Братство порога - Корнилов Антон. Страница 26

Второй маг — немолодой и уже седоватый мужчина с внушительным брюшком — громко заявил, что собирается поразить публику искусством трансформации, которым, дескать, овладел в совершенстве. Избрав себе в жертвы придворного шута, он начал цепь поступательных трансформаций. Превращая несчастного шута в теленка, из теленка в козла, из козла обратно в теленка, маг хранил на физиономии самое серьезное выражение, очевидно, втайне надеясь поразить своим искусством членов Совета Ордена Королевских Магов, среди которых были архимаги всех четырех Сфер, — авось да и допустят к испытанию на пригодность к одной из Сфер. И эти фокусы закончились довольно быстро: животные у мага получались на удивление уродливые; к тому же почти мгновенно теряли заданную форму, возвращаясь в человеческий облик. Да и еще шут, обратившись в очередной раз в козла, не удержался и так наподдал магу рогами в живот, что тот напутал в очередном заклинании — и шут, снова став человеком, сохранил козлиные рога, которыми наверняка запорол бы мучителя насмерть, если б их не разняли все те же стражники.

Видимо, в день Турнира Белого Солнца боги не были благосклонны к бродячим магам. Выступление третьего мага тоже не обошлось без курьеза. Высокий сухопарый старик в разрисованной таинственными знаками хламиде, глотая какую-то жидкость из маленькой глиняной бутылочки, выдувал губами радужные пузыри, в которых силой мысли создавал объемные картинки. Старикан, взяв небольшую паузу, чтобы отдышаться, неосторожно поставил свою бутылочку на стол рядом с тем же герцогом Апийским, увлеченным разговором с одной из фрейлин принцессы. Герцог, желая промочить горло, не глядя, схватил бутылочку, сделал преогромный глоток, побагровел и закашлялся. В то же мгновение из его рта вырвался здоровенный пузырь, в котором появилась картинка, откровенно говорившая о том, какие именно планы строил герцог относительно своей собеседницы. Пузырь, поднявшись под свет свечных люстр, явил на всеобщее обозрение такое, что мужчины радостно загоготали, а дамы завизжали, тем не менее вытягивая шеи, чтобы лучше рассмотреть картинку…

Через тринадцать человек от «королевского» края стола шумно обгладывал оленью ногу сэр Оттар. Турнир разжег в северянине, и так, мягко говоря, не страдавшем отсутствием аппетита, зверский голод. На пиршественном столе довольно быстро образовалась зона опустения, радиус которой был равен длине руки Оттара. Пузатый барон Трарег, владетель замка близ Дарбиона, усаженный возле северного рыцаря, сладострастно нацелился было на бараний бок, который слуга только что поставил перед ним, как вдруг сэр Оттар, швырнув под стол голую кость, сверкнул в сторону барона таким взглядом, что последнему не оставалось ничего другого, как смиренно предложить блюдо герою Турнира Белого Солнца. Заодно с бараниной сэр Оттар загреб кубок с вином и миску вареных сазаньих голов — и барон затосковал. Через пару человек от барона, имевшего привычку посещать Дарбион исключительно в дни больших празднеств, сидел какой-то юноша, безоружный и одетый настолько неприглядно, что барон даже удивился — как этого типа пустили за королевский стол да еще посадили ближе к королевским креслам, чем к противоположному краю стола. Тип меланхолично покусывал ломоть белой лепешки, словно в рассеянной задумчивости, а между тем прямо перед ним возлежал на оструганной деревянной плашке целиком зажаренный на вертеле поросенок, при взгляде на которого барон проглотил слюну объемом с кулак. Не посмев побеспокоить северного рыцаря, который с поистине волчьим рычанием вгрызался в бараньи ребра, Трарег, в желании выяснить, кто же есть этот странный незнакомец, толкнул своего соседа с другой стороны. Но сосед, во время обеда явно отдававший предпочтение вину, а не кушаньям, громогласно храпел, упав головой в блюдо с костями. На голове той пунцовела обширная плешь, к которой прилип жухлый капустный лист.

Минуту барон Трарег, терзаемый голодом и жаждой, решал, что ему делать дальше. Оставаться рядом с рыцарем Северной Крепости очень не хотелось: барон не без оснований подозревал, что в таком соседстве насытиться ему вряд ли удастся, даже если слуги будут подавать ему кушанья чаще, чем другим гостям. Но и поменять свое законное место на место подальше от королевского кресла значило упасть в глазах сотрапезников. В конце концов победил голод.

