Время Вызова. Нужны князья, а не тати. - Злотников Роман Валерьевич. Страница 43

— Да брось, — хмыкнул Кирилл, — чем плохо-то? Зарплаты они платят, налоги и все такое — тоже.

— Зарплаты, налоги — это все хорошо, да только самая вкусная, системная прибыль уйдет к настоящим хозяевам. Или ты думаешь, у них все доходы на зарплаты и налоги уходят, а сами они работают просто так, из спортивного интереса?

— Ты погоди, ты к чему это? — опомнился Кирилл. — Я ж тебя не о зарплатах и налогах спрашивал.

Андрей усмехнулся.

— Так я не о них и отвечаю. Просто… я собираюсь заняться построением одной из таких корпораций.

— Каких?

— Ну… уровня «Сони» или «Дженерал моторс», только русской.

— Эх, е… — охнул Кирилл, потом покачал головой: — Это тебе надо какую-нибудь нефтяную компанию покупать.

Андрей усмехнулся:

— Нет. Это мне неинтересно. Мне хочется что-нибудь свое сделать, с нуля. Ведь «Майкрософт» тоже когда-то начинался с одной комнаты, а первый «Эппл», так же, как и первый «форд», вообще был собран в гараже… Ну или поднять что-то совершенно рухнувшее и развалившееся.

— Ну-ну, — с сомнением протянул Кирилл, — тогда удачи, — и, не удержавшись, съязвил: — А когда будешь сидеть в своем подвале с паяльником в заднем проходе — вспомни о том, что я в Испании, на солнышке греюсь.

— Хорошо, — согласился Андрей, — непременно…

Вечером он позвонил родителям в Питер. Мать, узнав, что Андрей решил закончить с работой на бирже, тут же высказала свое мнение:

— Как же так, Андрюша? По-моему, ты совершаешь ошибку. Ты добился положения в этом бизнесе. У тебя здесь связи, влиятельные друзья. Нельзя же все вот так бросить! — Она сделала паузу, выразительным молчанием подкрепляя свое собственное недовольство его решением, а затем закончила настойчивым тоном: — Ты должен хорошенько подумать.

Андрей усмехнулся. Мать в своем репертуаре. Она была свято уверена, что лучше всех знает, как правильно устроиться в жизни. Она так и говорила — «правильно устроиться». И потому считала своим долгом регулярно давать ему советы по всякому поводу. Но Андрей уже к этому привык, и давно. Просто выработал свою собственную методику общения с матерью. Он говорил: «Хорошо, мама, я подумаю» или «Непременно, мама, я учту» — и поступал по-своему. А мать была свято уверена, что именно она ведет его по жизни своими советами и именно ей он обязан всеми своими успехами. Только одного ей никак не удавалось добиться — чтобы он обсуждал с ней все свои финансовые вопросы. Но в этом Андрей был непоколебим. Потому что точно знал: стоит только один раз позволить ей влезть в эту часть его жизни — все. Телефон будет звонить, не умолкая ни днем, ни ночью, а в трубке будет звучать мамин голос:

— Знаешь, я вот сейчас посмотрела передачу, в которой один очень, очень знающий человек советовал покупать…

Так что и сейчас Андрей, покорно ответив:

— Конечно мам, я подумаю, — тут же попросил: — Папу позови, пожалуйста.

— Конечно, сыночек, — защебетала мама. — Альберт, тебя Андрей хочет услышать. Да, Андрюша, нам надо бы сделать ремонт в ванной и на кухне. И еще…

Отец не дал ей закончить. Он вообще последнее время как-то неожиданно набрал в семье вес. Может, потому что нашел себе неплохо оплачиваемую работу по специальности в одной совместной с финнами фирме, а может, благодаря отношению Андрея.

— Привет, сынок, ты как?

— Да все нормально, пап. Вам там нужно ремонты делать?

— Это матери нужно, — ответил отец, по его голосу чувствовалось, что он усмехается. — Причем не столько результат, сколько сам процесс. Она потом перед всеми соседками и приятельницами хвастает, что стоило ей заикнуться, как ты, мол, тут же бросился все делать.

Из трубки послышался приглушенный возглас матери:

— Альберт, как ты можешь!

Андрей улыбнулся. Да, раньше батя в присутствии матери такого себе не позволял…

— Так что если у тебя есть месяц, — продолжил между тем отец, — который ты можешь потратить на то, чтобы на тебе поездили, можешь затевать ремонт.

— Понятно, — рассмеялся Андрей. — Нет, времени на это у меня нет, но денег я тебе на всякий пожарный на счет переведу. Я тут собираюсь слетать в Туретчину отдохнуть, а потом у меня начинается несколько… суматошный период, так что могу замотаться и забыть.

