Вилла «Белый конь» - Кристи Агата. Страница 42

Глава 24

РАССКАЗЫВАЕТ МАРК ИСТЕРБРУК

– Послушайте, Лежен, у меня к вам тысяча вопросов.

С формальностями было покончено, и мы сидели с Леженом, потягивая пиво из больших кружек.

– Каких, мистер Истербрук? Наверное, вы порядком удивились?

– Еще бы. Я-то подозревал Винаблза. И от вас ни намека.

– Нельзя было, мистер Истербрук. В таких случаях необходима крайняя осторожность. По правде говоря, убедительных доказательств у нас не было. Поэтому пришлось устроить представление с участием Винаблза. Нужно было втереть очки Осборну, а потом неожиданно броситься на него, чтобы он сознался. И это сработало.

– Он сумасшедший? – спросил я.

– Сейчас, видимо, да. Поначалу был в своем уме, конечно. Но знаете, все-таки на психику это влияет – убийства. Убийца воображает себя сильнее, выше других. Раздувается от спеси. Ему мнится, что он господь всемогущий. Он теряет ощущение реальности. А попадается – и сразу видно: обычный негодяй. И тут он не может с собой совладать, начинает визжать, беситься. Хвастает, каких дел натворил, как ловко обводил всех вокруг пальца. Сами видели.

Я кивнул:

– Значит, Винаблз согласился играть роль в вашем спектакле?

– По-моему, это его позабавило, – ответил Лежен. – И кроме того, он заявил, нахал этакий, что долг платежом красен.

– А что имелось в виду под этой загадочной репликой?

– В общем-то, я не должен раскрывать вам секреты, – сказал Лежен. – Это не для разглашения. Лет восемь назад случилось несколько ограблений банков. В каждом случае один и тот же почерк. И никаких следов! Налеты умно планировались кем-то, кто сам в операциях не участвовал, но безнаказанно завладел огромными деньгами. Были у нас свои подозрения насчет этой личности, но доказать мы ничего не могли. Он нас перехитрил. В особенности что касалось финансовой стороны дела. Тут все было безупречно – комар носа не подточит. И у него хватило ума не пытать больше счастья. Хитрющий мошенник, но не убийца. Ни одной загубленной жизни. Больше ничего не могу вам сообщить.

Осборн, однако, не шел у меня из головы.

– Вы сразу заподозрили Осборна? – спросил я. – С самого начала?

– Уж очень он всюду лез, – ответил Лежен. – Как я ему и сказал: сидел бы тихо – нам и в голову бы не пришло, что почтенный фармацевт, мистер Захария Осборн, имеет отношение к злодейским убийствам.

– Еще один вариант Тирзиной теории – подсознательное стремление к смерти.

– Чем скорее вы забудете о Тирзе, тем лучше! – прикрикнул на меня Лежен. – Думаю, тут дело в ином. Одиночество. Такой умный и хитрый, а поделиться не с кем.

– Теперь расскажите, почему вы его заподозрили, – попросил я.

– А он с самого начала стал врать. Мы просили сообщить, кто в последний вечер видел отца Гормана. Осборн тут же объявился, и его показания были очевидной ложью. Он видел человека, который шел за отцом Горманом, разглядел через улицу в тумане орлиный нос... Ну, это еще туда-сюда, но кадык он разглядеть не мог. Он перебрал. Конечно, все это могло быть лишь невинной выдумкой – Осборну хотелось предстать перед нами личностью необычной. Подобного рода людей не счесть. Но именно потому он привлек к себе мое внимание. Я понял: это прелюбопытный тип. Тут же выложил много сведений о себе. Сглупил. Я разглядел его суть – он всегда хотел быть значительнее, чем на самом деле. Он мог войти к отцу в дело, но роль аптекаря его не удовлетворяла. Пошел искать счастья на театральных подмостках, успеха, по всей видимости, не имел. На мой взгляд, скорее всего, просто не умел работать с режиссером. Он не мог позволить, чтобы кто-то указывал ему, как играть роль! Наверное, он сказал мне весьма искренне, что всю жизнь мечтает выступить в роли главного свидетеля на сенсационном процессе. Опознать человека, купившего в его аптеке яд. Вероятно, это у него стало навязчивой идеей. Конечно, нам неизвестно, что толкнуло его на преступления и когда он стал матерым убийцей – хитроумным, изобретательным, какого полиции вовек не изловить. Возможны лишь догадки. Вернемся, однако, к нашему расследованию. Осборн убедительно описал человека, которого видел в тот вечер. Безусловно, реально существующую личность. Вы знаете, совсем нелегко рассказать, как выглядит человек. Глаза, нос, подбородок, манера держаться и так далее. Нужно представлять себе, о ком говоришь. Осборн дал описание человека с внешностью весьма неординарной. Я думаю, он заприметил Винаблза, когда тот ехал в машине по Борнмуту, и был поражен его обликом. Но если он видел его через окно машины, то вряд ли мог заметить, что Винаблз – калека.

