Государь - Браун Саймон. Страница 70

Тяжеловесная штука этот закон, размышлял он, сильно раздобревшая за века от многовековых пререканий чиновников и неудачных решений. В один прекрасный день он наконец соберется надлежащим образом кодифицировать чандрийские законодательные акты, располагая их в иерархическом порядке, чтобы и другие судьи могли определять исход важных дел, которые сейчас гривы отсылают в столицу. Еще одно дело, которым ему надо будет как-нибудь заняться, – исправление системы гривов. За свое царствование он повидал их немало, и в массе своей это были люди весьма отсталые.

Нет, поправился он, не все они такие. Был ведь и тот маленький храбрец в Арранской долине, который выступил против Джеса Прадо. У него, может, и не много здравого смысла, но определенно хватает смелости. Было, в конце концов, кое-что хорошее и среди отбросов, даже если это хорошее требовалось усиленно искать. Реформирование системы могло увеличить хорошее и уменьшить отбросы, и это действительно облегчило бы проблему с передачей слишком многих дел данному суду.

Он неуютно поерзал на троне; даже с подушкой под задом сидеть на нем все открытие судебного заседания, облаченным в парадное, с жезлом правосудия в руке и отчаянными стараниями придать себе заинтересованный вид, все равно было медленной пыткой. За дверью в тронный зал раздался шум. Томар поднял руку, останавливая землевладельца, который заунывно тянул что-то о Древних правах пути. У входа стоял судебный пристав, указывая, что его желал видеть кто-то, не вошедший в зал. А затем он заметил, что правое плечо пристава украшает копье его должности. Значит, этот кто-то, желающий его видеть, – особа королевской крови.

«О боже, наверняка ведь не Арива!»

– Любезные господа, – обратился он к спорящим. – Прошу прощения, но это дело придется отложить до другого раза. – Он повернулся к одному из своих секретарей. – Организуй для этих людей специальное слушанье. Их важное дело не должно быть отсрочено ни на миг дольше, чем необходимо.

Секретарь кивнул, подозвал землевладельцев, которые негодовали, но не успели ничего возразить, и отвел их в сторону. Томар сразу же сделал знак приставу, который промаршировал вперед. Следом за ним вошли две фигуры – мужчина и женщина. Он узнал обоих, и при виде женщины внутренне застонал. Он уж лучше предпочел бы Ариву.

– Чариона, – произнес он.

Хотя все в зале уже следили за приближением нежданных гостей, большинство не увидело копья на плече пристава и не узнало их. Когда же Томар произнес имя, по залу суда пробежал шепот, подобный ветерку над пшеничным полем.

Они пребывали в жалком состоянии. От одежды остались одни лохмотья, кожа вся в порезах и кровоподтеках, лица искажены от крайней усталости. Он так и не понял наверняка, что именно заставило его так поступить, но переполненный внезапной и неожиданной жалостью, Томар спустился с трона приветствовать их.

– Король Томар, простите за вторжение, – извинилась Чариона. – Но мы приехали издалека, и нам некуда было податься.

– Тогда добро пожаловать в мой дом, – официально произнес он, зная, что с их прибытием и этими его словами пришли в движение события, над которыми он скоро будет не властен.

Позднее, в тот же день, Томар послал за своим поединщиком. Когда Барис прибыл, то застал короля сидящим за столом, с лежащими перед ним тремя документами, в двух из которых он сразу узнал официальные письма из Кендры. Третье было написано на бумаге почти такого же хорошего качества, и он увидел, что Томар много раз разворачивал и складывал его.

– Сколько ты прослужил мне? – спросил его Томар, жестом приглашая занять кресло напротив.

Барису пришлось подумать над ответом.

– Лет двадцать. А может, и больше.

– Тридцать один год, – уточнил Томар.

– В самом деле? Я и не представлял, что служил так долго. Ты собираешься отправить меня в отставку?

– Ты еще меня переживешь, старина.

– Мы же ровесники.

– Ты с виду старше.

Барис фыркнул.

– Ты собираешься поговорить со мной о них? – спросил он, ладонью касаясь документов.

