От ненависти до любви - Браун Сандра. Страница 7

Столь чудесное воскрешение из мертвых оставалось для Пинки загадкой, но какова бы ни была причина, он в любом случае был рад внезапной перемене, наступившей в Кари. После смерти Томаса она превратилась в зомби, и видеть ее такой было выше его сил. Молодая, жизнерадостная женщина в одночасье стала узницей темницы, имя которой – скорбь, и Пинки боялся, что ей никогда больше не суждено увидеть свет. Но она вопреки всему нашла в себе силы сбросить оковы. Вот и слава богу…

– Ну и кто же тебе звонил? Или прикажешь в угадайку с тобой играть? – неприветливо буркнул директор отдела новостей, снимая ноги с края письменного стола. Пинки теперь не слишком церемонился с Кари. Их взаимоотношения входили в старую колею. Между ними, как и раньше, время от времени вспыхивали словесные перепалки, что позволяло им обоим чувствовать себя в своей тарелке.

А потому она совершенно не стушевалась под его взглядом, который иному показался бы откровенно враждебным.

– Хантер Макки, исполняющий обязанности окружного прокурора.

Прежде чем заняться тележурналистикой, Пинки долго работал в отделе городских новостей одной крупной газеты. Поварившись в этом котле больше пятнадцати лет, он теперь практически ничему не удивлялся. Пинки хвастал, что за свою карьеру наслышался и навидался всего – от покушений на глав государств до случая, когда одна женщина родила в такси сразу пятерых младенцев. Нужно было очень постараться, чтобы ошеломить его. Тем не менее сейчас он был довольно близок к этому состоянию. Из слышанного от людей, близких к городским властям, он знал, что Макки всякой ерундой заниматься не станет. Этот человек обладал способностью заставить считаться с собой даже весьма влиятельных лиц.

– Ого! И чего же он хочет? Поспорить с тобой насчет твоего последнего критического разбора новых кинофильмов?

На гладком лбу Кари пролегла еле заметная морщинка.

– Он ничего не сказал. Просто спросил, не смогу ли я завтра зайти к нему в прокуратуру.

– Ты меня окончательно заинтриговала. Может, он думает, что ты по-прежнему вертишься в городском совете? А вдруг у него есть для тебя что-нибудь вкусненькое!

Она недоверчиво покачала головой.

– Не думаю. Во всяком случае, по его тону этого не скажешь. К тому времени, когда он появился в Денвере, я уже не занималась городским правительством. Если он и знает меня по выпускам теленовостей, то в первую очередь как ведущую культурного раздела.

– А ты никогда прежде с ним не встречалась? Ведь это вполне возможно, учитывая, в каких кругах вы с Томасом вращались.

Однако она не могла припомнить ни одной встречи с Макки.

– Нет, я, во всяком случае, не помню. А что тебе известно о нем?

– Только то, что я читая или слышал. Парень не промах. Тщеславный. Проницательный. Способный. Ум острый как бритва. Сайлас Варне о нем очень высокого мнения, а этого старикашку, как ты знаешь, ублажить не так-то легко. Макки всегда был прокурором, за всю юридическую карьеру ему ни разу не доводилось выступать в роли защитника. Очень хочет стать окружным прокурором Денвера и скорее всего станет им после выборов.

– А что слышно насчет его личной жизни? – Репортерская жилка в Кари давала о себе знать в любых условиях. – Существует ли в природе миссис Макки?

– Такая мне неведома. Насколько я знаю, это очень занудный тип, для которого существуют только дела и никаких делишек. Может быть, именно поэтому ты никогда и не сталкивалась с ним ни на одном из великосветских раутов. – Пинки задумчиво пожевал сигарету. – И когда же вы с ним встречаетесь?

– Завтра в десять утра.

– Не забудь после рассказать.

Улыбнувшись, Кари повернулась на месте, чтобы возвратиться за свой стол.

– Хорошо, но на слишком многое не рассчитывай. Скорее всего ничего серьезного.

Так как же встретить ее – в костюме или просто в рубашке? Пожалуй, в рубашке свободнее и спокойнее. Лучше будет, если он в момент встречи предстанет перед ней в роли друга, которому можно всецело доверять. Но не оскорбит ли ее эта попытка влезть ей в душу?

