Американец - Злотников Роман Валерьевич. Страница 18

Спаркс почувствовал эту иронию и решил, что настала пора быть откровеннее:

— Я не могу ждать неделю. Через три дня минимум полторы сотни рабочих должны попасть на нашу стройку. У нас контракт! — тут он посмотрел Хаммерсмиту прямо в глаза и тихо спросил:

— Возможно, ваша служба может снять претензии к части людей, подходящих под остальные мои требования? Понимаю, что это потребует дополнительной работы, но мы готовы компенсировать…

Теперь уже Хаммерсмит взял паузу на обдумывание. Секунда шла за секундой, а он все молчал.

— Ну, и что вы скажете? — не выдержал Спаркс.

— Я скажу, что, раз они вам так нужны, то мы это сделаем. Но они вам обойдутся в дополнительную десятку за каждого, к кому у нас нет претензий. И по двадцатке — за тех, к кому претензии были, но их удастся снять.

Спаркс еще открывал рот, чтобы выразить свое возмущение, но Хаммерсмит перебил его:

— Да, сэр, и еще одно хочу сказать: за тех парней, чей рост превышает шесть футов, [49] вы платите премию. Пять долларов сверху.

— И учтите сэр, — продолжил добивать Спаркса чиновник, — для вас это — не траты. Это — кредит! Ведь всю эту дополнительную сумму вы взыщете с них до последнего цента! К тому же все время, пока они их не вернут, они не смогут от вас уволиться. Так что вы запросто сможете дольше платить им пониженное жалованье.

Воцарилось молчание. Спаркс возмущено пыхтел, но не отвечал. Хаммерсмит ждал. Потом уточнил:

— Ну что, сэр, по рукам? И я иду вдохновлять наших парней на внеурочную работу? Или надо сделать так, чтобы проблемы появились и у тех, кто уже есть?

— По рукам! — тяжело прохрипел вербовщик.

— Тогда встречаемся здесь же в четыре. Готовьте деньги, сэр!

Нью-Йорк, остров Эллис, 5 августа 1895 года, понедельник, после обеда

После обеда началось какое-то оживление. То и дело входили «синемундирники», выкрикивали десятка два имен и, забрав вызванных, удалялись. Как я успел заметить, вызывали в основном молодых и крепких мужчин. Но, увы, я уже догадывался, что надеяться мне не на что. Моя персона вызвала недоверие, так что Америка, в лице чиновников, не желала меня впускать. Потому я забрался на освободившееся место на нижних нарах и решил вздремнуть.

— Эй, ты! — удар по почти развалившимся кроссовкам привлек мое внимание. Возле нар стоял очередной «синемундирник» и смотрел на меня начальственным взором.

— А ну-ка, привстань!

Я послушно встал и расправил плечи. Лучше бы я этого не делал! Футболка треснула. «Синемундирник» ухмыльнулся.

— Да уж! — фыркнул он. — Красавец! Но шесть футов в тебе есть. Как тебя зовут? — тут он всмотрелся в бирку, прикрепленную к моей груди. — «Воронтсофф»? Ага, ага… — бормотал он под нос, сверяясь со списком. — Ну что, парень, кончилось твое ожидание. Пошли! Сбылась твоя мечта! Гостеприимная земля Америки ждет тебя!

Не знаю отчего, но в этот момент я услышал эхо своего тоста, поднятого в «России». Как будто мой голос. Искаженный так, как всегда искажается в записи, негромко и слегка издевательски повторил мне на ухо: «Ну! За сбычу мечт!»

Санкт-Петербург, 22 июня 2013 года, суббота, второй час ночи

На этот раз чтение пришлось прервать по абсолютно независящим от него причинам. Выпитый чай стал проситься наружу.

Возвращаясь в гостиную, Алексей неожиданно задумался. Было понятно, что «неласковый прием „новой Родины“» Американец описывал, что называется, «с натуры». Но тогда почему же он продолжал с добром относиться к Штатам и позже, до самого конца своей жизни?

Впрочем, зачем гадать? У него под рукой источник. Если правильно читать, кусочки реальности, упакованные в обложку фантастики, легко можно распознать.

Между Нью-Йорком и Балтимором, 5 августа 1895 года, понедельник, вечер

Мне было очень интересно, как же мистер Спаркс будет защищать свои инвестиции. Ведь, судя по тому, что у нас было около сотни как «беспроблемных» (тысяча долларов по тарифу), так и проблемных (еще две) завербованных, и, к тому же, около трех четвертей здесь были ростом за шесть футов (еще около семисот пятидесяти долларов премии), вложился он основательно. Если же вспомнить, что он вложился еще и за билеты, и за въездной налог, то сумма его затрат вообще подходила к восьми тысячам. Такая сумма была значимой даже в нашем времени, здесь же она была небольшим капиталом! А потерять ее он мог легко. Как минимум половина из нас не испытывала к нему какой бы то ни было благодарности за решение проблем и не горела желанием отрабатывать вложенные в них средства. И способ был невероятно прост, всего-то и надо по дороге на вокзал выбрать время и «сделать ноги».

Однако все оказалось предельно просто. На пароме, на который нас отвели, нас ожидало несколько полисменов и человек двадцать громил.

— Парни, — обратился к нам их старший из полицейских, — мы знаем, что вы все не местные. И потому можете потеряться. Так вот, компания заботится о вас. И попросила нас проследить, чтобы вы не потерялись. А чтобы вас никто не мог обокрасть, она также пригласила этих ребят. Если что, они просто всех бандитов перестреляют. «Пушки» у них имеются, не сомневайтесь! Так что вам ничего не грозит, только смотрите, не отставайте!

С этими словами он громко заржал. Затем выступил вперед один из громил.

— Прочистите уши и повторите тем, кто не слышит. Как уже было вам сказано, мы проводим вас до самого места. Платят нам только в том случае, если вы доедете до места все, и без происшествий, поэтому я очень советую вам не пытаться потеряться или расстроить нас! — с этими словами он отодвинул полу своей куртки и коснулся рукояти револьвера, лежавшего в показавшейся кобуре. — ОЧЕНЬ не советую, понятно?

— И еще одно! — продолжил он после небольшой паузы. — До места нам добираться еще почти шесть часов. Возможности облегчиться у вас не будет. Если же кто-то нагадит в вагоне, пожалеете все, так что решите эту проблему сейчас!