Только не дворецкий - Блейк Николас. Страница 78

Инспектор уголовной полиции Бодли, всегда проявлявший поразительные способности в данной сфере, теперь только и делал, что проводил экспертизы, классифицировал бумагу, определял тип чернил и качество печати. Его работа обладала огромной ценностью для коллег, так как его практически сверхъестественные знания позволяли значительно сузить поле поиска. Один взгляд на обрывок позволил ему назвать Пулу фирму — к счастью, находившуюся на этой стороне Темзы, — где бумага была изготовлена.

В тот вечер уже было поздно предпринимать что бы то ни было, оставалось только поужинать и за чашкой и трубкой обдумать проблему, на которую пока было пролито столь мало света. Инспектор был инстинктивно настроен против гипотезы о самоубийстве: такой горячий молодой человек, каким был Джеральд Кэтлинг, вряд ли, конечно, принимал жизнь столь серьезно, чтобы спасовать перед простой денежной проблемой. Розыгрыш был более вероятен, но вот так исчезнуть — это слишком глупо и жестоко. Несчастный случай казался более правдоподобным, но едва ли несчастный случай мог остаться незамеченным в таком густонаселенном улье, как Оксфорд. Об убийстве и вовсе не могло быть речи.

Десять часов следующего утра застали Пула в офисе «Бумажной мануфактуры Блэкфрайарз». Управляющий признал в предъявленном ему образце самую дорогую бумагу, которую выпускала его фирма, — сорт «Империал бонд». В Лондоне ею торговали всего три магазина: один в Сити, другой в Холборне, а третий в Кингсуэе. Пул отправился во все три по очереди, чтобы в итоге составить список клиентов. Список этих избранных клиентов был таким длинным, что Пулу была противна даже мысль о том, чтобы опросить их всех. Сперва он решил проверить, вдруг инспектор Бодли сможет немного укоротить список; ведь это он опознал бумагу, возможно, он сумеет определить и модель пишущей машинки, которая по ней прошлась.

Именно это инспектору Бодли и удалось сделать, наведя справки. При печати была использована машинка «Шантеклер № 3» — очень дорогая и редкая модель. Это обстоятельство позволило уменьшить масштабы работы до приемлемых размеров. Трем сотрудникам Скотленд-Ярда не составило труда, используя три телефонные линии, пройтись по списку фирм и выяснить, использовалась ли ими машинка «Шантеклер № 3». Результат превзошел самые смелые ожидания Пула — всего две компании использовали одновременно бумагу «Империал бонд» и машинку «Шантеклер № 3»: Ассоциация археологических поставок и торговая фирма «Книги для знатоков». Оба заведения располагались недалеко от Кингсуэя, и Пул, взяв такси, отправился в ближайшее из них.

Управляющий Ассоциации археологических поставок с величественной сдержанностью принял Пула у себя в кабинете. Атмосфера этого мрачного места, источавшего запах мертвого прошлого, удручающе влияла на детектива, особенно когда он проходил между ящиков с окаменелостями, жуками — скарабеями, мумифицированными котами и другими сокровищами, которые столь дороги экспертам и столь же неприятны дилетантам. Он невольно понизил голос и спросил:

— Сэр, могли бы вы мне сказать, не из вашей ли конторы было отправлено письмо, частью которого был этот обрывок?

Управляющий с судейской беспристрастностью изучил его.

— Если оно и было отправлено отсюда, то это сугубо конфиденциальная информация. Могу я спросить, почему это вас интересует?

— Я расследую исчезновение студента в Оксфорде. У меня есть основания полагать, что письмо было адресовано ему и может иметь отношение к случившемуся.

— Адресовано студенту? — Управляющий позволил неуловимой улыбке скользнуть по лицу. — Могу уверить вас, что это письмо никоим образом не имеет отношения к студенту. Как вы правильно заметили, письмо действительно было отправлено из нашего офиса, и мне абсолютно непонятно, как вам удалось это выяснить… но… Оно определенно попало к вам по ошибке.

— Но на письме его имя! Взгляните — «Дж. Кэ…» [103] — очевидно, это начало «Дж. Кэтлинг» — Джеральд Кэтлинг — и еще — «Колледж Святого Петра» — это его адрес.

