Печальный кипарис - Кристи Агата. Страница 20

– Конечно, не стану.

– Тогда, черт побери, почему же вы не можете сделать то, о чем я прошу?

– Друг мой, я готов сделать это…

Глава 2

Питер Лорд внимательно на него посмотрел, вынул носовой платок, вытер лицо и плюхнулся в кресло.

– У-уф! – вырвалось у него. – Ну и напугали же вы меня! Никак не мог понять, куда вы клоните.

– Я выяснял обстоятельства дела, говорящие против Элинор Карлайл. Теперь они мне известны. В организм Мэри Джерард попал морфин, и, насколько я могу судить, он должен был находиться в сандвичах. Сандвичи делала сама Элинор Карлайл, никто к ним больше не прикасался. У нее был мотив для убийства Мэри Джерард, и, по вашему мнению, она могла пойти на убийство. По всей вероятности, она и убила Мэри Джерард. Не вижу причин в этом сомневаться.

Но это, mon ami, лишь одна сторона проблемы. Теперь перейдем к другой. Выбросим из головы все эти соображения и взглянем на дело под другим углом зрения: если Элинор Карлайл не убивала Мэри Джерард, то кто это сделал? Или, может быть, она покончила с собой?

Питер Лорд выпрямился в кресле. Его лоб перерезала морщинка.

– Вы только что выразились не совсем точно, – заметил он.

– Я? Выразился неточно? – Эркюль Пуаро был оскорблен.

– Да, – настаивал Питер Лорд. – Вы сказали, что никто, кроме Элинор Карлайл, не прикасался к этим сандвичам. Вы этого не знаете.

– Но в доме больше никого не было.

– Насколько мне известно. Но вы не учитываете один короткий промежуток времени, когда Элинор выходила из дома и когда она отправилась в сторожку. В это время блюдо с приготовленными ею сандвичами стояло в буфетной, и кто-то мог-таки к ним прикоснуться.

Пуаро глубоко вздохнул.

– Вы правы, мой друг. Не могу этого не признать. Действительно, был промежуток времени, когда у кого-то мог быть доступ к сандвичам. Мы должны постараться представить себе, кто бы это мог быть. Точнее говоря, что это был за человек… – Он помолчал. – Давайте будем отталкиваться от личности самой Мэри Джерард. Предположим, что не Элинор Карлайл, а кто-то другой желает ей смерти. Почему? Кому-нибудь выгодна ее смерть? Было ли у нее наследство?

Питер Лорд покачал головой.

– Только не сейчас. Через месяц она получила бы две тысячи фунтов, которые Элинор Карлайл ей выделила – поскольку считала, что таким образом выполняет обещание, данное тетушке: позаботиться о Мэри. Однако формальности, связанные с наследством старой леди, еще не улажены.

– Значит, мотив, касающийся денег, мы можем отбросить, – сказал Пуаро. – Вы говорите, она была красива. Это всегда создает дополнительные осложнения. У нее были поклонники?

– Возможно. Но мне это неизвестно.

– А кто мог бы знать?

Питер Лорд усмехнулся.

– Лучше всего спросить об этом у сестры Хопкинс. Она наш деревенский глашатай. Она знает обо всем, что происходит в Мейденсфорде.

– Я как раз хотел попросить вас поподробнее рассказать об этих двух медсестрах.

– Ну что ж. О'Брайен. Ирландка, хорошая опытная медсестра, несколько глуповата, может быть язвительной, немного привирает, но не из каких-то корыстных соображений, а так, для красного словца.

Пуаро кивнул.

– Хопкинс – сообразительная, практичная женщина средних лет, довольно добродушная, ловкая, но слишком любит совать свой нос в чужие дела!

– Если бы в этой истории был замешан какой-то местный молодой человек, сестра Хопкинс знала бы об этом?

– А то как же! – воскликнул доктор Лорд, но тут же, подумав, добавил: – И все же это маловероятно. Мэри долго не было дома. Она провела два года в Германии.

– Ей исполнился двадцать один год?

– Да.

– Может, было что-то, связанное с ее пребыванием в Германии?

Лицо Питера Лорда просияло. Он ухватился за эту мысль.

– Вы имеете в виду, что это мог сделать какой-нибудь немецкий парень? Мог последовать за ней сюда? Выждал время и наконец свел с ней счеты?

