В 4:50 с вокзала Паддингтон - Кристи Агата. Страница 11

– Точно, – сказала Люси. – Таков он и есть – анахронизм, дошедший до нас из прошлого. Вокруг со всех сторон бурлит городская жизнь, но до него не докатывается. Одни лишь торговцы доставляют по утрам товар, и только.

– Итак, предположим, в ту же ночь, как вы сказали, убийца является в Резерфорд-Холл. Когда труп выпал из вагона, уже стемнело, и вероятность, что его обнаружат до утра, была ничтожна.

– Да, это верно.

– Убийца явится – как? На машине? Какой дорогой?

Люси подумала.

– Там есть заброшенный проселок вдоль заводской ограды. Возможно, этой дорогой он и воспользуется. Свернет под арку и выедет на заднюю аллею. Там перелезет через изгородь, дойдет до подножия насыпи, найдет тело и оттащит его назад к машине.

– После чего, – подхватила мисс Марпл, – увезет его в какое-то заранее выбранное место. Все это, поверьте, было хорошо продумано. И вряд ли, как я уже говорила, он увезет труп за пределы Резерфорд-Холла, а если и увезет, то недалеко. Первое, что в этом случае придет в голову, – зарыть его где-нибудь, правда?

Она вопросительно посмотрела на Люси.

– Наверное, – задумчиво отвечала та. – Только это не так-то просто, как кажется.

Мисс Марпл согласилась.

– В парке закопать нельзя. Слишком тяжелая работа и велик риск, что заметят. А если где-нибудь, где уже вскопана земля?

– На огороде, возможно, но там совсем под боком домик садовника. Он стар и глух, но все-таки это опасно.

– Собака в доме есть?

– Нет.

– Тогда, быть может, где-нибудь в сарае, в другом подсобном помещении?

– Это и проще было бы, и быстрей. Там масса старых пустующих служб – вросший в землю хлев, полуразрушенные свинарники, шорная, мастерские – к ним близко никто не подходит. А может, сунул труп в гущу рододендронов или куда-нибудь в кусты.

Мисс Марпл кивнула.

– Да, это, пожалуй, больше похоже на правду.

В дверь постучали; вошла суровая Флоренс с подносом.

– Хорошо, что вас навещают, – сказала она мисс Марпл. – Вот булочек напекла, какие вы так обожали.

– Флоренс всегда пекла к чаю бесподобную сдобу, – заметила мисс Марпл.

Черты польщенной Флоренс нежданно-негаданно расплылись в улыбке, с которой она и удалилась за дверь.

– Думаю, милая, – сказала мисс Марпл, – за чаем больше не стоит говорить об убийствах. Такая неаппетитная тема!

II

После чая Люси поднялась.

– Мне пора обратно. Как я уже сказала, среди нынешних обитателей Резерфорд-Холла никто не может оказаться тем, кого мы ищем. Есть лишь старик, немолодая женщина да древний глухой садовник.

– А я не говорю, что он должен обязательно жить там, – сказала мисс Марпл. – Я только настаиваю, что этот человек отлично знает Резерфорд-Холл. Это мы, впрочем, сможем обсудить после того, как вы найдете труп.

– Вы как-то очень уж уверенно полагаетесь на то, что я его найду. Не могу сказать, что разделяю ваш оптимизм.

– Убеждена, что у вас это получится, Люси, милая. У вас любое дело спорится.

– В известной мере – да, но в таком деле, как поиски трупов, у меня нет опыта.

– Тут многого не требуется – толика здравого смысла, вот и все, – ободряюще заметила мисс Марпл.

Люси молча посмотрела на нее и прыснула. Мисс Марпл отвечала ей улыбкой.

С завтрашнего дня Люси стала вести свои поиски по определенной системе. Она прочесывала пядь за пядью территорию вокруг хозяйственных строений, раздвигала кусты шиповника, оплетающего старые свинарники, и только сунулась было в котельную под оранжереей, как услышала сухое покашливание и, оглянувшись, поймала на себе неодобрительный взгляд Хилмана, старика садовника.

– Вы бы поосторожнее, мисс, – предостерег он ее, – здесь и свалиться вниз недолго. Ступеньки ненадежные, а на чердаке, куда вы только что лазили, пол тоже на ладан дышит.

Люси постаралась ничем не выдать свое замешательство.

