Дело чести - Герн Кэндис. Страница 33

Альберт в отчаянии покачал головой:

– Я и не представлял, что ты можешь вести себя так безрассудно.

– Вини в этом только мое плохое настроение.

– Ну да, – саркастически заметил Альберт, – только потому, что у тебя разболелась голова и ты разозлился на мисс Эшбертон, ты очертя голову бросаешься навстречу заведомой опасности, рискуя нашими жизнями? Не верю. Просто не могу этому поверить!

– Да будет тебе, Берти! Ты жив, и твои деньги при тебе, и все благодаря моему безрассудному поведению. По-моему, ты должен благодарить меня, а не бранить.

Альберт скрестил руки на груди и поджал губы. Отвернувшись от Седжа, он уставился в окно.

Да что все же происходит с Альбертом? Почему он не хочет позволить ему порадоваться небольшой победе в один из самых отвратительных дней в его жизни? Виконт презрительно фыркнул, откинулся на подушки и точно так же сложил руки на груди.

Через несколько минут Альберт заговорил, выплевывая слова, словно брызгая ядом:

– Я и не знал, что ты взял пистолет. Мог бы предупредить меня.

Седж подавил вздох и, повернувшись, посмотрел в окно.

– Это все Парджетер, – сказал он. – Этот человек боится собственной тени. И всегда настаивает, чтобы я держал при себе оружие, когда мы путешествуем. И каждый раз, когда мы куда-нибудь едем, кладет заряженный пистолет так, чтобы он был у меня под рукой.

Альберт повернулся и указал пальцем на ящичек для оружия.

– Так это он его туда? Не ты?

– Да, – ответил Седж. – Но я увидел его, как только сел. Обычно Парджетер кладет оружие и не на виду, и чтоб было под рукой.

– А этот, – спросил Альберт, все еще указывая на ящик, – который он тебе передал? Он тоже заряжен?

– Разумеется. Он просто вынул из дорожного сундука второй пистолет. А первый уже, без сомнения, перезарядил. Я же говорил тебе, у него все предусмотрено.

– Это у тебя все предусмотрено.

– Проклятье, Берти! – крикнул Седж, окончательно выведенный из себя враждебным поведением кузена:– Ты как будто не рад, что эти два бандита не ограбили нас.

– Да нет, рад, – неохотно признал Альберт, – Мне просто не нравится твоя неосторожная манера действовать. Из-за тебя мы могли погибнуть.

– Заткнись, Берти!

И до конца путешествия двоюродные братья так и просидели, отвернувшись друг от друга и не проронив ни слова. Их мрачное настроение, казалось, окутывало экипаж черным облаком.

Следующие несколько дней Мэг провела в странном оцепенении. Недостойное предложение Седжа смутило ее покой, безудержный гнев сменялся беспросветной тоской. Его предложение было оскорбительным, выводящим из себя, разочаровывающим, смущающим, но что самое ужасное – оно разбивало ей сердце. По тому что, хотя Мэг и ненавидела виконта за это предложение, она не могла отрицать, что полюбила его. Разлюбить же его казалось гораздо более трудным делом. И коль уж на то пошло, она вряд ли могла справиться с этой задачей.

Она все время вспоминала, как он обнимал ее, целовал, смотрел на нее, улыбался ей. Даже самого мимолетного воспоминания о его прикосновении было достаточно, чтобы ее пульс учащался самым обескураживающим образом. Седж пробудил ее тело, она и не подозревала, что оно способно дарить такие ощущения. И вот теперь одна только мысль о том, что она никогда больше не испытает его прикосновений, наполняла душу холодом и немыслимой тоской.

В эти первые несколько дней Мэг занималась чем только могла, чувства ее находились в смятении и готовы были выплеснуться наружу. Гораздо чаще, чем ей хотелось бы, она была готова разразиться слезами. Девушка с ужасом думала, что может сорваться перед всей семьей или прислугой, чего она никогда в жизни себе не позволяла. Мэг была из тех женщин, что редко ищут утешения в слезах, а если это и случается, то плачут где-нибудь в укромном уголке. В эти дни ей, похоже, постоянно нужно было где-нибудь укрываться.

