Братство порога - Корнилов Антон. Страница 24

Первые несколько часов Турнира прошли как обычно: герольды выкрикивали имена участников, зачитывая их титулы, звания и заслуги, затем рыцари королевства Гаэлон сшибались в конном поединке на турнирных копьях, после чего (если были, конечно, в состоянии) рубились пешими на мечах. Наверное, не только для Ганелона, но и для многих зрителей первая часть Турнира тянулась вяло и неоправданно долго — известие о том, что на Турнире будет драться сам сэр Эрл, рыцарь Горной Крепости Порога, разлетелось далеко за пределы Дарбиона в самое короткое время.

Надо было слышать, как неистовствовала толпа, когда на ристалище появился сэр Эрл! Юный рыцарь и правда выглядел блистательно: доспехи сверкали на солнце, словно самое настоящее золото, алый с желтым плащ струился с плеч воина на круп скакуна и еще ниже — скользил по земле; шлем, выполненный в виде львиной головы с клыкастым забралом, смотрелся скорее красиво, чем устрашающе; а плюмаж был пышнее и длиннее, чем у других рыцарей, и очень напоминал львиную гриву. Большой круглый щит с гербом — оскаленной львиной головой, с небрежным изяществом закинутый за спину, прекрасно отражал яркие солнечные лучи, создавая впечатление, будто от рыцаря исходило золотое сияние.

Выход рыцаря Северной Крепости публика встретила не менее шумно, но в этом шуме явно читались совершенно другие эмоции. За то сравнительно недолгое время, пока северянин находился в Дарбионе, о его ночных похождениях уже начали складывать чуть ли не легенды — верзила-воин, с младых лет не знавший ничего, кроме тяжелых морских походов и смертельных битв, чувствовал себя в тесных городских стенах словно медведь в бочке.

Загудели трубы, и на ристалище началось новое действо. Три десятка лучников, выстроившись по периметру ограждений, принялись осыпать принцессу (ее скакуна уже успели увести) стрелами. Сэр Эрл и сэр Оттар змеями закружились вокруг визжащей принцессы, закрывая ее щитами и отбивая стрелы мечами. И пусть более-менее знающий человек заметил бы, что лучники стреляют не залпами, а один за другим, делая между выстрелами значительные промежутки — но стрелы-то были боевыми, с заточенными до положенной остроты наконечниками! Щиты рыцарей очень скоро стали похожи на гигантских ежей, и трибуны клокотали, исходя восторженными воплями. И тут Ганелон вдруг сморщился, будто вспомнив о чем-то неприятном.

— А где болотник? — осведомился он у Гавэна. Гавэн, тут же отвлекшись от ристалища, безошибочно указал вниз. Там, под возвышением, на котором располагались места для короля и знатнейших семей королевства, поодаль от стражников, почти у самого деревянного барьера, ограждавшего зрителей от сражавшихся, стоял сэр Кай, рыцарь Болотной Крепости Порога. Не было похоже на то, что он, как и прочие присутствующие на этом необычном турнире, увлечен редким зрелищем. Кай одинаково внимательно следил за тем, что происходило на ристалище и на трибунах, не забывая время от времени поглядывать и туда, где сидела ее высочество принцесса Лития, настоящаяпринцесса, а не глупая фрейлина, исполнявшая ее роль.

— И что он там делает? — поинтересовался Ганелон.

— Надо думать, то, что должен, — пожал плечами Гавэн. — Охраняет жизнь принцессы.

— От кого? — усмехнулся король. — Здесь добрых две сотни рыцарей, которые жизнь отдадут, чтобы с головы моей дочери волосок не упал.

Первый министр снова пожал плечами.

Король, кривя губы, смотрел на болотника. Парень выглядел точно так же, как и тогда, впервые войдя в тронный зал Дарбионского королевского дворца; и хотя его платье сейчас было аккуратно вычищено, казалось, кое-где на нем еще лежит дорожная пыль. Что за невзрачный человек! Рыцарь… Ну, не похож он на рыцаря, никак не похож… Строго говоря, Ганелон вспомнил об этом Кае лишь спустя восемь дней после того, как произошло их первое знакомство. Хотя, как подумал сейчас король, он видел болотника во дворце довольно часто: точнее, всякий раз, когда видел принцессу. Только болотник держался так неприметно — всегда не рядом, а в нескольких шагах от Литии, где-то в тени, — что взгляд скользил по его серой фигуре, ни за что не цепляясь. «Будто шпион», — ворохнулась в голове короля неприязненная мысль.