Управляющий пристально посмотрел на Пула.

— Видимо, мне придется раскрыть конфиденциальную информацию, — сказал он. — Она, разумеется, останется между нами?

— Только если ее не придется использовать в интересах правосудия.

— Тогда я вам расскажу. Письмо было адресовано профессору Джорджу Кайзеру, заведующему кафедрой египтологии в Оксфордском университете. По невероятному совпадению, он член того же колледжа Святого Петра.

Пул был поражен. Старого Кошатника (как его неуважительно обозвал Монаш) прижали кредиторы, словно какого-то молодого повесу! Очевидно, управляющий прочел мысли Пула и поспешил оправдать действия своей фирмы.

— Нам было крайне неприятно прибегать к таким мерам, — начал он, — но если я скажу вам, что мы в течение пяти лет не получали платежей по счету, который за это время вырос до четырехзначной суммы, думаю, вы сами поймете, что этому должны были быть какие-то границы. Это письмо уже далеко не первое. Кроме того, о профессоре ходят слухи… но это уже не мое дело.

Пул покидал фирму с чувством глубокого огорчения: он пошел по ложному следу и теперь все надо начинать сначала. Но этот ложный след был таким четким! Спасибо инспектору Бодли. Пул сел на дневной поезд до Оксфорда, а по прибытии направился прямиком в полицейское управление. Там не было никаких новостей, равно как и в колледже. Молодой Кэтлинг бесследно пропал.

Пул решил, что стоит расспросить профессора Кэйзера и выяснить, как обрывок письма попал к Кэтлингу. Во время вечернего чая профессора наверняка можно застать одного. Следуя указаниям главного привратника, Пул прошел к последней лестнице Олд-квод и, изучив список имен на табличке, поднялся на верхний этаж. На его стук откликнулся звучный голос. Пул открыл дверь и вошел.

Профессор, сменивший мантию на норфолкскую куртку, стоял у стола над огнем. На спиртовке в кастрюле варилось какое-то зелье, профессор иногда помешивал его, добавляя по капельке некой жидкости из бутылки. Процесс помешивания, судя по всему, увлек его с головой, так как он даже не взглянул на Пула, когда тот вошел. При этом он радостно хихикал, так что, по-видимому, подобное времяпрепровождение было для профессора столь же приятным, сколь и полезным.

— Прошу прощения за беспокойство, сэр, — сказал Пул.

Профессор поднял глаза:

— А? Что? Вы кто?

— Я детектив Пул из Скотленд-Ярда, сэр. Я был у декана вчера, когда вы спрашивали про мистера Кэтлинга. Именно по этому вопросу я хочу к вам обратиться.

Пока Пул говорил, ему показалось, что на мгновение взгляд профессора стал очень внимательным, сосредоточенным. Но за ним тут же последовала весьма бессмысленная улыбка.

— Вы позволите, я продолжу свои приготовления? Особый корм для моих кошечек. Бедный Кэтлинг. Бедный парень — веселый, просто переполненный невинной радостью, нам его будет не хватать, инспектор. Пожалуй, мне в особенности.

Он резко замолчал.

— Вам поручили его найти?

— Да, сэр. Я просто зашел спросить у вас…

— И у вас есть о нем новости?

— Нет, сэр. К сожалению, у нас ни единой зацепки. Я просто хотел спросить…

Профессор снова прервал его. Он игнорировал все попытки инспектора задать ему вопрос. Погасив спиртовку, профессор поднес кастрюлю к носу и понюхал.

— Восхитительно! — воскликнул он. — Пойдемте, инспектор, я покажу вам моих кошечек.

Резко повернувшись, он распахнул дверь около камина.

— На самом деле это спальня, но я преобразовал ее в сокровищницу.

Пул, следуя за хозяином, оказался на пороге большой комнаты, обставленной как музей. Вдоль стен выстроились стеклянные шкафы, на полу стояли деревянные ящики со стеклянными крышками. Света было мало, но инспектор смог различить керамическую и металлическую посуду, головные уборы, куски камня и гипса, покрытые египетскими фигурами, — все обычные сокровища египтолога. Профессор снял кусок клеенки со стеклянного ящика.