Выпуск 1. Том 6 - Кристи Агата. Страница 83

Фурнье остановился. Мужчина с футляром для флейты в руке, разговаривавший с клерком возле стола в вестибюле, обернулся. Его взгляд упал на Пуаро, а лицо его посветлело. Пуаро шагнул вперед. Фурнье отступил на задний план, так, чтобы Брайант не видел его.

— Доктор Брайант! — сказал, поклонившись Пуаро.

— Мсье Пуаро!

Они пожали друг другу руки. Женщина, стоявшая рядом с Брайантом, отошла к лифту. Пуаро только мимоходом взглянул на нее, затем сказал:

— Ну, мсье le docteur, ваши пациенты ухитряются теперь обходиться без вас?

Доктор Брайант улыбнулся своей привлекательной, так хорошо запоминающейся улыбкой. Он выглядел усталым, но был странно спокоен.

— У меня теперь нет пациентов, — сказал он. Затем, шагнув ближе к столику, спросил: — Стакан хереса, мсье Пуаро, или что-нибудь другое?

Они присели к столику, и доктор сделал заказ. Затем медленно проговорил:

— Нет, теперь у меня нет пациентов. Я оставил должность. Это было вынужденное решение. Я сам отказался от должности, прежде чем меня вычеркнули из официального списка. — Он продолжал мягким и каким-то глубоким голосом. — В жизни каждого рано или поздно наступает критический перелом, мсье Пуаро. Тогда человек стоит на перекрестке и должен выбирать. Моя профессия меня чрезвычайно интересует, и мне очень, очень жаль бросать ее. Но есть и другие цели и требования... Есть, наконец, счастье, человеческое счастье, без которого мы ничто, мсье Пуаро.

Пуаро ничего не сказал. Он ждал.

— Есть одна леди, моя пациентка. Я ее очень люблю. Ее муж причиняет ей только горе и делает ее бесконечно несчастной. Он наркоман. Если бы вы были врачом, вы бы знали, что это такое. У нее нет собственных денег, и она не может оставить его... Некоторое время я колебался, но теперь решился. Она и я уезжаем в Кению, чтобы начать там новую жизнь. Надеюсь, она узнает счастье. Она столько страдала в жизни!..

Он опять замолчал. Затем сказал более резким тоном:

— Я говорю вам обо всем этом, мсье Пуаро, потому, что скоро эта новость станет достоянием гласности, а чем скорее узнаете вы, тем будет лучше.

— Понимаю, — откликнулся Пуаро. Через минуту он добавил: — Вы берете с собой флейту, я вижу.

Доктор Брайант улыбнулся.

— Моя флейта — мой старейший друг, мсье Пуаро... Когда ничто не помогает, остается музыка.

Его рука любовно погладила футляр. Затем Брайант встал и поклонился.

Пуаро тоже встал.

— Мои наилучшие пожелания вам на будущее, мсье, того же самого желаю и мадам, — сказал Пуаро.

Когда Фурнье присоединился к своему другу, Пуаро, сидя у столика, договаривался о вызове по междугородному телефону Квебека.

Глава 24

Сломанный ноготь

— Что такое?! — завопил Фурнье. — Вы все еще возитесь с этой наследницей? Решительно, у вас idue fixe!

— Что вы, что вы, — возразил Пуаро. — Но ко всему следует подходить методично и последовательно. Нужно покончить с одним, прежде чем браться за другое. — Он оглянулся. — А вот и мадмуазель Джейн. Полагаю, вы приступите к dujeunner. Я присоединюсь к вам, как только освобожусь.

Фурнье молча, неохотно согласился, и они с Джейн направились в ресторан.

— Ну, — с любопытством спросила Джейн, — какова же она из себя?

— Немного выше среднего роста, смуглая, курчавая, острый подбородок...

— Вы говорите точно так, как пишут в паспортах, — усмехнулась Джейн. — Мой паспорт просто оскорбителен. Весь состоит из слов «средний» и «обычный». Нос — средней длины; рот — обычный; лоб — обычный; подбородок — обычный.

— Но глаза — не обычные, — сказал Фурнье.

— Они серые, это не особенно восхитительный цвет.

— Кто вам сказал, мадмуазель, что это не восхитительный цвет? — лукаво спросил Фурнье. Джейн рассмеялась:

— Вы необыкновенно умело владеете английским! Но расскажите мне еще об Анне Морисо. Она красива?