Как выяснилось сегодня, болотник наотрез отказался участвовать в Турнире Белого Солнца, толком не объяснив причин. А его величеству до последнего боялись об этом доложить. Понятно — Ганелон разгневался бы на этого плюгавца, да еще как разгневался. Ведь по всем городам и весям раструбили, что на Турнире будут биться трое рыцарей Порога! Ну какой еще монарх может похвастаться тем, что на турнире, который он устроил, обнажит свой меч с навершием в виде головы виверны хотя бы один рыцарь Порога?! Пришедшая сегодня же весть о том, что в Марборн к Марлиону Бессмертному уже прибыл рыцарь из Горной Крепости, настроения Ганелону не улучшила. Сегодня в Уиндромском королевском дворце появился горный рыцарь, завтра прибудет северный рыцарь. А там, глядишь, и еще один болотник к Марлиону пожалует. И, уж конечно, не такой завалящий, как: сэр Кай, а настоящий благородный воин… Ну или, по крайней мере, хоть немного получше сэра Кая. Потому что хуже — некуда. Отказался от Турнира Белого Солнца! Одевается словно… Да любой слуга приличнее его смотрится. А если Марлион тоже пожелает турнир устроить? А он пожелает — Ганелону ли не знать этого тщеславного старикашку! Хотя, говорят, сдал он последнее время, сильно сдал… Ну а если?.. Что же это получается: на турнире короля Гаэлона сражались двое рыцарей Порога, а на турнире короля Марлиона будут сражаться трое?!

К тому же два дня назад прибыл посланник из Орабии, передавая от своего государя точно такую же просьбу, какую посланник из Марборна привез от Марлиона восемь дней назад. Не исключено, а очень даже вероятно, что вскорости нужно ждать послов из Линдерштейна, Крафии и… откуда-нибудь еще… Судя по всему, рыцари Порога становятся чем-то вроде модной игрушки при дворах окрестных королевств. А если так, то игрушка самого Ганелона Милостивого — по праву — должна быть самой лучшей!

— А не может ли быть такое, что этот тип самозванец? — спросил вдруг король у Гавэна.

Этот вопрос застал первого министра врасплох.

— Не думаю, ваше величество, — ответил он. — На всей земле не найдется человека, который осмелился бы выдавать себя за рыцаря Порога.

— Очень жаль, что я не вправе заставить его сражаться на ристалище, — промычал в бороду Ганелон. — Я бы с удовольствием посмотрел, что он на самом деле из себя представляет.

— Сэр Оттар и сэр Эрл относятся к сэру Каю с должным уважением, — сообщил Гавэн. — А их в этом случае вряд ли можно обвести вокруг пальца.

— Дочь моя, — обратился к Литии король, — неужели сэр Эрл считает этого… мышонка настоящим рыцарем Порога?

Ганелону пришлось повторить свой вопрос, потому что в этот момент сэр Эрл под восторженные крики толпы как раз направлялся к креслам королевской семьи, чтобы преклонить колени перед возлюбленной.

— Ах, папенька, — невнимательно пробормотала принцесса, — я не припомню, чтобы сэр Эрл говорил со мной о болотнике.

— Ну да, — хмыкнул Ганелон, — только о болотнике вам и говорить… Как будто вам говорить больше не о чем…

Горный рыцарь остановился у барьера, опустился на колено и, спустя мгновение подняв голову, поймал обеими руками и прижал к груди цветок, который бросила ему ее высочество принцесса Лития.

— Пора возвращаться во дворец, — заворочался и закряхтел Ганелон, обращаясь к Гавэну. — И это, еще… Народу выстави не пять бочек, а… все семь… Пусть зальются. А то у меня уши мхом зарастают от твоего нытья: зубаны, голод, смуты…

Лекарка, принимавшая младенца Эрла, бухнулась в обморок, когда увидела, что держит на руках ребенка, с ног до головы покрытого густым светло-желтым пушком. Служанки успели подхватить младенца и, едва завязав ему пуповину, отнесли отцу. Граф Сантальский, рыцарь Ордена Крепости Горного Порога сэр Генри, на чьем родовом гербе красовалась львиная голова, при виде сына вовсе не пришел в ужас. Напротив, он сразу понял, что мальчика, родившегося львенком, ожидает великое будущее. Это позже подтвердили и жрецы Нэлы Плодоносящей, и служители Вайара Светоносного, и маги-прорицатели Сферы Жизни. Впрочем, даже без их вмешательства все окружающие понимали, что маленький Эрл — не обыкновенный ребенок, и наперебой сулили ему судьбу героя, о котором еще долго после смерти будут слагать легенды.