Трарег выкарабкался из-за стола, приблизившись к незнакомцу, внушительно выпятил все имеющиеся у него в наличии подбородки и открыл рот, чтобы объявить свое категорическое требование (в том, что этот выскочка повинуется безоговорочно, барон нисколько не сомневался).

— С удовольствием, — не поворачиваясь, проговорил парень и поднялся со скамьи.

Барон, с костяным стуком сомкнув челюсти, попятился. Вот оно что! Этот тип — колдун! С какой легкостью он прочитал чужие мысли! На это не всякий придворный маг способен!

— Я не копался в твоей голове, — с улыбкой сообщил парень. — У старины Оттара сегодня зверский аппетит, правда?

Трарег, не нашедший что ответить, глупо хлопал глазами, глядя, как парень садится на то место, с которого только что встал он сам.

— Сегодня вы с сэром Эрлом убили троих ратников, — проговорил Кай, оказавшись рядом с Оттаром.

Северянин со свистом выпил мозг из вареной рыбьей головы, утер губы ладонью и повернулся к болотнику:

— Это же турнир. Ни один турнир не обходится без жертв, — сказал он. — Тем более Турнир Белого Солнца. Кто-то сильнее, кто-то слабее. В бою погибают слабые.

— Это был не бой, а представление. Тебе ли не знать, что такое бой.

Оттар оторвал от бараньего бока очередное ребро, но, вместо того чтобы впиться в мясо зубами, почесал костью нос.

— Н-ну… — выговорил он, — никто ж их не заставлял. Сами вышли против нас. Никто никого на ристалище силком не тащил. К тому же их было вдесятеро больше… Даже еще больше. Все честно. Да мне говорили, что отбою не было от желающих, потому что отличившимся в битве обещали рыцарское звание. О победе над нами, правда, речи не шло… Потому-то… — тут Оттар горделиво усмехнулся, — никто из местных рыцарей и не попытался вступить со мной или с сэром Эрлом в бой. Кому ж охота на глазах у всех пыль глотать и носопыркой землю бороздить? Правда, Эрл-то сначала хмурился вроде тебя, — мол, не пристало благородным рыцарям рубиться с простолюдинами, но этот хитрюга Гавэн намекнул ему, что другого случая поразить ее высочество своим воинским мастерством в ближайшее время может и не представиться. И все! Спекся наш благородный сэр. Побежал на ристалище как миленький.

— Рыцари Порога не сражаются с людьми.

— Это болотники не сражаются с людьми! — отмахнулся северный рыцарь. — По какой-то глупой причине, которую я не в силах понять. По-моему, так: ежели кто против тебя обнажил меч, надо так ему врезать, чтоб он забыл, какой рукой этот меч брать.

— Рыцари Порога защищаютлюдей. Защищают от Тварей. В этом наш святой долг.

— И я так говорю, — кивнул Оттар. — Одно другому не мешает. А ежели супротив тебя такая сволочь… такой гад, что — кабы можно было б — ты б его десять раз убил… Все равно и с такими не сражаться, что ли? Знаешь, брат, иной человек не лучше Твари будет…

— И тем не менее он человек, — серьезно возразил Кай. — Я, может быть, лучше тебя знаю, какими могут быть люди… — На мгновение его лицо посерело, словно болотник вспомнил нечто давнее… и очень страшное… — Но люди есть люди. Не Твари. Люди — злые, глупые, ленивые, вспыльчивые, жадные, жестокие… неразумные — все равно люди. Нельзя сражаться с людьми. Допустимо их только вразумить. Даже если человек сотню раз заслуживает смерти, не дело рыцарей Порога судить его. Пусть этим занимается кто-то еще, кто способен взвалить на себя такую ношу. Долг рыцарей Порога — защищать людей.

Оттар запил эту тираду целым кубком вина и протяжно выдохнул.

— Сколько ты твердил мне это, я все равно не понимаю, — признался он. — Эй, кто там есть! Еще вина!

Пробегавший мимо слуга обернулся на крик и красноречиво потряс пустым медным кувшином. В зале метались не менее двух десятков слуг, разнося кушанья и напитки — но и это количество народа не могло вовремя обеспечить собравшихся в зале бражников и обжор всем необходимым.