— Assez bien, осторожно ответил Фурнье. — И она не Анна Морисо. Она Анна Ричардс. Ее муж в Канаде или где-то в Америке. Он рассказал Джейн о жизни Анны. Как раз когда он заканчивал свое повествование, к ним присоединился Пуаро. Выглядел он слегка удрученным.

— Ну что, mon cher? — спросил Фурнье.

— Я разговаривал с начальницей — матушкой Анжеликой. Знаете ли, это романтично — трансатлантический телефон! Поговорить вот так запросто с человеком, находящимся чуть ли не по другую сторону земного шара...

— Фотография, переданная по фототелеграфу, — это тоже романтично. Наука — величайшая из романтик. Но вы сказали?..

— Я разговаривал с матушкой Анжеликой. Она подтвердила в точности все сказанное миссис Ричарде о жизни в «Институте Марии». Она совершенно искренне рассказала о матери, уехавшей из Квебека с французом, заинтересованным в торговле вином. Мать Анжелика была успокоена тем, что Жизель не будет оказывать воздействия на ребенка. По мнению Анжелики, путь, на котором тогда стояла Мари-Жизель, вел вниз. Деньги высылались регулярно, но Жизель никогда не искала встречи.

— Фактически, ваш разговор был повторением всего сказанного сегодня утром.

— С той только разницей, что обо всем говорили более подробно.

Анна Морисо покинула «Институт Марии» шесть лет назад; стала маникюршей; затем работала горничной у какой-то леди и в конце концов уехала с ней из Квебека в Европу. Письма она писала не часто, обычно матушка Анжелика получала от нее известия раза два в год. Когда она прочла в газете сообщение о дознании, то подумала, что Мари Морисо, по всей вероятности, та самая...

— А как насчет мужа? — спросил Фурнье. — Теперь мы знаем, что Жизель была замужем, он мог быть главным...

— Я подумал об этом. Это и было одной из причин моего звонка. Подлец Джордж Леман был убит в первые дни войны.

Пуаро помолчал, затем, запинаясь, проговорил:

— Что же я только что сказал?.. Не последние мои слова... раньше... по-моему, я, сам того не ведая... сказал что-то значительное.

Фурнье, как мог, повторил суть замечаний Пуаро, но коротышка-бельгиец неудовлетворенно качал головой.

— Нет... нет... не то. Ну, ладно, не беда! — Они окончили завтрак, и Пуаро предложил пройти в холл, выпить по чашечке кофе. Джейн протянула руку за сумкой и перчатками, лежавшими на столе. Взяв их, она слегка поморщилась.

— Что случилось, мадмуазель?

— Пустяки, ничего страшного, — улыбнулась Джейн. — Мешает сломанный ноготь. Надо его подпилить.

Пуаро внезапно опустился на стул.

— Nom d'un... nom d'un... — сказал он спокойно Джейн и Фурнье удивленно глядели на него.

— Мсье Пуаро! — воскликнула Джейн. — В чем дело?!

— А в том, — ответил Пуаро, — что я вспомнил, почему мне знакомо лицо Анны Морисо! Я видел ее раньше... в самолете, в день убийства. Леди Хорбари посылала ее за пилочкой для ногтей!.. Анна Морисо была горничной леди Хорбари!..

Глава 25

«Боюсь, что...»

Неожиданность совершенно ошеломила троих людей, сидевших вокруг стола, за которым проходил завтрак. Открывалась совершенно новая сторона дела! Ведь до сих пор предполагалось, что Анна Морисо — человек, не имеющий ни малейшего отношения к трагедии! Но, оказывается, она была на месте преступления. Прошло несколько минут, прежде чем каждый смог привести в порядок свои мысли. Пуаро, зажмурившись, делал руками какие-то безумные жесты, лицо его исказила напряженная гримаса.

— Минутку... минутку... — умоляюще бормотал он. — Мне нужно подумать, изменит ли все это мои представления о деле! Нужно подумать... Я должен вспомнить... Тысяча проклятий моему животу! Я был занят только моим желудком!..

— Так, выходит, она была в самолете.. — вслух думал Фурнье. — Кажется, я начинаю понимать.

— Да, я помню, — сказала Джейн. — Высокая такая, смуглая девушка. — Она прикрыла глаза, напрягая память. — Леди Хорбари назвала ее... Мадлен.

— Совершенно верно, Мадлен, — произнес Пуаро.

— Леди Хорбари еще послала ее в конец самолета за шкатулкой, алой шкатулкой...