Мерило истины - Злотников Роман Валерьевич. Страница 44

— Вы считаете, медкомиссия в военкоматах настолько некомпетентна, что отправит служить душевнобольного? — сказал на это Глазов.

Анатолий Павлович осекся. Пристально, прищурясь, посмотрел на особиста… Затем вздохнул и заговорил снова, теперь голосом обычным, не с подобострастием и без скрытого раздражения:

— Не надо, майор, со мной так. Давай откровенно… О том, что у вас с Самородовым последнее время вполне деловые отношения, почти все офицеры уже в курсе — уж я точно знаю. Так что, мы в одной лодке с тобой, майор. А если так, на хрена нам ту лодку раскачивать? Случись чего, все вместе огребать будем. И я, и комполка, и ты тоже — поскольку ты с ним завязан… по, скажем так, внеслужебным делам. Поэтому ты своего Морисовича угомони. Что хочешь делай, но пусть он заткнется и не выступает больше. А еще лучше — устроить ему перевод в другую часть. Куда-нибудь в Сибирь поглубже, чтобы он там медведям свои пламенные речи толкал. С Сомиком и Разоевым я, как говорил, вопросы порешаю, но этот твой тип явно горит желанием погеройствовать — всех под злодеев подвести и разоблачить. Доступно излагаю, майор?

— Доступнее некуда, — ответил Алексей Максимович.

— Ведь того и гляди, в военную прокуратуру сообщит, — добавил еще Анатолий Павлович. — Чудо, что до сих пор не сообщил.

— Не будет он никуда сообщать, — проговорил Глазов. — Он сам разбираться будет.

— С чего это ты взял, что сообщать не будет?

Алексей Максимович и сам не знал, откуда в нем взялась эта уверенность. Поэтому и не ответил ничего.

Киврин еще раз воткнул под косматые черные брови Глазова остро пытливый взгляд, многозначительно кивнул особисту и, резко развернувшись, затрусил прочь. Поглядев Киврину вслед, на его подпрыгивающий круглый зад, Алексей Максимович испытал сильное желание выругаться, но сдержался. Он вернулся к двери пристройки, которую сержант Бурыба уже успел закрыть и привалить засовом.

— Открывайте, — коротко приказал Глазов сержанту, который уже успел запереть дверь за Кивриным.

Бурыба залязгал ключом, распахнул дверь и посторонился, предполагая, что майор намеревается войти внутрь. Но Глазов не двинулся с места.

— Выводите, — сказал он.

Бурыба на мгновение замешкался.

— Выводите, — повторил Алексей Максимович. — Чего ждете? Я действую по прямому указанию полковника Самородова.

Сержант пожал плечами и, сказав «слушаюсь», ступил в тусклую полутьму сырого помещения, где, казалось, было еще холоднее, чем снаружи.

— Эй, узник совести! — гаркнул он. — На выход с вещами!

Рядовой Василий Морисович Иванов по прозвищу Гуманоид перешагнул порог спустя секунду после того, как окрик Бурыбы провалился в погребную сырость кладовой. На Иванове не было ремня. Длинные язычки лишенных шнурков «берцев» шлепнули по асфальтовому покрытию, когда он со стуком приставил ногу к ноге и вытянулся по стойке «смирно».

— Майор Алексей Максимович Глазов, военная контрразведка, — представился Глазов.

Парень смотрел на него спокойно и с интересом.

— Рядовой Иванов, — приставив ладонь к виску, ответил он.

— Следуйте за мной, Иванов, — сказал майор.

В кабинет Глазова они поднялись, не сказав друг другу ни слова. Алексей Максимович шел впереди, рядовой отставал от него на пару шагов. Войдя в кабинет, майор уселся за свой стол и указал Иванову на табурет, стоящий в центре помещения, прямо в бледно-сером косом прямоугольнике мутного утреннего света, падавшего из окна:

— Присаживайтесь.

— Благодарствую.

Услышав такой ответ, майор приподнял брови. Затем провел ладонью по белой голове и усмехнулся.

Рядовой сел прямо, положив руки (кисть правой руки была толсто забинтована) на колени, и вопросительно уставился на Глазова. Держался этот Иванов-Гуманоид так, не мог не заметить про себя Алексей Максимович, будто никакой угрозы лично для себя не ощущал. Будто в этот кабинет его пригласили, чтобы помочь разобраться в проблеме, к нему самому отношения не имеющей. Это несколько расстроило мысли майора, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы начать разговор.

