Рыцари порога.Тетралогия - Корнилов Антон. Страница 76

— Но, кроме твоего прадеда, никто из твоих…

— Погоди. Я осталась одна. Последняя из своей семьи. Если я останусь в Крепости, я буду одной из тех, кто погибнет в схватке с этой тварью. Разве это может помочь общему делу? Вот, должно быть, поэтому… — Айя говорила эти слова медленно, читая собственные, только что родившиеся в голове мысли, — должно быть, поэтому я ушла из Крепости. Я передаю тебе самое ценное, чем владела моя семья. А у меня другой путь… Я не хочу, не должна допустить, чтобы мой род оборвался на мне…

Она прерывисто вздохнула, и Кай вдруг понял, что Айя крайне взволнована, но изо всех сил пытается не выдать своего волнения. У него самого ощутимо подрагивали ноги. И самое странное: он никак не мог понять, что такое с ним творится. И никак не мог с собой бороться. Айя откинулась назад и полулегла, подняв ноги с пола.

— Подойди ко мне, — очень тихо попросила она.

Кай двинулся вперед, остановился прямо перед девушкой. Его тело впервые за многие годы отказывалось ему подчиняться. Он чувствовал себя небывало расслабленным и, вместе с тем, чрезвычайно напряженным.

Айя протянула к нему руки, щелкнули замки, и тяжелый ремень, на котором висел меч в ножнах, со звоном упал на пол. Лязгнул укрепленный за спиной щит.

И тут непрошеная мысль обожгла сознание Кая. Он рванулся назад, затем вперед, подхватил с пола ремень и кинулся к выходу.

— Вернись! — Голос девушки прозвучал как приказ.

Кай задыхался. Поэтому следующую фразу у него получилось выговорить, прерываясь на натужные паузы:

— Рыцарю… запрещается… находиться без доспехов… на Болотах…

Он еще задержался у порога хижины. Он не видел, а почувствовал, как Айя до крови закусила губу. Потом повернулся и побежал.

Взять себя в руки ему удалось только у берега озера.

* * *

Наутро Каю нужно было выходить в дозор в составе патруля, где старшим должен быть Герб. Давно уже стемнело, и настало время ложиться спать. Но Кай, пройдясь немного по двору Крепости, вдруг остановился и решительно направился к Высокой башне.

Из-за полуоткрытой двери комнаты Магистра выбивались лоскуты света.

— Я прошу аудиенции! — остановившись у двери, громко произнес Кай.

— Входи, — тут же ответил Магистр.

Кай прошел в комнату и остановился у стола, за которым с пером в руках сидел Скар.

— Мне нужно прочитать ваши записи, — твердо выговорил парень в ответ на вопросительный взгляд Магистра. — Те, в которых рассказывается о схватках с Черным Косарем.

Скар, кажется, не удивился.

— Я могу дать тебе черновики, — раздумчиво сказал он. — Если таково твое желание.

Кай вернулся в казарму с большой кипой пергаментных листов, перевязанных бечевкой. Эти записи в последующие дни занимали все его свободное время. Каю пришлось даже немного сократить время каждодневных тренировок с оружием и занятий по строевой подготовке. По мере того как он изучал хроники сражений с Черным Косарем, у него возникали собственные мысли. Через несколько недель ему пришлось навестить Укрывище, чтобы взять чистого пергамента, перьев для письма и чернил, которые изготовлялись из смеси желчи Крылатых Гадюк и крови Белого Слизня.

* * *

— Здесь совершенно безопасно, — проговорил Магистр Ордена Горной Крепости.

Слуги установили на вершине холма большое кресло. Гавэн уселся в него и запахнул плотнее дорожный плащ. С холма открывался вид на большое плато, окруженное стенами серых гор — лишь с северной стороны темнел вход в пещеру. Впрочем, как объяснил Гавэну Магистр, это была вовсе не пещера, а ход сквозь горную гряду на другое плато. Всю растительность на холме вырубили заранее, чтобы она не помешала первому министру наблюдать. Кроме Гавэна, Магистра и десятка слуг на холме находились еще и три тяжеловооруженных конных рыцаря Ордена.

— На случай, если что-то пойдет не так, — объяснил Магистр Гавэну, хотя прекрасно знал: ничего не такпойти не может. Рыцари здесь лишь для того, чтобы первый министр чувствовал себя увереннее.

