Другие миры (сборник) - Тан Шон. Страница 38

Две минуты назад они благополучно телепортировались сюда из хозяйственного сарая на территории Эвергринской начальной школы и уложили всех, кого встретили по дороге.

Команда линкора, само собой, совершенно не ожидала вторжения двух землянских мальчишек во главе отряда из дюжины своих же солдат, окатывающих клеем все, что шевелится.

Джош успел где-то разжиться черной офицерской униформой, чтобы вписаться, так сказать, в окружающую обстановку. (На самом деле он позаимствовал только китель: штаны оказались слишком велики и все время сваливались.)

Итак, они заняли неприятельский мостик и в два счета нейтрализовали десятерых семифутовых офицеров, обслуживавших пульт управления кораблем.

Последним неприклеенным – и на своих двоих – остался командир (Джош решил, что это командир, потому что весь китель у него был увешан лентами и медалями). Он медленно оглядел поле боя и поднял руки вверх.

Тони испустил вопль и снова исполнил свой знаменитый победный танец.

Джош в это время таращился на мерцавшую посреди панорамного экрана Землю. Какой все-таки их мир красивый отсюда, сверху!

– Я – капитан Кейн, командующий Имперским космолетом «Колосс», – сообщил им капитан Кейн.

Джош едва не уронил ружье. Голос капитана истекал ледяной иронией. Джошу невыносимо захотелось отдать честь.

Вместо этого он откашлялся.

– Я – Джош, сэр, – просто сказал Джош. – Из начальной школы «Эвергрин». А это – Тони.

Тони радостно помахал им.

– Насколько я понимаю, – продолжал Джош, – если мы выигрываем три битвы против ваших парней, вы не имеете права завоевывать нашу планету. Так?

Капитан Кейн посмотрел на единственного офицера в белой униформе, приклеенного к палубе. Зеленое приятно смотрелось на белом.

– Нет! – невнятно промямлил тот, пытаясь прожевать слизь. – Империя не может быть побеждена! Только не двумя мальчишками из примитивного мира!

– Правило 039, – напомнил ему капитан Кейн. – Уж не предлагаете ли вы, лейтенант Плаген, нарушить правило?

Последовала долгая пауза.

– Нет, – наконец выдавил Плаген. – Мы строго следуем абсолютно всем правилам.

Улыбка промелькнула под капитанской бородкой, приоткрыв на мгновение три ряда крайне острых акульих зубов.

(По рукам у Джоша живо закарабкались мурашки.)

– В таком случае мы уйдем с миром, – сказал капитан Джошу и Тони. – Отличная битва, юные воины.

– Дай пять! – школьники исполнили еще несколько восторженных па, на сей раз дуэтом.

– Когда следующая битва, командиры? – подмигнул им Боевая Единица № 1. – Быть может, Лейксайдская Старшая?

И он выразительно похрустел пальцами.

– Эээ… я думаю, вам с другими ребятами придется остаться здесь, – не без сожаления признал Тони.

Даже если бы внезапно отменили Рождество, Единица № 1 и то не расстроился бы больше.

– Понимаешь, – Джошу стало жалко здоровяка, – наши правила гласят, что когда битва закончена, вы должны вернуться обратно, в свою команду.

Такого правила, конечно, не было, но как еще заставить Единицу остаться? А то объясняй потом маме, с какой это стати несколько десятков инопланетных солдат теперь будут жить у вас в подвале!

– Это был прекрасный бой, ребята, – добавил от себя Тони, – но правила есть правила.

И он протянул руку Боевой Единице № 1 – для пожатия.

– Нам пора, – поддакнул Джош. – Перемена уже почти закончилась, а там, внизу, еще убирать и убирать.

Единица № 1 озадаченно уставился на руку Тони… что с ней полагается делать? Потрясти? Укусить? И, наконец, пожал ее.

– Это была честь, сражаться на вашей стороне, сэр! – гордо сказал он.

И добавил, окидывая взглядом мостик, покрытый приклеенным офицерским составом:

– Я прослежу, чтобы вам доставили несколько упаковок растворителя, чтобы отчистить школу.

