Выпуск 1. Том 6 - Кристи Агата. Страница 77

«ГРАФИНЕ ХОРБАРИ КАСАТЕЛЬНО ПОКОЙНОЙ МАДАМ ЖИЗЕЛИ.

МИЛОСТИВАЯ ГОСУДАРЫНЯ, Я ЯВЛЯЮСЬ ВЛАДЕЛЬЦЕМ ОПРЕДЕЛЕННЫХ ДОКУМЕНТОВ, ранее принадлежавших покойной. Если вы или мистер Раймонд Барраклоу заинтересованы в деле, я буду вынужден просить Вас о встрече для обсуждения вопроса.

Или, возможно, Вы предпочтете, чтобы я обратился к Вашему супругу?

Искренне Ваш Джон Робинсон».

Глупо перечитывать одно и то же снова и снова... Но ведь слова в зависимости от отношения к ним могут менять значение. Она взяла конверт, вернее, два конверта: первый с подписью «Лично», второй — со словами «Лично и совершенно секретно».

«Лично и совершенно секретно»... Какое бесстыдство!

Старая лгунья француженка клялась «всеми мерами оберегать репутацию своих клиентов в случае своей неожиданной смерти»...

К черту ее!.. Адская, бессмысленная жизнь...

«Боже мой, нервы, — подумала Сисели. — Нехорошо... Неладно...»

Дрожащая рука потянулась к флакону с золотой пробкой...

Так. Теперь она может думать! Что делать? Встретиться, конечно.

Хотя где же ей добыть денег? Может, повезет на Карлос-стрит?

Но подумать об этом будет время и позже. Надо встретиться с этим Робинсоном, выяснить, что же ему известно.

Она подошла к письменному столу и быстро набросала крупным, несформировавшимся почерком:

«ГРАФИНЯ ХОРБАРИ СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ СВОЕ ПОЧТЕНИЕ МИСТЕРУ ДЖОНУ РОБИНСОНУ И СОГЛАСНА ПРИНЯТЬ ЕГО, ЕСЛИ ОН ЖЕЛАЕТ, ЗАВТРА УТРОМ В ОДИННАДЦАТЬ ЧАСОВ»...

— Годится? — спросил Норман. Он слегка покраснел под пристальным взглядом Пуаро.

— Давайте прямо называть вещи своими именами! — сказал Пуаро. — Что еще за комедию вы вздумали тут разыгрывать?

Норман Гэйль покраснел еще больше.

— Вы говорили, небольшой маскировки достаточно, — пробормотал он.

Пуаро вздохнул, затем взял молодого человека под локоть и подвел к зеркалу.

— Взгляните на себя, — сказал он. — Вот все, о чем я прошу: взгляните на себя! Как вы думаете, кто вы? Санта Клаус, наряженный. Чтобы развлекать ребятишек? Согласен, ваша борода не белая; нет, она черная подходящий цвет для злодеев. Но зато какая борода! Ведь она небо уморит! Дурацкая борода, друг мой! И к тому же прикреплена самым неумелым и неловким образом! Теперь ваши брови. У вас что, пристрастие к фальшивым волосам? Резиновым духом тянет за несколько ярдов! А если вы воображаете, что никто не сообразит, что у вас поверх зуба наклеен кусок лейкопластыря, то вы заблуждаетесь! Друг мой, это не по вашей части, решительно не по вашей, играть какую бы то ни было роль!..

— Но я довольно много играл в любительских спектаклях... — задохнувшись, сказал Норман Гэйль.

— С трудом можно поверить. Во всяком случае, полагаю, там вам не позволяли самому гримироваться. Даже при огнях рампы ваша внешность была бы исключительно неубедительной. А на Гросвенор-сквер, да еще при дневном свете!.. Нет, mon ami, — сказал Пуаро. — Вы не комедиант. Я хочу, чтобы, глядя на вас, леди пугалась, а не помирала со смеху. Я вижу, что оскорбляю вас, говоря так. Очень сожалею, но в данном случае поможет только правда. Возьмите вот это и вот это... — Пуаро пододвинул Норману баночку с краской. — Идите в ванную, и пора кончать дурачиться.

Подавленный, Норман Гэйль повиновался. Когда через четверть часа он появился, раскрашенный яркой краской кирпичного цвета, Пуаро одобрительно кивнул:

— Tres bien. Фарс окончен. Начинаются серьезные дела. Разрешаю вам обзавестись небольшими усиками. Но, с вашего позволения, я прикреплю их сам. Вот так. Теперь расчешем волосы на пробор — вот так. Вполне достаточно. А сейчас я проверю, как вы знаете свою роль.

Он внимательно прослушал, затем кивнул:

— Хорошо. En avant, удачи вам!

— Буду надеяться. Но очень похоже на то, что я встречу там разъяренного супруга и парочку полисменов...