Поэтому она и держалась подальше ото всех, прибегая к различным уловкам, чтобы не встретиться с Ба или Терренсом. Мэг была еще не готова ответить на неизбежные вопросы бабушки или любопытные взгляды брата. Каждое утро она поднималась рано, седлала коня и каталась как можно дольше, остаток дня проводя на конюшнях или где-то поблизости. Постоянные заботы на конюшне, возня со сбруей, тренировки в паддоке, да иногда шуточки конюхов и работников помогали девушке отвлекать ум от жалкого состояния, в котором пребывало ее сердце. Вечерами она уносила поднос с ужином к себе в комнату, ссылаясь на усталость.

Этим утром Мэг как следует погоняла Бри-стола Блю, доскакав до самых дальних границ торнхиллских владений. Доехав до реки, она замедлила галоп и дала коню напиться. Затем направила его неторопливым шагом вдоль берега, чтобы он мог полностью остыть и восстановить дыхание. Они ехали мимо густой поросли мать-и-мачехи. Каждую весну это растение как по волшебству появлялось из-под земли, покрытые пушком побеги были каждый увенчаны одним-единственным цветком. И только после того как цветы отцветали и давали семена, появлялись пушистые, в форме лошадиного копыта листья. Каждое лето Мэг сопровождала Ба в ее походах вдоль реки, набирая целые корзины листьев мать-и-мачехи для лечебных целей. Но сейчас ее желтые цветы объявляли о приходе весны.

Весна. Именно в это время Лондон превращается в ярмарку невест. Мэг резко натянула поводья.

Невест?

Стоит ли всю жизнь мечтать о предложении, на которое она надеялась, если она, скорее всего, получит такое, какое было ей сделано совсем недавно? Мэг молча отругала себя за глупое поведение и сердито смахнула заструившиеся по щекам слезы. Если она не прекратит гадать о том, что могло случиться, она наверняка сойдет с ума от отчаяния. Нужно справиться с этим разочарованием и жить дальше. А до этого она не сможет смотреть в глаза своим родным. Они всегда считали ее сильной, выдержанной, несгибаемой. Даже черствой. Собственный брат отказывал ей в женской чувствительности. Ей оставалось только надеяться, что все их ожидания сбудутся. Потому что в настоящий момент Мэг совсем не походила на себя. И пока она не выкинет этой нелепый эпизод из головы, она никогда не станет прежней Мэг.

Она отпустила поводья, и Бристол продолжил свой путь. Возвращаясь в Торнхилл, Мэг мысленно подводила итог спору своего разума и страдающего сердца, понося Седжа и радуясь, что навсегда избавилась от него. Ее сердце слабо протестовало, говоря, что все еще любит его, и слишком часто возвращалось к тем чувствам, которые она испытывала в объятиях Седжа. Разум же отвечал, что со стороны Мэг было глупо позволить влюбленности перерасти во что-то более глубокое. Как жаль, что она не распознала или, возможно, не захотела увидеть его истинное лицо. К несчастью, ее наивность позволила ему вести себя так ужасно. Вся эта отвратительная ситуация была лишь неудачным эпизодом. Не больше. Никакой угрозы жизни. Никакого землетрясения. Просто неудачный эпизод. Который лучше всего забыть как можно скорее. Она усвоила этот урок и, собрав осколки своей жизни, двинется дальше.

Сердце Мэг наконец признало свое поражение перед разумом в этой битве. Девушка несколько раз мысленно повторила свои логические рассуждения, пока ехала до конюшни: он невоспитанный человек, она вела себя как дура, это происшествие должно быть забыто. Она продолжала повторять эти слова, когда чистила Бристола, насыпала ему зерна, подбрасывала сена или наполняла водой поилку. Повторяя свои логические выкладки как заклинание, она вернулась в дом, приняла, никуда не торопясь, ванну и надела чистое муслиновое платье с узором в виде веточек.

Когда в дверь ее комнаты постучали, Мэг уже чувствовала себя более уверенной и готовой впервые за два дня взглянуть в глаза кому бы то ни было. Она повернулась на табурете у туалетного столика и посмотрела на дверь.

– Войдите.

Дверь отворилась, и вошла Ба.

– О, неплохо, – сказала Ба. – Ты одета. Я так понимаю, что сегодня ты присоединишься к нам за ужином?

– Да, Ба. Я собиралась спуститься вниз. – Мэг снова повернулась к зеркалу и продолжила расчесывать свои длинные волосы. – Мне только нужно уложить волосы.