– Вы, вероятно, подумали, что я сую свой нос, куда не следует, – отозвалась она с живостью, – а я лишь хотела посмотреть, нельзя ли тут устроить что-нибудь полезное – хоть грибы разводить на продажу. Такое запустенье кругом, просто ужас.

– Это все хозяин, все он. Гроша нипочем не потратит. Мне ведь, коли на то пошло, чтоб содержать имение в порядке, положены два взрослых помощника и мальчик на подхвате, так он и слышать ничего не желает. Насилу его уговорил завести мотокосилку в хозяйстве. Он думал, я так и буду ему выкашивать всю траву перед домом вручную.

– Но если что-то придумать, чтобы имение приносило доход – подремонтировать сперва кое-что?

– Такое имение дохода давать не будет – чересчур все запущено. Да и потом ему это ни к чему. Его заботушка – деньгу копить, и только. А то он не знает, что случится, когда его не станет – молодые-то господа мигом пустят имение на продажу. Того лишь и дожидают, чтобы он преставился. А денежки, говорят, им достанутся после его смерти немалые.

– Он, вероятно, очень богатый человек?

– Богатство пошло от бисквитной фабрики. Начинал старик, папаша нынешнего мистера Кракенторпа. Востер был человек, по всему видать. Сколотил состояние, да и завел себе это поместье. Жесткий был, как кремень, говорят, обиду век не прощал. Но при всем том – широкий. Совсем не скупердяй. Сыны, что один, что другой, не оправдали, рассказывают, его надежд. Отец им – и образование, и воспитание, какое требуется господам, Оксфорд там и прочее. А они до того выросли господами, что погнушались заниматься бизнесом. Младший женился на актерке и кончил тем, что разбился, выпивши вел машину. Старшего, который наш, отец с рождения не жаловал. Все больше по заграницам, наш-то, понакупал там статуй языческих и посылал их домой. По молодости он не такой был прижимистый – это с годами на него нашло. Ну, а с папашей, я слыхал, они не ладили, это да.

Люси с выражением вежливого интереса на лице впитывала всю эту информацию. Старый садовник прислонился к стене, готовый продолжать семейную хронику. Он явно предпочитал работать языком, а не руками.

– Помер он перед войной, прежний-то хозяин. До того был нравный – беда. Слова не скажи поперек, не потерпит.

– И что, когда он умер, приехал нынешний мистер Кракенторп и поселился здесь?

– С семейством со своим, да. Они уже, почитай, подросли к тому времени.

– Но позвольте… А, так вы говорите о войне 1914 года!

– Почему, нет. В 1928 году он помер, я и говорю.

Люси оставалось предположить, что 1928 год – это и значит «перед войной», хотя сама она, вероятно, подобрала бы иное определение.

Она сказала:

– Ну что ж, не стану больше вас задерживать. Нельзя отвлекать вас от работы.

– М-гм, – отозвался без воодушевления старик Хиллман, – в такое время дня много ли наработаешь. Света не хватает.

Люси пошла назад к дому, задержавшись по пути, чтобы обследовать подозрительно укромную березовую рощицу и купу азалий.

В холле она застала Эмму Кракенторп за чтением письма. Только что доставили дневную почту.

– Завтра приезжает мой племянник со школьным товарищем. Комната Александра – та, что над парадной дверью. Джеймсу Стоддарт-Уэсту подойдет соседняя. Будут пользоваться ванной, которая напротив.

– Хорошо, мисс Кракенторп. Я позабочусь, чтобы комнаты были готовы.

– Приедут утром, перед ланчем. – Она слегка замялась. – И наверняка – голодные.

– Еще бы! – отозвалась Люси. – Ростбиф, как вы думаете? И, может быть, пирог на патоке?

– Александр – большой охотник до сладких пирогов.

Наутро мальчики были в Резерфорд-Холле. Гладкие, волосок к волоску, прически, обманчиво ангельские физиономии и безупречные манеры. Александр Истли был белокур и голубоглаз, Стоддарт-Уэст – темноволос и в очках.

За ланчем предметом их вдумчивого обсуждения были события спортивной жизни, с отдельными вкраплениями из области космической фантастики. По степени серьезности этот процесс напоминал диспут двух почтенных ученых мужей об орудиях эпохи палеолита. Люси на этом фоне положительно ощущала себя недоростком.