Затем мое внимание привлекла специальность Осборна – фармацевт. Я подумал, что наш список связан с торговлей наркотиками, понял, что ошибся, и тут же забыл бы о мистере Осборне, если бы он сам не лез на глаза. Ему, видимо, хотелось узнать, как идет следствие, и он написал мне, что видел подозреваемого им человека в Мач-Диппинг. Он не имел представления, что у Винаблза парализованы ноги. А когда ему сказали, тоже не утихомирился, начал сочинять дурацкие теории. Тщеславие. Типичное тщеславие убийцы. Ни на минуту не мог усомниться в разумности своих поступков. Как последний дурак гнул свою линию и сочинял невероятные объяснения. Очень интересным был для меня визит к нему в Борнмут. Он придумал своей вилле многозначительное название, раскрывающее суть его преступных дел. «Эверест» – так он ее назвал. В прихожей повесил фотографию этой вершины. Мне наболтал, будто чрезвычайно интересуется исследованиями Гималаев. На самом же деле здесь крылась мерзкая шуточка, которой он втайне себя тешил. Эверест – и вечный покой горных вершин. Убийца дарит людям вечный покой. Конечно, нельзя отрицать, придумано все ловко, с умом. Брэдли в Бирмингеме. Тирза Грей со своими сеансами в Мач-Диппинг. И кто бы заподозрил мистера Осборна, ведь он никак не связан ни с Тирзой Грей, ни с Брэдли, ни с жертвой. А механика этого дела для фармацевта – детские игрушки. Только у мистера Осборна не хватило ума держаться в тени.

– А куда он девал деньги? – спросил я. – Ведь, в конце концов, интересовали-то его барыши.

– Он, безусловно, гнался за деньгами. Видел себя в радужных мечтах путешественником, хлебосольным хозяином, окруженным гостями, богачом, важной персоной. Но лишь в воображении, по натуре он не таков. Наверное, убивая, он тешил собственную гордость. Убийства одно за другим сходили ему с рук. Он упивался своей безнаказанностью. И более того, вот увидите, он будет кичиться собой на скамье подсудимых. Помяните мое слово. Все внимание окажется приковано к нему.

– Но что же он делал с деньгами?

– А это очень просто, – сказал Лежен, – хотя догадался я лишь тогда, когда побывал у него в Борнмуте. Он просто скупец. Любил деньги ради денег, не из-за того, что их можно тратить. Коттедж очень скудно обставлен, и все больше вещами, которые по дешевке куплены на аукционах. Он не любил тратить деньги, любил их копить.

– По-вашему, держал в банке?

– Вряд ли, – ответил Лежен. – Скорее всего, найдем их где-нибудь под половицей.

Мы некоторое время молчали, и я размышлял о странном существе по имени Захария Осборн.

– Корриган объяснит его поступки неправильной функцией какой-нибудь железы, – проговорил Лежен задумчиво. – Я человек без затей, для меня Осборн просто негодяй. И не могу понять, почему неглупый человек может так по-дурацки себя вести.

– Представляется, – заметил я, – что за преступными делами всегда стоит зловещая и необычная личность, выдающийся ум.

Лежен покачал головой.

– Вовсе нет, – возразил он. – Преступления не может совершать выдающаяся личность. Преступник видит себя человеком особенным, значительным, на деле же он всегда попросту ничтожен.