Государь - Браун Саймон. Страница 60
– Но ведь в Верхнем Суаке…
– В Верхнем Суаке я работала с моими соплеменниками. Они всю жизнь видели нагих магов и магичек, работающих около домен. А здесь все постоянно одеты.
– Может, ты создашь новую моду, – пошутила Дженроза, чуть раздвинув в улыбке уголки рта.
– Или беспорядки, – парировала Подытоживающая.
Улыбка Дженрозы сделалась шире.
– Ну, во всяком случае, тебе будет не так жарко.
Подытоживающая хмыкнула и вернулась к домне. Новые черпаки и кастрюля были поставлены на верстак, где их отделкой занялся сын кузнеца. Кузнец с нетерпением посмотрел на Подытоживающую.
– И что дальше, сударыня магичка?
– Вам требуется сделать что-нибудь особенно трудное или дорогое?
Кузнец почесал в затылке.
– Прошу прощения, но в такой маленькой кузне все трудно, Я ее, конечно, как и большинство других кузнецов, унаследовал от своего папаши, ну а при том, как я зажат между Орвином-пекарем с его печью и Милтом-кожевенником с его чанами, для расширения кузницы совсем не осталось места…
– Или что-нибудь дорогое? – не отставала от него Подытоживающая.
– Ну, последний крупный заказ, который я делал – это дешевая зеркальная подставка для какой-то дамы близ дворца. В смысле, дешевая для нее. Я-то с этого заказа заплатил почти все свои долги…
– Но сейчас у вас ничего подобного нет?
– Нет, за исключением нового противня для моего соседа Орвина, который хочет попробовать выпекать плоские буханки.
– И что же в нем дорогого?
– Не столько дорогого, сколько дополнительно трудного. Противень не может быть ребристым или с наплывами на дне и должен быть в точности нужного размера. Я все откладываю работу над ним, пока у меня не будет побольше времени, но времени все не выдается, и Орвин уже начинает проявлять нетерпение.
– Не он один, – пробормотала себе под нос Подытоживающая. – Давайте сделаем его сейчас. Я вам помогу.
Кузнец усмехнулся и принялся готовиться к работе.
– Я собираюсь применить песню второй разновидности, – уведомила Дженрозу Подытоживающая. – Хотя для правильного заклятия требуется больше сосредоточенности, зачитывается оно медленнее и ровнее, и под конец не так сильно устаешь… и потеешь.
Подытоживающая принялась петь, а кузнец, вместо того, чтобы заработать с новой энергией, стал трудиться в ритме пения. Он работал тщательно, методично, но нисколько не уставая, и Дженроза гадала, не действовало ли заклинание на кузнеца в той же мере, что и на огонь.
Дженроза переместилась со своего места рядом с Подытоживающей на другое, за спиной у кузнеца, позаботившись не оказаться на пути его взмахов молотом, и пристально посмотрела на домну. Пламя металось, запертое в своей клетке, гонимое природой и магией, жар накатывал на Дженрозу, как волны невидимого моря. Она оказалась почти загипнотизированной и, сама не желая того, начала подхватывать песню, голос ее поднимался и опускался в одном ритме с голосом Подытоживающей. Через некоторое время она заметила, что в печи виднелось еще что-то, кроме пламени и слитка, что-то, корчащееся вместе с огнем, но отдельное от него, более вещественное. Она попыталась сфокусироваться на этом предмете, и голос ее изменился помимо ее воли, сделавшись более глухим и сильным, а голос самой Подытоживающей следовал за ним, словно впадающий в реку ручей.
Предмет в печи и окружающее его пламя начали сливаться, не обратно в огонь, а во что-то совершенно новое. Дженроза увидела теперь здания и мелькающие силуэты бегущих людей, горящих и падающих наземь. Она попыталась отвести взгляд, увидела мельком, как кузнец вытаскивает свое железо и кует его, как взмывают снопы искр, а затем обнаружила, что ее взгляд следует за железом, когда его задвигают обратно в печь – и снова увидела страшную сцену резни и разрушения. Она попыталась вернуть песнь к первоначальной песне Подытоживающей, но песнь воспротивилась ей. У нее возникло такое ощущение, словно она пытается идти против ураганного ветра, и в воздухе запахло горящей плотью. Огонь делался все ярче и ярче, и видение унеслось прочь, сменившись лицом, созданным из самых белых, самых жарких языков пламени, лицом глядящего на нее Линана.