А еще через минуту Джош и Тони вручили последнюю банку растворителя освобожденной баскетбольной команде Эвергринской начальной.

Как только спрей касался зеленого клея, субстанция тут же распадалась в прах.

Почти все во дворе были в норме – ну, да, контуженные и не совсем понимающие, что собственно, произошло, но в целом в норме.

Никого из инопланетных солдат не осталось – все, должно быть, благополучно телепортировались к себе на корабли.

И тут прозвенел последний звонок.

Обеденный перерыв, наконец, кончился.

Джош и Тони вздохнули и побрели на четвертый урок.

– Думаешь, они еще вернутся? – Тони поглядел на небо.

– И речи быть не может, – отрезал Джош. – Мы победили. Согласно их же правилам, теперь они обязаны оставить нас в покое.

– Ну, не знаю… – протянул Тони. – Этот Плаген, кажется, не особо обрадовался, что мы их побили.

– Ты слишком много беспокоишься, это вредно, – сказал ему Джош. – Их правила – они как нерушимые законы, усек? Спорим на базилльон долларов, что мы видели их в последний раз?

Джош опустил глаза – и вовремя! Он почти наступил на клумбу. Мальчик выдохнул и аккуратно поставил ногу на бетонную дорожку рядом.

Ух. Еще бы секунда и…

А тем временем офицер регламента Плаген пытался счистить остатки клея со своей обычно такой белоснежной формы.

Ух. Он и рад был бы воспользоваться растворителем, да от него потом темнеют медали. Что, право, за пакость!

И как теперь, интересно, объяснять Имперскому Штабу, что двое детишек с мелкой третьесортной планетки сделали весь наш космический флот?

На основании наших же правил!

Он заскрипел акульими зубами (произведя долгий ммммеррррззззкий скрежет, на котором, наконец-то отвел душу).

Нет, Плаген подобного не потерпит.

Он схватил справочник и стал листать Кодекс Империи. Да, все тридцать три тысячи четыреста пятьдесят две его статьи.

С чем вы к нам придете, тем же самым и получите!

Он еще отыщет правило, которое позволит ему в один прекрасный день вернуться на эту планету… и тогда его личные враги, Джош и Тони, еще пожалеют, что «победили».

Рэй Брэдбери

Огонь и лед

I

Сим родился ночью. Он лежал, завывая, на холодном каменном полу пещеры. Кровь билась тысячей ударов в минуту. С первого же мига он стал расти, неуклонно, неотвратимо.

Так начался кошмар этой жизни. Трясущиеся руки матери совали ему в рот пищу. Почти сразу после рождения глаза его обрели фокус и тут же, не дожидаясь причины, наполнились упорным, слепящим ужасом. Сим поперхнулся едой, задохнулся и разорался – и попытался обвести пещеру еще не очень зрячим взглядом.

Кругом плавал густой туман, но он постепенно рассеивался. Явились очертания каменных сводов. В поле зрения вплыл человек – безумный, ужасный, дикий. Человек с лицом умирающего – старым, битым ветрами, испекшимся, как глина под солнцем. Он скорчился в дальнем углу пещеры – глаза закатились и сверкают белками, уши настороженно ловят стоны ветра там, наверху, во льдах ночной планеты.

Мать, поминутно вздрагивая и взглядывая на мужчину, кормила Сима ягодами гор, травами долин и сосательными ледышками, отломанными с потолка пещеры. Так, питаясь, испражняясь и снова питаясь, он рос и становился все больше и больше.

Мужчина в углу приходится Симу отцом. На лице его жили одни только глаза. В руках он сжимал грубый каменный нож, а челюсть у него болталась бессмысленно и жалко.

Поле зрения у Сима расширялось. За пределами их пещеры, в коридоре, сидели старики. Он смотрел, а они умирали прямо у него на глазах.

Боль и агония. Старики таяли, как восковые куклы; лица их оседали на острых костях, зубы лезли вперед. Вот сейчас они зрелые, гладкие, прекрасные, живые, но уже минуту спустя плоть иссохнет, сгорит, сожранная внутренним огнем.

Сим забился в руках у матери.