Четвертый человек - Кристи Агата. Страница 2

Теперь настала очередь доктора пожать плечами.

– То, что им является ваше тело, могу сказать точно. Что же касается сознания, то… почему бы и нет?

– Очень интересно, – без особого энтузиазма произнес каноник Парфитт. – О да! Прекрасная наука психиатрия.

Про себя же он отметил: «Из всего этого можно сделать великолепную проповедь».

Но доктор Кэмпбелл Кларк замолчал, как бы внезапно выдохшись, и откинулся на своем сиденье.

– Дело в том, – продолжал он после паузы, – что в Ньюкасле меня как раз и ждет такой интересный случай – неврастеник, страдающий раздвоением личности.

– Раздвоение личности, – задумчиво повторил сэр Джордж Дюран. – Подобные случаи не столь уж редки. Наверное, к тому же и временная потеря памяти? Мне на ум приходит дело, которое несколько лет назад разбиралось в Верховном суде.

Доктор Кларк кивнул:

– Я помню классический случай Фелиции Болт. О нем еще много писали в газетах.

– Ну конечно! – подхватил каноник Парфитт. – Я с интересом следил за этим делом. Но это было довольно давно, лет семь назад.

Доктор Кларк вновь кивнул:

– Эта девушка вмиг стала самой большой знаменитостью. Понаблюдать за ней приезжали виднейшие ученые со всего мира. В ней уживались четыре совершенно разные личности. Их так и классифицировали: Фелиция Первая, Фелиция Вторая и так далее.

– И ни у кого не возникло сомнений на этот счет и подозрений, что их просто надувают? – бдительно спросил сэр Джордж.

– Вы правы. Фелицию Третью и Четвертую можно было заподозрить в неискренности. У врачей на их счет были кое-какие сомнения, – признал доктор. – Но основные факты опровергнуть не удалось. Фелиция Болт была простой крестьянской девушкой из народа, или с улицы, как вы изволили выразиться. Она была третьим ребенком в семье, в которой было пятеро детей, дочерью пьяницы отца и умственно ущербной матери. В конце концов во время одного из очередных запоев отец в порыве безудержной ярости задушил ее мать и был препровожден на пожизненное заключение в рудниках в Австралии. Фелиции в ту пору было пять лет. Ее взяла на попечение одна из благотворительных организаций. Фелицию воспитала и дала ей начальное образование добрая старая дева, содержавшая что-то вроде сиротского приюта. Однако ей не удалось вылепить из Фелиции что-либо путное. Она отзывалась о девочке как об удивительно глупом и медлительном ребенке с заторможенным развитием. С огромным трудом ей удалось научить Фелицию читать и писать. Девочка была неуклюжей, и у нее все валилось из рук. Ее попечительница, мисс Слейтер, пыталась пристроить свою воспитанницу служанкой в некоторые благопристойные дома, но она нигде не задерживалась долго по причине своей поразительной тупости и лени.

Доктор на минуту замолчал, и каноник воспользовался этой паузой для того, чтобы поменять положение и поплотнее укутаться в свой дорожный плед. Во время этой процедуры он неожиданно заметил, что дремавший напротив него человек едва заметно пошевелился. Он открыл глаза, и его насмешливо-иронический взгляд не укрылся от наблюдательного каноника. Казалось, что четвертый пассажир внимательно слушал и подсмеивался над всем, о чем здесь говорилось.

– В деле фигурировала фотография Фелиции Болт в семнадцать лет, – продолжал доктор. – Судя по ней, это была неотесанная крестьянская девушка крепкого телосложения. По этой фотографии никак нельзя предположить, что эта серая посредственность вскоре станет одной из самых известных личностей.

Спустя пять лет, когда ей было двадцать два, Фелиция перенесла тяжелое нервное заболевание, и по выздоровлении у нее начали проявляться очень странные симптомы, изучение которых произвело настоящую сенсацию в науке.

Личность, названная Фелиция Первая, была первым «я» Фелиции Болт, какой ее знали в последние годы. Она с ошибками и ужасным почерком писала по-английски, не знала никаких других языков и, уж конечно, с ее-то руками, не могла играть ни на одном музыкальном инструменте.