– Звучит несколько мелодраматично, – с сомнением произнес Пуаро.

– Но ведь такое в принципе возможно?

– Возможно… хотя и не очень.

– А почему бы нет, – возразил Питер Лорд. – Кто-нибудь мог здорово в нее втюриться. А потом она его отвергла, и он рассвирепел. И решил, что с ним поступили нечестно. По-моему, это мысль.

– Да, это мысль, – проговорил Пуаро без всякого энтузиазма.

– Продолжайте, мосье Пуаро, – умоляюще сказал Питер Лорд.

– Вы, как я вижу, ожидаете, что я, как фокусник, буду извлекать кролика за кроликом из пустой шляпы.

– Можете считать и так, если вам нравится.

– Имеет право на существование и другая версия, – сказал Пуаро.

– Валяйте.

– Кто-то вытащил трубочку с таблетками морфина из саквояжа сестры Хопкинс в тот июньский вечер. Предположим, Мэри Джерард видела того, кто это сделал.

– Она сообщила бы об этом.

– Нет-нет, mon cher. Давайте рассуждать логически. Если бы Элинор Карлайл, или Родерик Уэлман, или сестра О'Брайен, или даже кто-нибудь из слуг открыл саквояж и достал оттуда маленькую стеклянную трубочку, что могло прийти в голову любому из наблюдавших эту сцену? Просто что этот человек по просьбе медсестры пришел, чтобы взять что-то для нее из саквояжа. Этот эпизод Мэри Джерард могла забыть. Однако впоследствии она могла случайно вспомнить о нем и упомянуть в разговоре с этим самым человеком – причем без всякой задней мысли, ничего не подозревая. Но представьте, что почувствовал бы при этом случайном упоминании убийца миссис Уэлман: «Мэри все видела, любой ценой надо заставить ее молчать!» Уверяю вас, мой друг – тот, кому однажды удалось безнаказанно совершить убийство, ни в коем случае не остановится перед вторым!

Питер Лорд нахмурился.

– Я все время считал, что миссис Уэлман сама приняла морфин…

– Но ведь она была парализована… беспомощна… с ней только что случился второй удар…

– Понятно. Но я предполагал, что, раздобыв каким-то образом морфин, она держала его у себя под рукой.

– Но в таком случае она должна была бы запастись морфином до того, как ее сразил второй удар, а сестра обнаружила пропажу только после второго удара.

– Хопкинс могла хватиться лекарства в то утро, хотя на самом деле оно пропало на пару дней раньше, просто она этого сразу не заметила.

– А каким образом могла старая леди получить морфин?

– Не знаю. Может, подкупила кого-нибудь из слуг. Если так, то этот слуга никогда не признается.

– Вы не думаете, что она могла подкупить одну из сестер?

Лорд покачал головой.

– Ни в коем случае! Они строжайшим образом соблюдают профессиональную этику и ни за что не рискнули бы на такое пойти. Они же знают, чем это грозит.

– Пожалуй, так, – произнес Пуаро и задумчиво добавил: – Похоже, придется вернуться к нашим исходным позициям. Кто, скорее всего, мог взять трубочку с морфином? Элинор Карлайл. Мы можем предположить, что она хотела гарантировать себе получение всего наследства. Или – если будем более великодушными – объяснить ее поступок чувством жалости, что она отдала морфин самой тете, поскольку та часто ее просила об этом. Мэри Джерард видит, как Элинор достает морфин из саквояжа. И таким образом, мы возвращаемся к злополучным сандвичам, пустому дому и опять-таки к Элинор Карлайл, но на этот раз у нее другой мотив – она спасается от виселицы!

– Но это все чистейшей воды фантазии! – воскликнул Питер Лорд. – Говорю вам: не такой она человек! Деньги ничего не значат для нее, да и для Родерика Уэлмана тоже. Я не раз слышал, как они говорили об этом.

– Вы это слышали? Весьма интересно. К такого рода заявлениям я всегда отношусь весьма скептически.

– Черт возьми, Пуаро! – возмутился Питер Лорд. – Вы так все переворачиваете вверх дном, что мы опять возвращаемся к мисс Элинор.

– Это не я переворачиваю факты, они переворачиваются сами по себе. Это как стрелка на ярмарочной рулетке. Она вращается по кругу, а когда останавливается, указывает все время на одно имя: Элинор Карлайл.