...На Гросвенор-сквер Гэйля проводили в небольшую комнату на первом этаже. Через одну-две минуты в комнату вошла леди Хорбари.

Норман взял себя в руки. Он не должен, положительно не должен показать, что он новичок в подобного рода делах.

— Мистер Робинсон? — спросила Сисели.

— К вашим услугам, — ответил Норман и поклонился. «Вот черт, совсем как дежурный администратор в магазине тканей», — подумал он с отвращением.

— Я получила ваше письмо, — сказала Сисели. Норман встряхнулся. «Старый глупец, — сказал он себе, — докажи, что ты умеешь играть!» Вслух он сказал довольно нагло:

— Вот именно. Ну, так как же, леди Хорбари? Нужно ли мне вдаваться в детали? Все знают, леди, каким приятным может быть, скажем, проведенный у моря конец недели. Но мужья редко с этим соглашаются. Полагаю, вы, леди Хорбари, догадываетесь, в чем именно заключаются улики? Чудесная женщина старуха Жизель! Постоянно была при деньгах! А улики против вас, леди, первоклассные; в гостинице, например. Теперь вопрос о том, кому все это больше нужно: вам или лорду Хорбари! Вот в чем вопрос. Я продавец.

Голос Нормана становился все грубее по мере того, как он входил в роль мистера Робинсона.

— Будете ли вы покупателем? Вот в чем вопрос.

— Как вы заполучили эти... улики?

— Неважно, леди Хорбари, это не относится к делу. Главное, что я добыл их.

— Я не верю вам. Покажите их мне.

— Ну уж нет! — Норман с хитрой миной покачал головой. — Я с собой ничего не принес. Я не такой уж неопытный. Вот если мы договоримся тогда другое дело. Я вам покажу их, прежде чем получу деньги! Честь по чести. Десять тысяч. Лучше фунтов, а не долларов.

— Невозможно. Я никогда не смогу раздобыть подобной суммы!

— Вы сможете сотворить что угодно, даже чудо, если пожелаете. За драгоценности вы уже не выручите того, что они стоили, но жемчуга остаются жемчугами. Послушайте, я сделаю леди уступку: восемь тысяч. Это мое последнее слово. И два дня на обдумывание.

— Говорю вам, я не смогу достать таких денег.

— Что ж, наверное, только лорд Хорбари знает, что из этого может получиться! Я уверен, что буду прав, если скажу, что разведенной жене не полагается содержание, а мистер Барраклоу, хотя он и многообещающий актер, пока что денег лопатой не загребает. Итак, обдумайте все. Помните, что я сказал. Я говорю всерьез. — Гэйль помолчал, затем добавил: — Я точно так же говорю всерьез, как говорила мадам Жизель... — Затем быстро, прежде чем окончательно растерявшаяся женщина успела ответить, покинул комнату.

— Уф! — вздохнул, переведя дух, Норман. Он вышел на улицу и вытер взмокший лоб. — Слава богу, с этим покончено.

Ровно через час дворецкий подал леди Хорбари визитную карточку:

«Мсье Эркюль Пуаро».

Она в гневе швырнула карточку на пол:

— Кто это еще? Я не могу принять его!

— Он сказал, миледи, что он здесь по просьбе мистера Раймонда Барраклоу.

— А-а! — Она помолчала. — Хорошо, пусть войдет!..

Щегольски разодетый Пуаро вошел и поклонился. Дворецкий закрыл дверь.

Сисели шагнула вперед:

— Мистер Барраклоу прислал вас?..

— Сядьте, мадам. — Тон Пуаро был мягкий, но достаточно настойчивый.

Сисели повиновалась. Пуаро занял место на стуле, рядом с ней.

Манеры его были отечески нежны, успокаивающие.

— Мадам, умоляю, смотрите на меня как на друга. Я хочу дать вам совет. Я знаю, вы в серьезной беде.

Она слабо пробормотала:

— Я не...

— Ecoutez, мадам, я не собираюсь выведывать у вас ваши секреты. Это не нужно. Я их все знаю. В том, чтобы знать, — сущность хорошего детектива.

— Детектива? — ее глаза расширились. — О! Помню... Вы были в самолете... Это вы?..

— Совершенно верно, это был я. А теперь, мадам, перейдем к делу. Как я только что сказал, я не настаиваю, чтоб вы мне доверялись. Вы ничего не будете мне рассказывать. Я буду рассказывать вам. Сегодня утром, около часа назад, у вас был посетитель. Он... кажется, его имя Браун?..

— Робинсон, — шепотом поправила Сисели.

— Все равно: Браун, Смит, Робинсон-этими именами он пользуется поочередно. Робинсон приходил шантажировать вас, мадам. Этот человек обладает определенными доказательствами... э-э... одного вашего неблагоразумного поступка. Улики эти принадлежали в свое время мадам Жизели. Теперь они попали в руки к этому человеку. Он предлагает вам откупиться от него, очевидно, за шесть-семь тысяч фунтов?