Обреченный на бой - Злотников Роман Валерьевич. Страница 31

Грон высыпал в кипящую воду пшеничную сечку и бросил пару листов сатбука, который в здешней кулинарии выполнял функции лавра, потом помешал, добавил соли и прикрыл казан крышкой. Югор, как обычно, сидел на кошме, вытянув ноги к костру, и злился.

– Эй, парень.

Грон повернулся к хозяину. Югор, хитро прищурясь, смотрел на него.

– А сдается мне, что ты не все рассказал коронерам. Грон ухмыльнулся про себя. Неплохое начало разговора. Югора наконец-то растащило поболтать. Первый день он орал и швырялся всем, что попадалось под руку, потом два дня скрипел зубами и плевался, а еще день молча злился и вот наконец решил поговорить. Грон пожал плечами. Югор взъярился:

– А ну отвечать, когда тебя спрашивают! Грон вновь невозмутимо пожал плечами:

– Так вы же не спрашивали, хозяин.

– Э-э, что? – ошарашенно посмотрел на него Югор.

– Вы сказали, что думаете, будто я не все рассказал коронерам, – терпеливо разъяснил Грон. – Я смиренно выслушал ваше мнение.

Югор некоторое время молчал, пытаясь разобраться, кто, что и о чем говорил, потом грозно нахмурил брови:

– Ты меня не путай, я тебе не какой-то там погонщик, я – водитель караванов.

– Да, хозяин.

– Что? – настороженно спросил Югор.

– Вы – водитель караванов.

– То-то, – победно вскинулся Югор и замолчал, припоминая, о чем это он хотел поговорить.

Грон, воспользовавшись паузой, снял крышку с казана и попробовал варево. Пора было кидать мясо. Он развязал мешочек с вяленым мясом и, достав пару кусков, кинул в казан. Югор, сидевший с озадаченным видом, размышляя о том, смеется над ним слуга или нет, потянул носом и покосился на мешок, в котором лежали миски. Грон деловито помешал содержимое казана, пошевелил угли и достал миски.

Ужин прошел в молчании, но после того, как Грон вернулся от ключа с вымытыми казаном и мисками, Югор, вновь пришедший в хорошее расположение духа, сытно рыгнув, опять затеял разговор:

– Эй, парень, так ведь ты не все рассказал коронерам, так?

Грон, укладывая мешки, кивнул:

– Так, хозяин.

– А почему?

Грон спокойно заметил:

– Ну так и вы не все рассказали, хозяин.

– Ты на меня не кивай, не твоего ума дело, что я сделал или не сделал, – прикрикнул на него Югор. – Сейчас о тебе речь.

Грон завязал мешки и закинул их в палатку.

– Я решил, что если хозяин не хочет рассказывать коронерам о некоторых вещах, то и я не должен об этом говорить. Я был не прав?

Югор досадливо поморщился:

– Да я не о караване говорю. Признайся, откуда ты узнал, где искать мать того сопляка?

– Он сам мне сказал, – невозмутимо ответил Грон.

– Когда? – вскинулся Югор.

– А в тот вечер, когда приходил в таверну. – Грон поднял на Югора безмятежные глаза. – А что, я должен был рассказать коронерам, что в тот вечер убийца купца приходил в ту таверну, в которой вы остановились, для того, чтобы повидаться с вашим слугой? И что ему это удалось?

Югор сосредоточенно обдумал вопрос. Потом важно кивнул:

– Да, парень, ты прав. Если бы коронеры узнали об этом, то отказом в земле и воде дело бы не ограничилось. – Он посидел еще несколько минут, глядя на скачущие языки пламени, потом кивнул, будто с кем-то соглашаясь. – Ладно, пошли спать. Я рассчитывал наняться в Саоре, но раз все так повернулось, нужно поскорее добраться в Роул. Скоро зима, и перевалы закроет. Наше счастье, если успеем наняться хотя бы в школьный караван, хотя проклятые приоры платят мало.

– Школьный? – удивился Грон.

– Ну да, – как само собой разумеющееся подтвердил Югор. – Роул – город гимнасиумов. По осени каждый гимнасиум отправляет дары ко двору базиллиуса. Сам караван небольшой, но с ним иногда увязывается много приблудных купцов. Хотя и не так много, как раньше. Но при удаче можно неплохо заработать. К тому же это последний караван в году.