Она пронзительно закричала, отшатнулась и рванулась вон из кузницы. До нее донеслось страшное ругательство, стук упавшего молота, она услышала, как ее зовет Подытоживающая, а затем оказалась на прохладном воздухе, падая наземь и по-прежнему пронзительно крича. Грубые руки поймали ее и мягко опустили на землю. Последовали новые крики. Шипела и испарялась вода. Измученный, шепчущий голос Подытоживающей у нее в ушах.
Она открыла глаза. Кузнец нависал над ней с испуганным и рассерженным видом. Сын его прятался у него за спиной. Кузницу заволокло дымом. Подытоживающая обняла Дженрозу и помогла ей подняться на ноги.
– Противень напрочь погублен, сударыня магичка, а то был мой самый дорогой слиток железа.
– Железо я заменю, – через плечо бросила Подытоживающая, – и позабочусь, чтобы в следующий раз противень был сделан как надо.
– Уж не знаю, что такое сделала ваша подруга, но от этого там уж точно стало жарко. Думаю, даже печь могла потрескаться.
– Мой клан заплатит за новую печь, кузнец. Куда как лучшую.
Кузнец, онемев, кивнул, не зная, что еще сказать, и прогнал сына прочь.
– Что случилось? – спросила у Дженрозы Подытоживающая.
– Разве ты не знаешь?
Подытоживающая развела руками.
– Да откуда мне знать? То, на что ты способна, настолько за рамками моего опыта…
– Не говори этого. Никогда этого не говори.
– Ты в силах стоять сама?
– Думаю, да. – Дженроза перенесла на ноги весь свой вес; почувствовала, как у нее закружилась голова, но не потянулась опереться на Подытоживающую.
– Извиняюсь за то, что причинила кузнецу неудобство. Кто-нибудь пострадал?
– Нет. Я помню, как возникло ощущение изменения в песне, как возникло что-то более глубокое и мощное, чем все, с чем я когда-либо сталкивалась раньше, а затем ты, спотыкаясь, попятилась и выбежала вон из кузни. И одновременно жар сделался слишком велик для всех нас. Я услышала треск, увидела, как кузнец бросил что-то в чан с водой и выскочил из кузни вместе с сыном.
Вокруг начал мельтешить народ; кузнец что-то рассказывал окружающим, показывая на двух магичек.
– Пошли отсюда, – предложила Подытоживающая. – Нам надо поговорить об этом.
Сперва медленно, но все убыстряя шаг по мере того, как Дженроза приходила в себя, они вернулись во дворец, в комнату Дженрозы, прихватив по пути на кухне кувшин холодной воды и две кружки.
Подытоживающая налила воды и спросила у Дженрозы, подавая ей кружку:
– Ты можешь мне сказать, что именно увидела в печи?
– А откуда ты знаешь, что я там что-то видела?
– Когда песня изменилась, я очень внимательно наблюдала за тобой. И знаю: ты там что-то увидела.
– Я увидела горящую деревню или село и охваченных огнем людей. А потом унюхала, как все это горит.
– Не удивительно, что ты отпрянула, – сказала Подытоживающая.
Дженроза кивнула, не упомянув о том, как под конец на нее глянуло лицо Линана. Именно оно, а не ужас увиденного ею до этого, напугало ее настолько сильно, что она не смогла завершить песнь.
Подытоживающая уперлась взглядом в собственную кружку, словно выискивала там какое-то личное видение.
– У тебя есть судьба, Дженроза Алукар, независимо от того, нравится тебе это или нет.
– Довольно, – рассердилась Дженроза.
– Нет, не довольно. Ты упорно прячешься от нее, но скорее только вредишь себе, отрицая то, на что способна. И ты постоянно натыкаешься на различные проявления своей силы, которая теперь, когда тебе показали, как правильно применять магию, стала резко пробуждаться. Ты не можешь избегать того, чем являешься. И не можешь избежать ждущей тебя судьбы.
– Да нет никакой такой судьбы. Мы сами делаем выбор, сами определяем свое будущее.
– Несомненно, – согласилась Подытоживающая, и Дженроза в удивлении посмотрела на нее. – Ты ошибочно полагаешь, будто судьба записана как закон, что судьба требует лишь одного пути.