Только не дворецкий - Блейк Николас. Страница 35

Как уже было сказано, хобби мисс Лайелл заключалось в изучении себе подобных. В отличие от большинства англичан, она умела заговорить с незнакомцем, не выжидая добрых четыре дня, а то и целую неделю, прежде чем обменяться парой осторожных реплик о погоде. Отметив некоторую застенчивость и неуверенность в манере миссис Голд, она весело окликнула ее:

— Здравствуйте, правда, отличный денек?

Миссис Голд была хрупкой женщиной, напоминавшей мышку. Нельзя сказать, что она была нехороша собой — правильные черты, здоровый цвет лица. Но чувствовалась в ней какая-то робость, незначительность, которая заранее обрекала миссис Голд на пренебрежение окружающих. Муж ее, напротив, был чрезвычайно красив: очень светлые вьющиеся волосы, голубые глаза, широкие плечи, узкие бедра. Он казался скорее театральным героем-любовником, чем обычным человеком. Однако как только он открывал рот, это впечатление рассеивалось — выяснялось, что он прямолинеен, непритязателен и даже, пожалуй, немного глуповат.

Миссис Голд взглянула на Памелу с благодарностью и присела рядом с ней.

— Какой у вас красивый загар! Я чувствую себя бледной поганкой!

— Ужасно трудно ровно загореть! — сказала мисс Лайелл. И, немного помедлив, добавила: — Вы ведь только приехали, правда?

— Да, вчера вечером. Мы приплыли на корабле Vapo d’Italia.

— В первый раз на Родосе?

— Да. Здесь чудесно, правда?

Ее муж сказал:

— Жаль, что сюда так далеко добираться.

— Да, если б этот остров был поближе к Англии…

Тут раздался приглушенный полотенцем голос Сары:

— Да, но представьте, что бы тогда тут творилось. Люди лежали бы здесь друг на друге, как рыба на прилавке. Везде тела штабелями!

— Тоже правда, — согласился Дуглас Голд. — Только вот курс обмена сейчас — просто разорение!

— Да, все ужасно дорого!

Разговор пошел по обычной колее, беседу вряд ли можно было назвать блестящей. Неподалеку на берегу Валентайн Чантри пошевелилась и села, придерживая одной рукой на груди белый купальник. Она зевнула — широким и одновременно изящным кошачьим зевком. Оглядела пляж. Ее глаза скользнули по Марджори Голд и задумчиво остановились на белокурых кудрях Дугласа Голда. Она чувственно повела плечами и заговорила, возвысив голос чуть более необходимого:

— Тони, котик, какое божественное солнце! Я уверена, что в другой жизни была солнцепоклонницей! Как ты думаешь?

Ее муж проворчал в ответ что-то, что остальные не расслышали. Валентайн Чантри продолжала все тем же громким, томным голосом:

— Поправь немного полотенце, котик!

Она долго пристраивала на полотенце свое великолепное тело. Теперь Дуглас Голд смотрел на нее. В его глазах был неприкрытый интерес. Миссис Голд весело прощебетала, обращаясь к мисс Лайелл:

— Какая красивая женщина!

Памела, всегда готовая поделиться информацией, ответила негромко:

— Это Валентайн Чантри — ну, та, которая была Валентайн Дэйкрес, сногсшибательная, да? А он прямо с ума по ней сходит: не упускает из виду ни на минуту.

Миссис Голд еще раз посмотрела в сторону четы Чантри. Потом сказала:

— Море чудесное, такое синее. Надо окунуться — идем, Дуглас?

Он все еще смотрел на Валентайн Чантри и ответил не сразу. Потом рассеяно отозвался:

— Окунуться? Да, пожалуй, чуть погодя.

Марджори Голд встала и пошла к воде.

Валентайн Чантри повернулась на бок. Синий взгляд устремился на Дугласа Голда. Алый рот дрогнул в легкой улыбке.

У мистера Дугласа Голда покраснела шея. Валентайн Чантри сказала:

— Тони, котик, будь добр… Мне нужен крем для лица — в такой баночке, на зеркале. Забыла его захватить. Будь ангелом…

Капитан послушно поднялся и зашагал к отелю.

Марджори Голд плюхнулась в море и крикнула:

— Вода теплая, Дуглас! Иди сюда!

Памела Лайелл спросила:

— Вы идете купаться?