В этот момент Грону послышался какой-то шорох. Он кивнул Югору, который увлеченно расписывал, какие школьные караваны ходили из Роула в дни его молодости, а сам не торопясь встал, прихватил пару толстых сучьев, каменный тесак и, подойдя к свертку с оружием, уселся на землю, делая вид, что собирается колоть дрова. Заинтересованно поддакивая Югору, он незаметно размотал сверток, так чтобы можно было молниеносно выхватить меч или метнуть сюрикены, и тут раздался голос:

– А твой соплячок нас учуял, караванщик. Югор запнулся на полуслове. Из темноты выступила закутанная в плащ фигура. Бросив на Югора насмешливый взгляд, ночной гость подошел ближе и уселся у костра. Югор оскорбленно скривил губы:

– Ты кто такой?

– Так, гость ночной.

– Ты явился незваным к моему костру, – прорычал Югор, – и коль я не гоню тебя, отвечай на вопрос, когда тебя спрашивают.

Гость расхохотался:

– А такие, как я, как раз и приходят незваными. – Он повернулся и крикнул в темноту: – Эй, волки, меня спрашивают, кто я такой?

Из темноты раздался издевательский хохот, и в кругу света начали появляться люди, ведущие лошадей с обмотанными тряпками копытами. Югор побледнел.

– Ну что, караванщик, ты все еще хочешь узнать мое имя? – язвительно поинтересовался гость и, сделав паузу, закончил: – Эй, Карм, скажи этому… как меня зовут.

Громадный мужик с лицом, густо заросшим волосами, и бочкообразным пузом подошел к Югору, вытащил бронзовый кинжал и, выдохнув в лицо: «Пакраст», – всадил его Югору в пах. Тот дернулся и опрокинулся на спину. Разбойники расхохотались, а мужик вытащил кинжал и, перерезав горло Югору, обыскал труп, срезав кошель и содрав дорогой плащ и пару браслетов. Все это время Пакраст хохотал как сумасшедший. Когда Карм отпихнул труп ногой, Пакраст, отсмеявшись, повернулся к замершему Грону:

– Ну, соплячок, а что делать с тобой? Разбойники уставились на Грона, предвкушая новое зрелище. Грон обвел всех внимательным взглядом. Семеро вместе с Пакрастом похозяйски расселись вокруг костра. Еще четверо повели лошадей. Рослый жеребец, видимо принадлежавший атаману – уж очень он выделялся на фоне остальных, – улучил момент и куснул своего поводыря крепкими зубами. Тот заорал. Разбойники заржали. Но Пакраст, который заметил его взгляд, только растянул губы в змеиной усмешке:

– А ты сообразителен. – Он задумчиво посмотрел на Грона. – Пожалуй, ты сможешь быть полезен.

Разбойники, уже поумерившие гогот, разочарованно отвернулись. Похоже, представление отменялось. Только Карм, подошедший вплотную к Грону, рассчитывая на первых ролях поучаствовать в веселой забаве, недобро сверкнул глазами и, зло выпятив губы, повернулся к атаману:

– Да чем он может помочь?

– Карм, если бы я хотел услышать умную мысль, то скорее спросил бы жабу, чем тебя, – саркастически произнес Пакраст.

Ватага снова загоготала. Карм злобно зыркнул на атамана и попытался пнуть Грона. Но его нога неожиданно просвистела по воздуху, и в следующее мгновение Карм обнаружил, что лежит на спине и охает от боли в затылке. Разбойники ржали как сумасшедшие.

– А ты не так прост, как кажешься, соплячок, – заметил Пакраст.

Карм побагровел, вскочил на ноги и выхватил кинжал.

– Я хочу жизнь этого сопляка, Пакраст!

– Нет.

Карм побагровел:

– Я с тобой уже полтора года. Я помог тебе ускользнуть от стражи систрарха Астроса, я вместе с тобой прорвался сквозь облаву, устроенную Тысячей базиллиуса, и ты не можешь отдать мне этого сопляка?

Грон мысленно присвистнул. Во время ночевок у костров он частенько слушал рассказы о знаменитых разбойниках и опасностях караванных путей, и только за самыми знаменитыми пускали гончих из Тысячи базиллиуса.

– Ты всегда получал щедрую долю, Карм. Твое место у костра всегда было рядом с моим, разве ты не доволен? – холодно произнес Пакраст.

– Я хочу жизнь этого сопляка, – упрямо произнес Карм.

Пакраст покачал головой:

– Эх, Карм, Карм. Ты был хорошим побратимом, но что-то в последнее время ты стал слишком распускать язык. – Пакраст вскочил на ноги, одновременно сбросив плащ и выхватив меч. – Ты хочешь бросить вызов атаману?