— Итак, — проговорил Глазов. — Приступим.

— Да, — с готовностью откликнулся Иванов. — Слушаю вас.

Если бы Алексей Максимович не получал от своего осведомителя Сани Гусева доклады по Иванову, не анализировал их и не составлял на их основе отчеты в контору, он бы сейчас точно уверился в ощущении, что Гуманоид над ним издевается. Но майору было известно, что подобное поведение, вызывающее у окружающих недоумение и раздражение, является для рядового Василия Иванова вполне обычным. Поэтому Глазов не подал виду, что слова Гуманоида его царапнули. Внутри него снова всколыхнулся рабочий азарт, и он приступил к игре:

— Ну что ж, Иванов, нехорошие дела у вас, следует признаться. Не хочу вас пугать, но, скорее всего, в недалеком будущем вас ждет следствие, суд и дисциплинарный батальон.

— Навряд ли, — не смутившись, ответил Гуманоид, — дело будет передано в суд. Состава преступления в моих деяниях нет. Согласно статье 114 Уголовного Кодекса Российской Федерации, карается лишением или ограничением свободы на срок до одного года умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, которое произошло в результате превышения пределов необходимой самообороны. Я принужден был обороняться, и пределов необходимой обороны не превышал. Рядовой Разоев уже назавтра будет здоров — тяжкого вреда его здоровью не нанесено. И вы сами не можете этого не знать. Посему, исходя из вышеизложенного, могу предположить, что вы меня напросте вводите в заблуждение, потому что вам что-то от меня надобно.

Проговорив это, Иванов замолчал с видом человека, выдавшего давно и тщательно обдуманный ответ на один вопрос и ожидающего вопроса следующего, ответ на который у него также готов. Это вышло у него так убедительно, что Глазов понял: дальше бить в этом направлении бессмысленно.

Майор открыто улыбнулся парню, сидевшему напротив, давая понять, что сказанное выше было чем-то вроде пробного шара. Чем-то вроде проверки, необходимой перед тем, как перейти к главному…

— Приятно встретить молодого человека, обладающего столь высокой юридической грамотностью, — сказал Алексей Максимович. — Хотя в наше время это не такая уж и редкость. Но ведь у вас, кажется, нет высшего образования?

— Диплома об окончании высшего учебного заведения у меня не имеется, — подтвердил рядовой Иванов.

— Занимались самостоятельно?

— Последнее время.

— О вас много слухов ходит среди срочников, — продолжал майор, — самый невинный из которых о том, что вы обладаете способностью лишь поглядев на разворот книги, тут же запомнить текст. Это правда?

— Не вполне. То, о чем вы говорите, отнюдь не способность. Это — результат изучения метода масштабного чтения.

— И где же вам посчастливилось изучить этот метод? — немедленно зацепился Глазов.

— Сожалею, — безо всякого, впрочем, сожаления, спокойно произнес парень. — Но я не буду отвечать на этот вопрос.

Алексей Максимович снова вскинул густые брови:

— Вот как? Почему?

— Не имею права.

Неожиданно споткнувшись на этом ответе Иванова, Глазов предпочел тему дальше не развивать. Он уже принял решение сменить тактику и тон беседы, и перестраиваться на ходу ему явно не стоило.

Майор открыл ноутбук, пощелкал мышкой и снова поднял глаза на рядового.

— Ну, что, Василий Морисович… Командиры отзываются о вас по большей части положительно, — доброжелательно сообщил он, будто только что прочитал об этом. — Ваша физическая подготовка намного лучше, чем у прочих новобранцев. На теоретических и практических занятиях вы также себя показали с наилучшей стороны. Вы еще не думали, чем собираетесь заняться после срочной службы?

— Какую сферу деятельности я желаю избрать? — чуть помедлив, уточнил Иванов. — Признаться, еще не определился.

Глазов с удовольствием констатировал про себя, что этот вопрос оказался для его собеседника неожиданным.

— И очень хорошо, что не определились, — улыбнулся Алексей Максимович. — Потому что у меня к вам есть предложение… Как вы относитесь к тому, чтобы связать свою жизнь с одним из подразделений Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации? Погодите! — выставил он перед собой ладонь тыльной стороною вперед. — Пока не отвечайте. Просто послушайте.