Печальный кипарис - Кристи Агата. Страница 5

– Чудесно, что они с мистером Родериком надумали приехать, – с воодушевлением сказала Мэри. – Вам будет повеселее. Они уже давно вас не навещали.

– Они хорошие, очень хорошие дети, – мягко проговорила миссис Уэлман. – И оба любят меня. Я знаю – стоит мне их позвать, они тут же примчатся. Но не хочется слишком часто их беспокоить. Они молоды и счастливы – перед ними весь мир. Им пока вовсе ни к чему видеть разрушение и страдание.

– Уверена, что они ни о чем таком не думают, – возразила Мэри.

Но миссис Уэлман продолжала говорить, вероятно, больше для себя, чем для девушки:

– Я всегда надеялась, что они поженятся. Но чтобы намекнуть им на это – боже упаси! У молодых так развит дух противоречия! Это лишь отпугнуло бы их друг от друга. Давным-давно, когда они были еще детьми, мне показалось, что сердце Элинор отдано Родди. Но в отношении его я не вполне уверена. Он человек непростой. Генри был похож на него – очень сдержанный и разборчивый… Да, Генри… – Она задумалась, вспоминая покойного мужа. Потом прошептала: – Как давно… как давно это было… Мы были женаты всего пять лет. Он умер от двустороннего воспаления легких… Мы были счастливы – да, очень счастливы, но мне почему-то оно кажется каким-то ненастоящим, это наше счастье. Я была довольно эксцентричной и не очень развитой девушкой – всерьез бредила всякими идеалами и героями. Витала в облаках…

– Вы, должно быть, чувствовали себя очень одинокой – потом? – тихо спросила Мэри.

– Потом? О да – ужасно одинокой. Мне было двадцать шесть лет… а теперь перевалило за шестьдесят. Сколько времени прошло, дорогая… сколько лет… – Внезапно она резко добавила: – А теперь еще вот это!

– Ваша болезнь?

– Ну да. Именно удара я всегда боялась. Это так унизительно! Купают, одевают – словно младенца! Абсолютная беспомощность. Это меня бесит. О'Брайен – женщина очень добродушная, ничего не скажешь. Она не сердится, когда я на нее покрикиваю, и не глупее большинства сиделок. Но когда рядом со мной ты, Мэри, – совсем другое дело!

– Правда? – Щеки девушки зарделись. – Я… я так рада, миссис Уэлман.

Лора Уэлман пристально на нее посмотрела:

– Ты ведь беспокоишься о своем будущем, верно? Предоставь это мне, дорогая. Я позабочусь о том, чтобы ты могла встать на ноги и получить профессию. Но чуточку еще потерпи – для меня так много значит твое участие.

– О, миссис Уэлман, конечно, конечно! Я не оставлю вас ни за что! Если только вы хотите, чтобы я была с вами…

– Очень хочу… – Голос больной стал необыкновенно глубоким и проникновенным. – Ты… ты для меня все равно что дочь, Мэри. На моих глазах ты выросла и превратилась из крохотной малышки в красивую девушку. Я горжусь тобой, дитя мое. И надеюсь, что то, что я для тебя сделала, действительно поможет тебе в жизни.

– Если вы думаете, что ваша доброта и… и моя учеба… ну, не для таких, как я… – сбивчиво заговорила Мэри, – если вы думаете, что я недовольна или… или… из-за этого у меня появились замашки избалованной барышни – это так папа говорит… то это неправда. Я так вам благодарна за все. А то, что я хочу скорей начать зарабатывать на жизнь… просто я и так слишком многим вам обязана. И мне не хочется, чтобы кто-либо думал, будто я приживалка.

– Так вот что Джерард вколачивает тебе в голову? – внезапно перебила девушку Лора Уэлман, и в голосе ее послышались резкие нотки. – Не обращай внимания на своего отца, Мэри. Никто никогда не смел и впредь не посмеет упрекнуть тебя в том, что ты живешь за мой счет! Это я сама прошу тебя еще ненадолго здесь остаться. Скоро все кончится… Будь моя воля, моя жизнь закончилась бы хоть сию минуту, и никакой тебе мороки с сиделками и докторами.

– О нет, миссис Уэлман! Доктор Лорд говорит, что вы можете прожить еще не один год.

– Вот уж спасибо, обрадовал! Я на днях сказала ему, что в порядочном цивилизованном государстве достаточно было бы только намекнуть врачу, и он прикончил бы меня с помощью какого-нибудь лекарства – совершенно безболезненно. «Будь у вас хоть капля смелости, – сказала я ему, – вы бы уж как-нибудь сделали это!»