Он не притворялся, будто ему не любопытно, но не хотел и оскорблять короля, пытаясь прочесть их вверх ногами. Томар взял одно из писем из Кендры.

– О содержании этого ты уже знаешь. Оно от Аривы и уведомляет нас о ее решении утвердить штандарт создаваемой ею Великой Армии в южной Чандре.

– Ты знаешь, что я думаю по этому поводу.

– А это, – продолжал Томар, беря второе письмо из Кендры, – от ее канцлера. – Он отдал его Барису.

– На нем ее подпись, – заметил Барис.

– Но его почерк, – ответил Томар. – Я знаю его не хуже собственного. Прочти.

Барис прочел. Дочитав до конца он сказал:

– Тебя это едва ли может удивить. Они, вероятно, гадают, почему ты официально не согласился с их просьбой.

– Думаю, что кое-кто в Кендре мог и гадать. Сама Арива была бы рада не обращать на это внимания и просто дать армии прибыть, демонстрируя народу Чандры, что это ее решение, навязанное нашей провинции, а не мое. Она столь же хитра, как и ее мать, и на свой лад столь же внимательна к нашим чувствительным точкам.

– Тем не менее она подписала это второе письмо, – указал Барис, – невзирая на свою внимательность к нашим любимым мозолям.

– Ее переиграли, – сказал Томар. – Полагаю, на заседании государственного совета.

– Оркид Грейвспир?

– Да. Или, может, кто-то из Двадцати Домов.

– Ты не можешь этого знать.

– У меня нет никаких причин подыскивать оправдания Ариве, – пожал плечами Томар. – Эта женщина мне не нравится. Но, думаю, по стилю и намерениям она ближе к Ашарне, чем любой из ее братьев, а наша провинция под защитой Ашарны жила весьма неплохо.

– Ты питаешь слабость к старой королеве, потому что она вышла замуж за Элинда.

При упоминании этого имени Томар заметно напрягся, чего не мог не заметить и Барис. И тут все для него сложилось в четкую картину. Он показал на третий документ.

– А это от сына Генерала, не так ли?

Томар закрыл глаза и кивнул.

– Надеюсь, ты всегда держал его при себе, – высказался Барис. – Если Арива или канцлер – или, упаси боже, Чариона – выяснят, что ты получил его, отрубят тебе голову.

– Ты меня защитишь, – отмахнулся Томар, пытаясь говорить небрежно.

– Чтобы добраться до тебя, они с удовольствием отрубят сперва мою.

Томар не стал оспаривать этого.

– Ну, мой государь, вы собираетесь сказать мне, о чем оно? Томар взял письмо, но все колебался отдать его.

– Насколько хорошо ты помнишь Элинда? – внезапно спросил он.

– Очень хорошо, – серьезно ответил Барис. – Я сражался бок о бок с ним в трех великих битвах…

– Да, я все это знаю, – нетерпеливо отмахнулся Томар. – Он тебе нравился.

– Да.

– И мне, – признался король. – Я знаю, что мы оба ему нравились. Он считал, что мы… – Томар умолк, пытаясь найти подходящее слово.

– Такие же прямые, как ветер над Океанами Травы, – подсказал ему Барис.

– Да, именно так, – улыбнулся Томар. – Как умно с твоей стороны помнить все это.

– Старый генерал умел подбирать нужные слова.

– Не все они отличались привлекательностью.

– В чем суть всех этих воспоминаний?

– Он был с нами так же прям, как и мы с ним. Думаю, это было частью его натуры.

– В конце концов, он ведь был наполовину четтом, – сказал Барис. – Говорят, они ценят честность превыше всех других достоинств.

Томар с настойчивым видом подался вперед и схватил Бариса за запястье, вплотную приблизив лицо к лицу своего поединщика.

– Я считаю, что то же самое относится к его сыну.

– И что? – как можно прозаичней спросил Барис, отказываясь показать свое удивление неожиданным поступком короля.

Томар отпустил руку Бариса и откинулся на спинку кресла.

– Те тридцать с лишним лет, которые ты прослужил мне поединщиком, я, в свою очередь, служил трону Гренды-Лир в качестве ее губернатора в Чандре.

Подобная обрисовка обидела Бариса, и он не побоялся показать это.