Черт! Да какая, собственно, разница… Она оскорбится в любом случае. Так что пусть будет костюм, к тому же с жилеткой, чтобы выглядеть как можно официальное.

Надев пиджак, он открыл лежавшую перед ним на полированной поверхности стола коричневую папку. Бегло просмотрев несколько документов, он вполголоса выругался, помянув покойника не самым приличным словом. И чего только этой сволочи не хватало? Ведь все у него было – уважение общества, деньги, высокий пост… И она. К чему было рисковать всем этим? Или как раз в этом и заключалась особая сладость? Сладость каждодневного риска, ходьбы по краю пропасти… Во всяком случае, для Томаса Уинна с его банковским счетом наворованное вряд ли можно было назвать приличными деньгами. Так, мелочь на карманные расходы. Но тогда зачем?..

Зуммер селектора прервал его размышления.

– Мисс Стюарт в приемной.

– Хорошо, пусть войдет.

Ладони внезапно стали влажными. Он украдкой вытер их о брюки и торопливо встал из-за стола. Он, Хантер Макки, тот, кого считали человеком со стальными нервами и как огня боялись преступники всех мастей, чувствовал себя в эту минуту так, словно был сделан из фруктового желе.

Да что же это с ним творится? С какими только людьми ему не приходилось иметь дело! Отпетые убийцы орали ему в лицо, обещая разрезать на куски, едва выйдут из тюрьмы, куда отправлялись его заботами. Но перед любыми угрозами он оставался тверд и непреклонен. Теперь же, когда ему через секунду предстояло встретиться с хрупкой женщиной, которая казалась не опаснее бабочки, его внутренности сводила нервная судорога. Чего он так боялся?

Высокая дверь открылась. Она вошла. Солнечный луч, проникавший сквозь окно, упал на ее волосы, нежную кожу, светло-голубое платье, облегающее идеальную фигуру.

От волнения у него заныла поясница.

Итак, по меньшей мере одна загадка была разгадана. Глаза у нее оказались зеленого цвета. Две светлые зеленые поляны в окружении темного леса ресниц.

Прическа сегодня была совсем не та, что в день похорон. На сей раз непослушные локоны свободно лежали на ее плечах. Именно в таком виде она обычно появлялась в своей телепрограмме. Ее густые светлые волосы искрились тысячью оттенков – от самого бледного, почти белого, до насыщенного золота спелой ржи.

А цвет лица… Как описать ее лицо? Множество самых вычурных определений теснилось в его мозгу. Персиковый, кремовый, медовый… Ни одно из них не подходило в полной мере. Разве что представить себе сочетание всех этих нежных трнов – только тогда, пожалуй, и можно приблизиться к истине. Только не забыть при этом абрикосовый, легким налетом лежащий на ее щеках и губах. Неудивительно, что невольно хочется попробовать, так ли сладка она на вкус, как кажется.

Достаточно было одного взгляда на нее, представшую перед ним во плоти, чтобы понять наконец, что же именно все это время не давало ему покоя. Это беспокойство вселилось в него в тот самый день, когда он увидел Кари Стюарт-Уинн в телерепортаже о похоронах ее мужа. Один лишь взгляд – и его хваленая объективность в самоубийственном броске летит ко всем чертям в самую глубокую пропасть на свете.

– Мистер Макки?

Высокий, спортивного вида мужчина, кажется, наконец вышел из транса. После неловкого замешательства он шагнул ей навстречу.

– Спасибо, что пришли. Как мне вас называть – мисс Стюарт или миссий Уинн?

Она протянула ему руку.

– Не лучше ли просто Кари?

Ее ладонь утонула в теплой мужской руке. Его рукопожатие было приятным – достаточно крепкое, но не сокрушающее кости. Он задержал ее руку в своей чуть дольше, чем положено, внимательно изучая миловидное лицо посетительницы. Разжав наконец пальцы, прокурор, осторожно поддерживая Кари под локоть, подвел ее к стулу перед своим столом.

– Вам не слишком тут жарко?

– Нет.

– Может, тогда слишком холодно?

– Нет, – улыбнулась она. – Мне тут в самый раз.