В отличие от нее Фелиция Вторая бегло говорила по-итальянски и довольно сносно по-немецки. Она прекрасно писала по-французски, разбиралась в политике и искусстве и страстно любила играть на пианино.

Фелиция Третья во многом была похожа на Фелицию Вторую. Это была умная и довольно хорошо образованная девушка, но что касается ее моральных качеств, то она была полной противоположностью Фелиции Второй. Это было в высшей степени развязное создание, усвоившее низкие нравы, но, что удивительно, не деревенской глубинки, а столичного полусвета. Эта до невозможности «расслабленная» девица говорила на таком отборном арго, что у исследовавших ее медиков уши сворачивались трубочкой. Она с ненавистью и презрением костерила религию и так называемых добропорядочных людей, называя представителей их мужской половины «скотами из скотов».

И, наконец, была еще Фелиция Четвертая – мечтательное, потустороннее существо, очень набожное, обладавшее наклонностями медиума. Но эта четвертая личность Фелиции Болт была какая-то более шаткая и иллюзорная, что наталкивало на мысль, что все это – проделки Фелиции Третьей, ее насмешливый протест против порядочной, доверчивой публики, искусная попытка одурачить ее. Что касается трех других личностей, то они были выражены очень отчетливо и проявлялись независимо друг от друга. Доминирующей, несомненно, была Фелиция Вторая, и ею Фелиция Болт, как правило, оставалась в течение двух недель, затем на день-два ей на смену приходила Фелиция Первая, а потом Третья или Четвертая, но последние господствовали не более нескольких часов. Каждое такое перевоплощение сопровождалось сильными головными болями, и за ними следовал продолжительный сон. После него девушка напрочь забывала о состоянии, в котором пребывала, и возвращалась к жизни в предшествующем состоянии точно с того момента, с которого происходил этот резкий переход. Она полностью утрачивала чувство времени и реальности.

– Поразительно! Просто поразительно, до чего мы мало знаем о чудесах Вселенной! – не удержался от восклицания священник.

– Зато прекрасно знаем, сколько в этом мире мошенников и шарлатанов, – охладил его пыл адвокат.

– Феномен Фелиции Болт изучался не только врачами и учеными, но и представителями вашей профессии, сэр Джордж, – быстро отреагировал доктор. – Если вы помните, мэтр Квимбельер провел самое тщательное исследование и полностью подтвердил точку зрения ученых. Да и чему тут особенно удивляться? Сплошь и рядом встречаются яйца с двумя желтками или бананы-двойняшки. Почему же не быть двойной душе или, как в данном случае, четырем душам в одном теле?

– Двойная душа? Ну это уж слишком! – запротестовал каноник.

Доктор Кэмпбелл вперил в него свои пронзительные голубые глаза.

– Ну а как это еще можно назвать? Ведь по религиозным понятиям именно душа определяет человеческую личность.

– Еще хорошо, что такие явления наблюдаются только у психически больных людей, – заметил сэр Джордж. – Представьте себе, что бы началось, если бы этот феномен распространился и на нас с вами.

– Конечно, случай был совершенно уникальный, – согласился доктор. – Жаль только, что более глубокие исследования прервала неожиданная смерть Фелиции.

– Ее смерть была не совсем обычной, насколько я помню, – медленно произнес адвокат.

Доктор Кэмпбелл молча кивнул:

– Даже совсем необычной. Однажды утром девушку обнаружили в постели мертвой. Несомненно, она была задушена. Но, ко всеобщему удивлению, следствие установило совершенно точно, что она задушилась. Следы на ее шее оказались отпечатками ее собственных пальцев. Согласитесь, несколько необычный способ самоубийства. Хотя физически он выполним, но требует неимоверного усилия и сверхъестественной силы воли. Что заставило Фелицию сделать это, остается загадкой. Конечно, состояние ее психики всегда вызывало опасения. Таковы факты. Все остальное покрыто мраком неизвестности.

В этот момент человек в дальнем углу издал легкий смешок.

Трое его спутников подскочили от неожиданности. Увлекшись беседой, они совсем забыли о его существовании. Видя их изумленные лица, четвертый человек поежился в своем широченном пальто и опять засмеялся.