на него, и, как только он произнес это короткое слово, Каролина (а вместе с ней и миллион телезрителей) увидела, что Бен разинул рот и в его глазах сверкнул, как молния, панический страх.

— Мне часто пишут родители маленьких детей, — спокойным голосом, обещающим, что все будет хорошо, заговорил Дэвид, — и очень часто они задают один и тот же вопрос: что делать, если в руки ребенка попал ад. Старые лекарства, моющие средства, вещества, применяющиеся в садоводстве, — все они могут нести опасность, а некоторые могут даже привести к смерти. — Каролина увидела, как Бен (камера словно прилипла к нему) с трудом проглотил подступивший к горлу комок и взялся рукой за шею. Потом режиссер наконец смилостивился над ним и показал доктора, который увлеченно продолжал рассказ: — Итак, вот основные правила, как нужно поступать в случае отравления…

Каролина не отличалась смекалкой, но вдруг последовательность событий этого утра выстроилась в цепочку: поцелуй Бена, его улыбка, когда он предложил своему гостю в студии чай, бутылка гербицида на кухне рядом с коробкой с чайными пакетиками, изумление Бена при упоминании яда.

— Майкл, — сказала она.

— Что? — произнес он, не отрывая взгляда от книги.

Она посмотрела на погруженного в себя, жестокого и даже не осознающего своей жестокости человека, и кровь ее закипела.

— Ничего, — сказала она. — Давай выпьем чаю. Он, наверное, уже остыл совсем.

Она налила две чашки и одну передала ему. Он отложил книгу, которую на самом деле не читал, и мысленно поздравил себя с тем, что все прошло так легко. Взяв чашку, он сел на край кровати и стал смотреть в телевизор, где спортивный обозреватель рассказывал о вчерашнем соревновании легкоатлетов в Осло.

— Ого! — уважительно произнес Майкл, помешивая ложечкой в чашке. — Вот это, я понимаю, забег.

Он сделал большой глоток чая, потом быстро опустил чашку, повернулся к Каролине и начал задыхаться.

Каролина, держа в руке полную чашку, смотрела на подлого юнца. На губах ее играла торжествующая улыбка. Камера, спрятанная в шкафу в соседней комнате, зафиксировала эту улыбку для Бена и для суда, на котором их судили, по иронии судьбы, вместе.

САЙМОН БРЕТТ

Запретная смерть

Харриет Чейли нажала кнопку звонка на двери дома № 73 на Дреффорд-роуд. Этот большой эдвардианский особняк находился в той части города, где за последние десять лет Цены на недвижимость взлетели до небес. За приоткрытой Дверью гаража она заметила поблескивающий хромом старинный «бентли».

Двое старшекурсников на велосипедах у нее за спиной, пребывавшие в характерном для их возраста заблуждении, что всем вокруг интересно знать, о чем они говорят, оживленно обсуждали предстоящую сегодня вечеринку и разбирали по косточкам тех, кого собирались приглашать. Впрочем, этот треп ее только успокаивал, потому что был ей знаком. Казалось, лишь совсем недавно она приезжала в город навестить Дикки. Но это было еще до того, как он получил диплом и занялся своими исследованиями. Дикки в те дни разговаривал точно так же. В те дни, когда он еще не ушел с головой в работу, в те дни, когда в его жизни еще было место для чего-то другого.

Но это было больше пяти лет назад. А теперь снова напомнила себе она, наверное, в тысячный раз за последние три дня, Дикки мертв.

Ее снова охватило чувство вины. После смерти родителей ей следовало быть ближе к младшему брату. Но со временем это становилось все сложнее и сложнее. В последние годы стало почти невозможно заставить Дикки говорить о чем-то, кроме предмета его исследований. Предмет этот (какая-то особенность синтаксиса старофранцузского языка) был до того туманным, что тем, кто имел неосторожность поинтересоваться его сутью, приходилось потом выслушивать получасовую лекцию.

Дикки был настоящим специалистом. Экспертом с мировым именем. Его приглашали читать лекции на конференции по всему миру: Токио, Сан-Франциско, даже в Париж. В академических кругах он, несомненно, заслужил огромное уважение, но для обычных людей — то есть для всех, чьи интересы не ограничивались данной особенностью старофранцузского синтаксиса, — было очевидно, что одержимость Дикки превратила его в скучного зануду.

«Хотя, — вдруг подумалось Харриет, — в этом он не одинок». Неужели семейный порок?.. Она знала, что точно так же предана своему делу — работе в британском посольстве в Риме. Спроси ее о любимом деле, и результат будет не сильно отличаться…

Если бы они нашли время расслабиться и не думать о делах! Если бы подумали о чем-нибудь другом. Если бы забыли о восьмилетней разнице в возрасте и попытались узнать друг друга получше.

Но теперь уже было поздно на это надеяться.

Дверь дома № 73 на Дреффорд-роуд открылась, и за ней показался мужчина лет пятидесяти. Он был в твидовом костюме, круглое лицо обрамляли почти неприлично длинные седые волосы. На нее он смотрел изучающе, без удивления, но явно не догадываясь, кто она.

— Добрый день. Я Харриет Чейли, — объявила она своим удивительно низким, почти мужским голосом.

На его лице тут же появилось сочувствующее выражение.

— Ужасно жаль, что все так сложилось. Прошу вас, входите. — Он провел ее по длинному коридору, отделанному темными деревянными панелями, в гостиную с низкими кожаными креслами и горами раздутых папок, напоминающую школьную учительскую. На стенах между фотографиями ралли старинных «бентли» висели картины в простоватом южноамериканском стиле.

— Меня зовут Майкл Бруэр. Я был… Наверное, правильно будет сказать, домовладельцем Ричарда, [25]но надеюсь, что и другом тоже. Присаживайтесь.

— Спасибо.

— Не хотите ли чаю? Или кофе?

— Нет, спасибо. Я только что пообедала.

Он неуверенно присел на ручку кресла.

— Не знаю, упоминал ли Ричард когда-нибудь обо мне в письмах…

— Нет. Нет, боюсь, что мы не так уж часто переписывались. Можно сказать, что совсем потеряли контакт несколько лет назад.

— Да, конечно. Иначе бы я знал, что вы — его ближайшая родственница, и, разумеется, не стал бы так спешить…

Он немного подался назад и вдруг, хотя Харриет его ни в чем не обвиняла, принялся защищаться.

— Мне ужасно неловко. Просто он, пока жил здесь, никогда не говорил, что у него есть какие-то родственники. В колледже тоже никто толком не знал о его семье. Он ни с кем не делился.