Элита элит - Злотников Роман Валерьевич. Страница 42

Я усмехнулся. Вот и здесь то же самое. Вечное преклонение перед технологией. Нет, технологии, конечно, вещь прекрасная, но самое главное оружие любой армии – человек.

– Скажи, Шабарин, а может ли солдат, вооруженный только ножом, уничтожить танк?

– Ну вы тоже скажете… – расплылся в улыбке Кабан.

– Не торопись, – прервал я его. – Подумай над условиями задачи.

Кабан задумался. Слава богу, я уже успел приучить их относиться к своим словам внимательно.

– Ну не знаю, – спустя минуту отозвался Кабан, – то есть мне кажется, что нет, но раз вы так спрашиваете…

– А между тем при заданных условиях я бы, например, предпочел оказаться бойцом с ножом, чем членом экипажа танка, – сказал я, прекращая строгать и поднимая ложе будущего самострела на уровень глаз, чтобы проконтролировать чистоту обработки. – По нескольким причинам. Поскольку в условиях задачи не задано время, за которое танк должен быть уничтожен, и условия, при которых это необходимо сделать. Зато точно определено, что и танк и солдат, вооруженный ножом, действуют в одиночку. Единственное условие, при котором танк сильнее солдата, это если они расположены друг напротив друга в пределах надежной видимости на ровной, как стол, открытой поверхности. Что в жизни, согласись, встречается не слишком часто. А во всех остальных случаях солдат с ножом, скорее всего, первым обнаружит танк и так же, вероятнее всего, сумеет остаться незамеченным для его экипажа. В условиях пересеченной местности он сумеет незаметно подобраться к танку и оставаться от него на приемлемом расстоянии достаточно долго. А дальше – уже техника. Рано или поздно экипаж остановит танк и откроет люк. Хотя бы для того, чтобы просто вылезти или разогреть еду и поесть. Да и спать экипаж, вероятно, предпочтет на вольном воздухе, а не в глухой железной коробке. Короче, причин, по которым он это непременно сделает, будет много.

Я окинул взглядом своих людей, успевших окружить нас с начала разговора плотным кольцом, и, усмехнувшись, продолжил:

– Затем, опять же сообразуясь с уровнем своей подготовки и конкретной ситуацией, солдат с ножом сможет уничтожить весь экипаж – поодиночке или группами, а уж потом решить, что делать с танком. Оставить ли его себе или уничтожить. У танка имеется горючее, в снарядах и патронах – порох и взрывчатка, а также взрыватели, капсюли, электрическая система с аккумулятором, детали которой можно использовать для инициации взрыва, – короче, много всего, чем его же, родимого, можно уничтожить. В итоге один человек, вооруженный крайне примитивным оружием, уничтожает целую группу, вооруженную высокотехнологичным и чрезвычайно мощным оружием. А все почему? Потому что, чем бы ты ни был вооружен и где бы ты ни находился – в лесу с ножом или в ДОТе [2] с пулеметом, – у твоего оружия и твоего положения всегда будут не только преимущества, но и недостатки. И твоя главная задача не упиваться своим преимуществом, что, – я вздохнул, – к сожалению, очень часто и происходит, а не позволить противнику воспользоваться твоими недостатками. Ибо если это произойдет, никакие преимущества тебе не помогут. – Я замолчал.

Некоторое время вокруг висела гулкая тишина. А потом Римозов удивленно произнес:

– Так, выходит, вы нас именно этому и учите.

– Чему? Скажи! – заинтересованно вскинулся я.

– Ну… по полной использовать преимущества своего оружия и положения и… не давать шанса врагу воспользоваться их недостатками.

– Молодец! – удовлетворенно кивнул я и обвел своих подчиненных веселым взглядом. Если уж они начали формулировать такие обобщения, значит, дело идет очень хорошо. Ух, и дадим же мы скоро жару!

– Что же касается самострела, – вновь заговорил я, – то у всего высокотехнологичного оружия, которое у нас есть, имеется один в наших условиях очень важный и, к сожалению, неустранимый недостаток. Какой?

Кабан расплылся в улыбке. Мол, нашли, что спрашивать?

– Оно громкое.

– Верно, – согласился я. – И поэтому его требуется заменить на нечто более тихое. Но поскольку новое оружие для вас будет непривычным, чтобы быть уверенным, что вы сможете полностью воспользоваться его преимуществом и не дать противнику ни малейшего шанса обратить себе на пользу его недостатки, прежде чем идти туда, – я указал рукой в сторону склада, – я здесь с вас семь шкур спущу. Понятно?

– Вот уж удивили! А чем вы еще с нами занимаетесь? – хмыкнул кто-то, и все вокруг рассмеялись дружным, но негромким смехом.

На следующий день мы построили себе нечто вроде полигона, устроив в развилке ветвей как раз на высоте вышки подобие огороженной верхней площадки. Там установили мишень и расчистили тропу наряда, вдоль которой по натянутой веревке перемещалась колода, игравшая роль патрульного. Пока мы ждали ночи с пятницы на субботу, я просто замучил весь личный состав жесткими тренировками. Последние два раза получились вполне удовлетворительно. Хотя при таком уровне подготовки, которого мы пока достигли, полной уверенности обрести было нельзя. Все могло пойти наперекосяк от любой случайности, например от того, что какому-нибудь из немцев не вовремя приспичило. Но максимум того, что можно было сделать, я сделал.

Через два часа после захода солнца, что в этих широтах данной планеты означало уже довольно позднее время, группы начали выдвижение на исходные позиции. Часовые на постах только что сменились, и до времени проверки разводящего оставалось еще около полутора часов. Они тут не слишком напрягались на службе… Три из четырех наших групп состояли из пяти человек, вооруженных самострелами, в качестве поражающих элементов использующих заточенные шомпола от винтовок Мосина, обмотанные полосками ткани, чтобы не звенели при падении на землю в случае промаха. Третья, в задачу которой входила атака караульного помещения, была вооружена штыками от тех же винтовок и ножами. Этакий осовремененный вариант шпаги и даги. И только пятеро из первой десятки, входивших в эту группу, имели при себе пистолеты-пулеметы ППД. На самый крайний случай.

Выдвижение прошло успешно. Группы заняли исходные позиции. Стрелки двух групп полукольцом окружили вышки, а третья рассыпалась вдоль маршрута движения патрульного. Группа атаки караульного помещения сосредоточилась у ближайшего к оному участка колючей проволоки. У них было двое ножниц по металлу, которые я изготовил из четырех штыков-тесаков от винтовок конвоиров, сопровождавших колонну пленных. Все замерли в ожидании.

Дело в том, что никакого общего сигнала я не назначил. Дабы не насторожить часовых. В команде имелось трое часов, каждые из которых, впрочем, шли своим ходом. Я возился с часами почти неделю, постаравшись максимально сблизить их ход. И теперь рассчитывал, что, даже несмотря на низкую точность данных устройств, разность их хода за два часа, прошедшие с того момента, как я запустил их и вручил лидеру каждой из групп стрелков, не составит более одной, максимум двух секунд.

Так что атака стрелков должна была начаться строго в согласованное время. Мертвое тело, увешанное оружием и снаряжением, имеет обыкновение падать с большим шумом, причем в ночной тишине звук получается особенно громким и сильно отличающимся от естественного фона. И если по поводу находящихся внутри караульного помещения можно было рассчитывать, что они ничего не услышат, то по поводу часовых подобной надежды я не питал. А в любом караульном уставе сказано: первое, что должен сделать часовой при любом изменении обстановки, – это доложить в караульное помещение. И уже потом, если у него возникнет такое желание и он будет считать, что имеет такую возможность, – отправляться выяснять, что же привлекло его внимание. Следовательно, всех часовых нужно было нейтрализовать одновременно.

Абсолютной точности добиться не удалось. Получив сигнал от командира своей группы, стрелки сколь возможно тише поднялись из травы, и каждый спустил тетиву. Но поскольку у каждого свой темп стрельбы, залп занял секунды три-четыре и показался мне очень громким, но, к счастью, надежда на то, что подобный звук будет заглушён стенами караульного помещения, оправдалась. Оттуда никто не вышел. Как и на звук падения тела, донесшегося с ближайшей вышки. Я несколько мгновений напряженно вслушивался, а затем коротко кивнул, давая команду резать проволоку. Спустя несколько секунд первые тени проскользнули под проволокой и тихо двинулись к караульному помещению.