– О! И что же он ответил? – испуганно спросила Мэри.

– Этот молодой человек весьма непочтительно усмехнулся и заявил, что не желает болтаться на виселице. И при этом добавил: «Вот если бы вы мне завещали все свои деньги, тогда я, возможно, и рискнул бы». Каков нахал! И все же этот юнец мне нравится. Его визиты помогают мне больше, чем все его лекарства.

– Да, он очень симпатичный, – согласилась Мэри. – Сестра О'Брайен чуть ли не влюблена в него, да и сестра Хопкинс тоже.

– Хопкинс в ее возрасте пора бы быть поумнее, – заметила миссис Уэлман. – Ну а сестра О'Брайен только и может, что глупо улыбаться и бормотать: «О, доктор!» – стоит ему к ней приблизиться. Ну просто вся млеет.

– Бедная сестра О'Брайен!

– Она, в общем-то, женщина неплохая, – снисходительно признала миссис Уэлман, – просто меня раздражают все сиделки. Они почему-то всегда уверены, что вы мечтаете о «чашечке чаю», причем в пять утра! – Она замолчала, прислушиваясь. – Что там? Кажется, машина подъехала?

Мэри выглянула в окно:

– Да, это машина. Приехали мисс Элинор и мистер Родерик.

– Я страшно рада, Элинор, – сказала миссис Уэлман, – за вас с Родди.

– Я так и знала, тетя Лора, что ты обрадуешься, – улыбнулась Элинор.

Однако ее старая тетушка, чуть помедлив, спросила:

– Ты и в самом деле любишь его, Элинор?

Элинор вскинула тонкие брови:

– Конечно.

– Ты уж прости меня, милая, – поспешно добавила миссис Уэлман. – Ведь ты очень сдержанная. Поди разбери, что у тебя на уме и на душе. Когда вы были совсем еще юными, мне казалось, что ты начинаешь привязываться к Родди… слишком сильно…

Тонкие брови Элинор опять поднялись.

– Слишком сильно?

Старая леди кивнула.

– Да. А слишком сильно любить неразумно. Порой молодые девушки просто теряют голову… Я обрадовалась, когда ты уехала доучиваться в Германию. А потом, когда ты вернулась, мне показалось, что ты совсем к нему остыла, я так была разочарована! Видишь, как трудно угодить привередливой старухе! Я ведь думала, что ты окажешься довольно страстной по натуре – темпераментные женщины не редкость в нашем роду… И они бывали не очень счастливы… И тем не менее, увидев, что ты совершенно к Родди равнодушна, я очень расстроилась, потому что всегда надеялась, что вы будете вместе. Ну а теперь – теперь все так и получилось – я очень довольна! Значит, ты и в самом деле любишь его?

– Люблю. Не слишком сильно, но – достаточно, – уточнила Элинор.

Миссис Уэлман с одобрением кивнула.

– Тогда, я думаю, ты будешь счастлива. Родди нуждается в любви, но не переносит бурных страстей. Собственнический инстинкт, присущий нам, женщинам, может его отпугнуть.

– Ты так хорошо знаешь Родди! – пылко воскликнула Элинор.

– Ну а если Родди любит тебя чуточку больше, чем ты его, – тогда совсем замечательно, – заметила миссис Уэлман.

– Газетная колонка «Советы тетушки Агаты»: «Держите своего друга в постоянном напряжении. Не позволяйте ему быть слишком уверенным в вас», – быстро среагировала Элинор.

– Ты несчастлива, моя девочка? Что-нибудь не так? – встревожилась миссис Уэлман.

– Нет-нет, ничего.

– Ты, верно, подумала, что я говорю довольно банальные вещи? Дорогая моя, ты молода и слишком чувствительна. А жизнь, боюсь, вообще довольно банальна по своей сути…

– Думаю, так оно и есть, – с легкой горечью согласилась Элинор.

– Дитя мое, ты несчастлива? – снова спросила Лора Уэлман. – Что-нибудь случилось?

– Ничего, все в порядке. – Она встала, подошла к окну и, чуть обернувшись, сказала: – Тетя Лора, скажи мне, только честно, всегда ли любовь – это счастье?

Лицо миссис Уэлман помрачнело.

– В том смысле, какой имеешь в виду ты, Элинор, возможно, и нет… Сильное чувство к другому человеку всегда приносит больше печали, чем радости. Но все равно, Элинор, это нужно испытать. Тот, кто никогда по-настоящему не любил, считай, по-настоящему и не жил…