— Холодно у вас здесь, — пожаловался Гавэн, и Магистр понял, что первый министр все же нервничает. Да и кто бы не нервничал, оказавшись близ Порога в сезон максимальной активности тварей.

— Иногда бывает жарковато, — не удержался Магистр. Гавэн коротко глянул на него. Глава Ордена Горной Крепости сэр Генри для Магистра был довольно молод — ему не исполнилось и сорока лет. Но знатность рода, былые ратные успехи на нелегкой службе у Порога и — главное — родство с ним, Гавэном, первым министром королевского двора, позволили рыцарю возглавить самый могущественный рыцарский Орден в Гаэлоне.

Вовсе не из-за любви к двоюродному брату Гавэн упросил короля даровать сэру Генри великую честь стать Магистром Ордена Горной Крепости. Как все умные люди, занимающие высокое положение, первый министр немало думал о том, как бы это положение упрочить. Завистников и интриганов при дворе хоть отбавляй — а вдруг дойдут до короля какие-нибудь наветы или поклепы? Его величество, как и все монархи, человек вспыльчивый, а есть такие мастера клеветы, что любую небылицу преподнесут так, что сиятельный государь, не разбираясь, отправит неповинную жертву на плаху. А вот с первым министром Гавэном подобного точно не случится.

Во-первых, Ганелон ему безоговорочно доверяет и полностью убежден в его преданности (после той истории в Колючих Зарослях); во-вторых, сковырнись первый министр со своего поста — и все в королевстве пойдет кувырком. Потому что королевские приказы — королевскими приказами, но только один Гавэн знает, как сделать так, чтобы все, что пожелает его величество, исполнилось точно и в кратчайшие сроки. Ибо везде, ну просто всюду у первого министра есть люди, обязанные ему если не жизнью, то богатством или положением. И все из кожи вон лезут в стремлении угодить Гавэну, поскольку отлично знают: не потрафишь первому министру — угодишь в немилость к самому королю.

А вот сэр Генри… Что-то не особо заметно, что этот мужлан испытывает к двоюродному брату горячую благодарность за участие в своей судьбе. Ох уж это извечное презрение рыцарей к чиновничьему братству!.. Можно подумать, если бы Гавэн не подсуетился, он получил бы должность Магистра. Возможно, получил бы, но лет этак через пятнадцать — двадцать. Воитель сэр Генри, конечно, доблестный, но всем известно: чтобы чего-то добиться, помимо личных качеств, какие бы они ни были исключительные, необходимо обладать еще и тугим кошельком или же нужными связями. Так было всегда, так пребудет и вовеки!

Это (тут Гавэн мудро нахмурился в такт своим мыслям) основа жизни. Побольше бы сэру Генри почтительности… каковое чувство, прекрасно знал Гавэн, прямо свидетельствует о готовности выполнить любую просьбу. Но такие уж существа эти рыцари Порога, что ратное служение свое ставят превыше всего. А на то, что лежит вне пределов этого служения, смотрят с недоумением, как на вещи в этом мире вовсе излишние. Хоть в лепешку для них расшибись, все одно — не для себя выгоду понимают, а для своего Ордена…

Откуда-то (сам Гавэн не понял, откуда именно) долетело едва слышное гудение. Сэр Генри, громыхнув доспехами, быстро поднес рог, висящий у него на шее, к губам. Раздавшийся вслед за этим звук был такой силы, что с Гавэна едва не сдуло большую меховую шапку.

Подчиняясь сигналу, из-под холма появился рыцарь в полном облачении. Он с достоинством выступал по пыльной каменистой земле, на его шлеме высоко колыхались несколько пышных пурпурных перьев, с плеч струился длинный пурпурный плащ с ослепительно-белой меховой оторочкой. На левой его руке был укреплен большой четырехугольный щит, правая рука была свободна, и он расслабленно помахивал ею при ходьбе. За рыцарем — шагах в семи-восьми — поспевал отряд в два десятка ратников, вооруженных длинными тяжелыми копьями.

— Твоему сыну только пятнадцать? — пошевелился в кресле Гавэн. — Скажите пожалуйста, совсем взрослый мужчина! И, кстати говоря, у него твоя походка. Ни за что не отличил бы вас друг от друга… по крайней мере, на таком расстоянии.