— В Туретчину? — хмыкнул отец. Андрей в прошлом году отправлял их с матерью отдохнуть в Анталью, так что он мог рассуждать со знанием дела. — Ну что ж, это дело. А насчет денег — не волнуйся. Мы еще и те, что ты в прошлый раз отправил, не потратили.

— Как не потратили? — вновь послышался голос матери. — Ты же сказал…

— Ну ладно, целую, — закруглился Андрей.

— Пока, сын, звони.

Положив трубку, Андрей некоторое время смотрел на нее, а затем слегка поморщился. Вообще-то он планировать пригласить в эту поездку Тину. Их как-то странно тянуло друг другу, хотя вроде как ни он, ни она нисколько не соответствовали тому набору требований, которые каждый из них предъявлял к… скажем так, второму участнику более-менее устойчивой связи. Он для нее все еще был слишком… беден, что ли, а она… Андрей и сам не понимал, кого он хочет. Да и времени не было. Тот вопрос, отчего-то запавший ему в память, оба по негласному молчаливому согласию решили считать как бы несуществовавшим. Так что на первый взгляд все оставалось по-прежнему. Хотя… он чувствовал — что-то меняется. Очень медленно, постепенно и… даже не совсем понятно что. Но… три месяца назад Тина вытащила-таки, так сказать, счастливый билет. Она познакомилась с каким-то американцем, бизнес-консультантом, прилетевшим в отсталую колонию Раша помогать темным русским строить рыночную экономику и настоящую демократию. Фил был из тех, кого называют WASP, то есть из семьи белых протестантов англо-саксонского происхождения. Из очень хорошей семьи. И вполне успешен. То есть у него была квартира в Нью-Йорке, дом во Флориде, бунгало в Вермонте, «порш» и личный вертолет. И он оказался совершенно очарован русской красавицей. Все подруги Тины пускали слюни до колен, глядя, как высокий, красивый и безупречно одетый гигант учтиво придерживает дверцу, пока Тина забирается в салон респектабельного и не слишком распространенного «даймлера». Так что месяц назад Тина улетела в США. К своему долгому и безоблачному счастью. А он отправлялся в Туретчину один.

В Шереметьево было довольно людно. Ну еще бы — курортный сезон в разгаре. Андрей притормозил у табло, высматривая стойку регистрации своего рейса, как вдруг кто-то радостно огрел его по спине.

— Андрюха, привет! Давненько я тебя не видел, чертяка!

Андрей обернулся. Перед ним стоял Сема.

— Ты куда? — живо поинтересовался он. — Тоже все, сваливаешь?

— Да нет, — усмехнулся Андрей, — я так, отдохнуть.

— А-а… — протянул Сема. — А я все, Андрюх, надоела мне здешняя жизнь. Уезжаю, блин.

— Куда? — осведомился Андрей.

— В Штаты. К свободе. Куплю себе подержанный «петербилт» и буду работать на себя. А здесь ловить нечего.

Как выяснилось, до начала регистрации у Андрея было еще около получаса. Да и у Семы тоже. Поэтому они прошли в местную кафешку и, как положено, приняли за удачную дорожку. Сема записал его телефон. На том и распрощались.

— Ну… удачи тебе, — сказал Андрей. — Как устроишься — позвони. Может, когда и навещу.

— А и позвоню, — согласился Сема, и, услышав объявление по трансляции, всполошился: — Ой, мой рейс объявили, ну, я побежал…

Андрей прошел через таможню, пограничный контроль и наконец-то очутился почти «за границей». То есть вроде как еще на своей земле, но уже и как бы не совсем. Он вспомнил, как попал в этот «разрез» первый раз. Тогда на сердце был приятный, волнующий холодок. Когда он еще учился в школе, вершиной мечтаний была поездка в «страны соцсодружества», а если кто «по блату» устраивался на работу «за рубежом», да еще и в «капстране», это был вообще финиш! «Жизнь удалась» черной икрой — по красной… А теперь вроде как все привычно и кое-что даже вызывает раздражение…

В накопителе перед выходом уже было многолюдно. Чуть в стороне сидела веселая компашка «братков» (судя по «гайкам» и «голдовым» цепям на накачанных шеях) и употребляла внутрь только что купленный в «дьюти-фри» виски. Причем выбрали они его, судя по всему, только по пестроте этикетки. Потому что после каждого «стопаря» раздраженно морщились. Рядом с компашкой скромненько сидел какой-то молоденький субтильный парнишка с рюкзачком и серьгой в ухе. И этот парнишка чем-то привлек внимание одного из «братков». Он несколько раз бросил на него взгляд, затем развернулся к нему всем своим могучим телом и этак вкрадчиво спросил: