Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга I - Гелб Джефф. Страница 14

Филлис и Марка Бернсайдов в хрустящей новенькой форме нью-хемпширской полиции, вешающих на рождественскую елку игрушечную патрульную машину.

Дэниел опустил голову и отправился прямиком к бару. У Макаби был отличный бар из стали и стекла, где лучшие марки водки соседствовали с джином, виски и пластиковыми бутылками диетической колы. Дэниел потянулся к виски.

— Ты же обещал! — взвизгнула Минди.

Он схватил бутылку, мельком взглянув на свое отражение за полкой, и прошипел сквозь зубы:

— Я долго не выдержу среди этих людей, если не выпью хоть чего-нибудь.

Минди вздохнула, как тракторная шина, налетевшая на гвоздь.

Дэниел наполнил стакан и глотнул для успокоения нервов. В пищеводе потеплело, но стоило Дэниелу опустить глаза, и он заметил, что его отражению в янтарной жидкости не хватает нижней челюсти.

— Дэниел!

Этот голос был радостным, как у человека, внезапно обнаружившего пропавший носок. А сам голос принадлежал Флоренс Липкин, директору начальной школы Питтсвилля. Сморщенная старушка со стеклянным глазом недавно принесла Дэниелу великолепные часы XIX века, «Hamilton» из розового золота на 18 камнях с бриллиантовыми цифрами, заводом на восемь дней и спиралью из синей стали. Дэниел любовался восстановленными часами на ее запястье, прижимавшем к груди Принца Вэлиента, дрожащего ши-тцу.

Флоренс потеряла глаз из-за несчастного случая во время игры в шаффлборд [4] примерно шесть месяцев назад, но до сих пор носила во влажной глазнице дымчатый мрамор. Весь город считал ее дешевкой и верил, что Флоренс крадет питьевую воду в пластиковых бутылках из школьного кафетерия. И только Дэниелу было известно, что восемь месяцев назад, после смерти мужа, она унаследовала добрый миллион. И Дэниел знал это задолго до нее самой. Но не говорил никому, даже жене. Он просто прикидывал возможности, которые подобная сумма открыла бы ему самому. Он наконец уехал бы из Питтсвилля, посмотрел мир. Если бы только старушка сделала его своим наследником…

— Как поживает мой любимый часовщик? — проворковала ему Флоренс, но так она приветствовала всех. «Как поживает мой любимый почтальон?», «Как мой любимый мясник?», «Как дела у моего любимого окулиста?». Дэниел размышлял, сколько времени Флоренс осталось до «любимого гробовщика».

— Неплохо. — С вымученной улыбкой он разглядывал бар.

Несколько минут они переминались в тишине, только звякал иногда лед в его бокале.

И вдруг Дэниел получил такой удар по спине, что непроизвольно клацнул зубами.

— Дэниел, парниша… хе-хе… — раздался голос, который мог принадлежать лепрекону, сидящему на стероидах.

Дэниел осторожно покосился через плечо и увидел мускулистого страховщика Майка Джонсона — полтора метра плохих манер.

— Я тебе уже рассказывал, Дэнни, про наш новый тройной полис на все случаи жизни? Страховая выплата утраивается каждые девять лет!

— Да, рассказывал, — сухо отозвался Дэниел.

Майк (он же Мик, но так его называли только друзья) забросил вторую удочку:

— Так что ж мы его с тобой до сих пор не подписали?

— Потому что он мне не нужен.

Бывший звездный защитник школьной футбольной команды Питтсвилля, слишком низкорослый для того, чтобы продолжить карьеру в колледже, нагло ухмыльнулся.

— Ты что, экстрасенс?

— Ну…

Минди ввинтилась между ними.

— Милый, ты посмотри, кого я только что нашла! — Минди вертела задом, словно нейлон колгот вдруг начал кусаться.

Дэниел понятия не имел, кто такой этот блондинистый красавчик под тридцать, хотя Минди явно ждала от него восхищенного узнавания. Адонис попытался ей помочь, расплывшись в улыбке и подняв брови, как на рекламном плакате.

— Э-э… — Дэниел пожал плечами. — А я вас знаю?

— Это же Джек Конрой! — пропищала Минди.

Джек понимающе кивнул Дэниелу, как кивают порой недоразвитым детям, которые искренне старались.

— Со мной такое постоянно. Все думают, что я их старый школьный друг или что мы знакомы по работе.

Дэниел все также непонимающе смотрел на человека, которого никогда раньше не видел, понятия не имел, где мог видеть, да и в принципе плевать хотел на такие знакомства.

Минди в отчаянии пропищала:

— Он доктор Рэнди Маршалл… из «Конца наших жизней»!

Джек подмигнул и вцепился в малокровную ладонь Дэниела своей мясистой лапкой.

— Да ладно, Дэнни, при встрече со знаменитостью люди еще не так реагируют.

— А разве я не должен вас знать, чтобы понять, что вы «знаменитость»? — вслух удивился Дэниел.

Джек запрокинул голову и сверкнул зубами в деланом хохоте.

Минди двинула Дэниела локтем под ребра, слегка перестаравшись.

— И что выделаете в Питтсвилле, Джек? — Дэниел прислонился к бару. — Знаменитости к нам обычно не заглядывают.

— Заехал на каникулы. Мой приятель Лэнс здесь родился, вот я и подумал, что забавно будет посмотреть на то, как живут деревенские ребята. Я вот, к примеру, городской, родился на Манхэттене. Бывали там, Дэнни?

— Нет. И никогда не буду.

— Да почему же нет? — прочавкал Джек, набивая рот фальшивыми крабами и вытаскивая хрящик, застрявший в передних зубах. — Это же всего в нескольких часах отсюда.

— Я просто… никогда туда не отправлюсь.

— Откуда вы знаете? — Джек фыркнул. — То есть… ну вот все предвзято относятся к Нью-Йорку, пока не побывают там. А стоит им приехать, и они уже поют… Нью-ууу-Йорк! Нью-у-у-у…

Несколько гостей даже отвлеклись от блинчиков с тунцом, когда хорошо поставленный в Джуллиардской музыкальной школе голос взвыл: «Йоооорк!»

— Эй, у меня есть эта песня на диске! — воскликнул Стюарт Макаби, «любимый гинеколог» Флоренс, подбежал к музыкальному центру, поставил «Рок-рождество Уэйна Ньютона» и выбрал Синатру.

Джек подпевал, заглушая «Ol' Blue Eyes».

— Перестаньте петь блюуууз… Мне повезлоооо, я хочу попробовать… Нью-Йорррк, Ньюууу-Йорррк…

Флоренс пробормотала:

— Но это же не те слова…

— Какая разница? Он прекрасен! — восторженно пропищала Минди.

Джек шагнул влево, под свет лампы.

— Посмотри на меня-а-а… Нью-Йоооорк… НьюуууУУУууу…

Дэниел глотнул еще виски, глядя на Минди, завороженную красавчиком.

— ЙООООРРРРК!

Финальный вопль сорвал овацию.

Минди обнимала Джека так, словно он только что обезвредил ядерную бомбу. Дэниел не мог не заметить, как тот похлопывает ее по заду.

— Итак, Дэнни, чем вы вообще занимаетесь? — спросил запыхавшийся Джек.

— Я часовщик.

Минди уставилась на свои устаревшие часики.

— Такой бизнес еще существует? — подавился смешком Джек.

— По всей видимости, да. — Дэниел сохранял непроницаемое выражение лица.

— И сколько денег он приносит? — Красавчик таращился на Минди, как на бекон.

— Не так чтобы много. А актерская игра?

— Шутите? За прошлый год я получил больше шести тысяч. «Отвал», как говорят в Голливуде. Сколько часов нужно починить за такой кусок?

Дэниел мрачно отхлебнул виски, чтобы не отвечать: «Все часы Северного полушария».

Минди, новообращенный рекламный агент красавчика, тут же вмешалась:

— Ты слышал? Джек снимается в полнометражном фильме!

Джек благородно поправил ее:

— Минди, вообще-то мы еще не начали съемки, но половина бюджета уже есть.

— Да неужели? — спросил Дэниел. — А как же «мыло»?

— В жизни больше не соглашусь сниматься в сериале, — фыркнул Джек. — Я разорвал контракт, чтобы заняться фильмом. А потом, после пары картин, стану режиссером.

Минди глазела на него, как щенок с открытки.

Дэниел гонял лед в стакане, по кругу и снова по кругу, все быстрее, погружаясь в какой-то странный транс, а когда лед остановился… он увидел свое отражение.

И не только.

Джек сиял улыбкой для Холли, покрасневшая рыжуха мялась в углу, а Дэниел вполголоса выругался.

— Не совсем…

— Простите, вы что-то сказали? — Джек двинул бровями.