— Надо сначала как следует прогреться, — уклончиво ответил он.

Валентайн Чантри встрепенулась. Она на секунду подняла голову — как будто хотела окликнуть мужа, но он уже входил во двор отеля.

— Я всегда купаюсь перед уходом, — объяснил мистер Голд.

Миссис Чантри села и взяла в руки бутылочку с маслом для загара. Она явно испытывала какое-то затруднение — казалось, крышечка не поддается ее усилиям. Она заговорила, громко и капризно:

— О боже, никак не могу отвинтить эту штуку!

Она огляделась.

— Может быть…

Пуаро галантно поднялся на ноги, но Дуглас Голд был моложе и резвее, он тут же оказался подле нее.

— Давайте помогу!

— О, благодарю вас. — Снова этот томный, сладкий голос. — Вы так добры. Я никогда ничего не могу отвинтить — всегда кручу не в ту сторону. О, у вас получилось, спасибо!

Эркюль Пуаро улыбнулся про себя. Он встал и пошел прогуляться по берегу. Шел он не торопясь и, пройдя небольшое расстояние, повернул назад. На обратном пути к нему присоединилась вылезшая из моря миссис Голд. Она наплавалась, и ее лицо под крайне не идущей ей купальной шапочкой светилось восторгом. Она сказала, задыхаясь:

— Я так люблю море! Здесь так тепло и чудесно.

Видимо, страстная пловчиха, подумал Пуаро.

— Мы с Дугласом обожаем плавать, — продолжала миссис Голд. — Он может не вылезать из воды часами.

Пуаро через ее плечо взглянул туда, где заядлый купальщик мистер Дуглас Голд сидел на песке, беседуя с Валентайн Чантри. Его жена сказала:

— Не знаю, почему он не идет в воду…

В ее голосе звучало детское удивление. Пуаро задержал взгляд на Валентайн Чантри. Он подумал, что многие женщины, должно быть, говорили что-то похожее. Рядом с ним миссис Голд резко втянула воздух. И холодно произнесла:

— Мужчины, видимо, находят ее привлекательной. Но Дугласу не нравится такой тип женщин.

Эркюль Пуаро не ответил. Миссис Голд снова пошла в воду. Она удалялась от берега сильными, уверенными рывками. Было видно, как она любит воду. Пуаро направился к группе, сидящей на берегу. К ним успел присоединиться старый генерал Барнс, ветеран, любивший проводить время в компании молодежи. Он устроился между Памелой и Сарой и увлеченно обсуждал с Памелой разные скандалы, безбожно преувеличивая и смакуя детали. Капитан Чантри вернулся, выполнив поручение. Они с Голдом заняли позиции с двух сторон от Валентайн. Валентайн сидела между двумя мужчинами, очень прямо держа спину, и говорила — говорила легко и непринужденно, своим томным, сладким голосом, поворачивая голову то к одному, то к другому. Она как раз заканчивала рассказывать историю:

— …И знаете, что сказал этот дурачок? «Может, я и видел вас только минуту, но никогда не забуду, мэм». Помнишь, Тони? И между прочим, это было мило с его стороны. Мир вообще так прекрасен, так добр — во всяком случае, ко мне все всегда удивительно добры, уж не знаю почему. И я сказала Тони — помнишь, милый? — Тони, если ты хочешь поревновать меня иногда — самую капельку! — ревнуй к этому посыльному! Ведь он такая лапочка.

Наступила пауза, и Дуглас Голд сказал:

— Да, среди посыльных попадаются славные малые…

— Да, ведь он просто с ног сбился, чтобы мне услужить, и рад был до смерти, что я осталась довольна.

Дуглас Голд сказал:

— Ничего удивительного, любой был бы рад вам услужить.

Она вскричала в восторге:

— Как это мило! Тони, ты слышал?

Капитан Чантри что-то проворчал. Его жена вздохнула.

— Тони не из тех, кто говорит красивые слова. Правда, котик? — Ее рука с длинными красными ногтями прошлась по его темной шевелюре. Он мрачно покосился на жену. Она прошептала:

— Не знаю, как он меня терпит. Он ведь такой страшно умный — просто набит мозгами, а я все время говорю всякую чепуху, но он все мне прощает. Все прощают мне, что бы я ни сказала или ни сделала, — как сговорились меня баловать. Наверняка это очень вредно.